Амедео Модильяни

Федеральное агентство по образованию

Государственное образовательное  учреждение

высшего профессионального  образования

САРАТОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ  УНИВЕРСИТЕТ

ИМЕНИ Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКОГО

 

 

 

Амедео Модильяни. Лирическая живопись.

КУРСОВАЯ РАБОТА

 

Студентки 3 курса

Института истории и международных  отношений

дневное отделение, специальность  «искусствоведение»

Шумаевой Екатерины Петровны

 

 

 

 

 

Научный руководитель       Н. С. Креленко

 

 

Саратов, 2011

 

Содержание.

1. Введение
2. Судьба художника .

• Приобщение к прекрасному
• Парижская жизнь Моди

3. Творческое наследие

• Несостоявшийся скульптор
• Главные темы живописи Модильяни

4. Заключение

5. Список литературы

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение.

Амедео Модильяни великий художник и скульптор, с тяжелой судьбой.  Сколько картин им было раздарено тем, кому они не были нужны, сколько скульптур уничтожено, показавшись ему неудачными. Если бы не его ранняя смерть, Моди еще творил бы и творил! Осталось много писем Амедео к матери, сборник воспоминаний современников Амедео, а так же его дочери, и много другой литературы.

 Он жил в 20 веке, а этот период, как известно, в Западной Европе стал периодом насыщенным бесчисленным множеством новых талантов и новых направлений в искусстве. В первую очередь это касается западно-европейской живописи. Молодые художники своим творчеством вызывали бурю эмоций, часто негативных. Не всем по душе приходились разрабатывающиеся ими новые направления живописи в период их становления, сегодня же эти стили уже стали классикой. Самыми важными и значимым направлениями изобразительного искусства стали импрессионизм и реализм, а также более новые стили – постимпрессионизм, кубизм, пришедшие им на смену.

Летом 2010 года на аукционе «Christie's» каменная голова работы Модильяни ушла с молотка за 52,6 миллиона долларов, побив рекорд суммы, отданной за произведение искусства во Франции. Лишь 27 скульптур Модильяни сохранились до наших дней. Сколько по разным причинам утрачено - бог весть, ведь при жизни Амедео не был оценен. А аукцион доказывает, что  Амедео и в наше время востребован и интересен окружающим.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Судьба художника. Приобщение к прекрасному.

 

Амедео Модильяни родился 12 июля 1884 года в Ливорно, на западном побережье Италии. Его родители происходили из благополучных еврейских семей (один из дедов будущего художника был в свое время процветающим банкиром). Но мир встретил родившегося ребенка неласково – в год рождения Амедео его отец, Фламинио, разорился, и семья оказалась на пороге нищеты. В этой ситуации подлинным главой семьи стала мать будущего художника, Евгения, обладавшая несокрушимым характером. Она получила очень хорошее образование, пробовала силы в литературе, подрабатывала переводами и преподавала детям английский и французский языки.

Амедео был младшим и самым красивым из четверых детей Модильяни. Мать не чаяла в нем души еще и потому что мальчик рос слабым. В 1895 году он серьезно переболел плевритом. По семейному преданию, рисовать Амедео начал только после того, как серьезно переболел брюшным тифом в 1898 году. Мать рассказывала, что с сыном приключился какой-то необыкновенно живописный, страшный брел, во время него Амедео описывал картины, которых раньше никогда не видел, и что якобы именно во время болезни открылась у него страсть к рисованию. Около этого времени Амедео всерьез увлекся рисованием. К школьным занятиям он был совершенно равнодушен и уже в четырнадцатилетнем возрасте поступил учеником в мастерскую местного художника и скульптора Г. Микели.

«Дедо (так звали мальчика в семье) полностью забросил все свои дела,– писала в дневнике его мать, – и не занимается ничем, кроме рисования... Он рисует целыми днями, поражая и смущая меня своей страстью. Его учитель очень им доволен. Он говорит, что Дедо очень хорошо рисует для ученика, проучившегося живописи всего три месяца».

В 1900 году, когда Амедео вновь заболел плевритом, в его левом легком обнаружили очаги туберкулеза, ставшего впоследствии одной из причин ранней смерти художника. Мать повезла сына поправлять здоровье на остров Капри. На обратном пути подросток посетил Рим, Флоренцию и Венецию. От этого путешествия сохранились письма, отправленные им приятелю, – с пылкими признаниями в любви к искусству и с упоминанием о прекрасных образах, «тревожащих воображение». Впрочем, было в них и кое-что другое. В одном из писем с Капри юный путешественник рассказывает о «прогулке лунной ночью с одной норвежской девушкой, весьма привлекательной на вид».

В 1898–1900 годах Амедео Модильяни занимался в мастерской Гульельмо Микели, и поэтому можно сказать, что начальный этап его творчества проходил под знаком итальянского искусства XIX века. Поскольку это столетие в стране со славным художественным прошлым не богато выдающимися достижениями, многие склонны недооценивать мастеров этого времени и их творения. А между тем они – бесспорный источник вдохновения начинающего художника, и этот факт не может быть опровергнут тем обстоятельством, что до нас дошло мало ранних, выполненных до переезда в Париж, работ Модильяни. Может быть, в Ливорно, Флоренции или Венеции еще обнаружатся неизвестные произведения Модильяни 1898–1906 годов, которые помогут пролить свет на начальный этап творческой биографии художника. Кроме того, мы можем опираться на некоторые отзывы о ранних работах Модильяни. Да и вообще трудно вообразить, что он прошел мимо современного искусства своей родной страны: очевидно, что искусство Италии ХIХ века производило на юного Модильяни не меньшее впечатление, чем произведения эпохи Ренессанса, И Больдини так же чувствуется в ранних парижских работах Модильяни, как и Тулуз-Лотрек.

Во время своего пребывания в  Риме в 1901 году Модильяни восхищался живописью Доменико Морелли (1826–1901) и его школы. Сентиментальные картины Морелли на библейские темы, его исторические полотна и холсты на сюжеты из произведений Тассо, Шекспира и Байрона сейчас совершенно забыты. Смелый шаг, уводящий далеко вперед от Морелли, был сделан группой совсем молодых художников «маккьяйоли» (от macchia – красочное пятно). Эта школа, молодых новаторов, их объединяло неприятие преобладавших в искусстве буржуазных вкусов, апологетами которых были академические художники жанристы. По тематике художники группы «маккьяйоли» были близки к импрессионистам: они тоже любили изображать крестьянские дома, сельские дороги, залитую солнцем землю и солнечные блики на воде, однако не отличались смелостью художественных решений, присущей последователям Моне.

По всей видимости, в период ученичества  Модильяни был некоторое время  сторонником художественных принципов  «маккьяйоли». Микели, его учитель, сам был любимым учеником одного из основателей этой школы, Джованни Фаттори (1828–1905) из Ливорно. Микели был довольно известным пейзажистом, и популярность среди местных любителей искусств он заработал своими морскими пейзажами, наполненными ощущением свежести и света.

В 1902 году Модильяни уехал во Флоренцию, где поступил в школу живописи. Перебравшись в марте 1903 года в Венецию, он продолжил учебу в местной  Академии. До нас дошло совсем немного  рисунков и писем художника, относящихся  к этому периоду. Венеция была пестрым по национальному составу  городом с богатейшими культурными  традициями. Но Модильяни, как и всех молодых художников его поколения, манил к себе Париж. В январе 1906 года 21-летний художник ступи на обетованную  парижскую землю. Его любимый  дядя, Амедео Гарсин, помогавший ему до этого, скончался годом ранее, и теперь Модильяни получал лишь скромную «стипендию» от матери.

 

 

Парижская жизнь  Моди.

Начались его скитания по дешевым  меблированным комнатам – сначала  на Монмартре, а с 1909 года – на Монпарнасе, в квартале художников. Амедео прекрасно владел французским языком и поэтому без труда обзавелся парижскими приятелями, вместе с которыми наслаждался прелестями столичной жизни, не обходя стороной и бары с борделями.

В ноябре 1907 года Модильяни познакомился с молодым врачом и любителем  живописи Полем Александром, первым собирателем его работ. Лишь мировая  война развела их (доктора Александра тогда мобилизовали для работы в  военном госпитале). Именно Александр  в 1909 году свел Модильяни с выдающимся румынским скульптором Константином Бранкузи. Под влиянием Бранкузи Амедео увлекся скульптурой, на несколько лет забросив живопись. Однако пыль так вредно действует на его слабую грудь, что он временно вынужден отказаться от занятой любимой скульптурой. Какое-то время посещает даже Академию Коларосси, и этим посещением мы обязаны едва ли не самым последним его рисункам обнаженных натурщиц, выполненным в академической манере. Дальше начинаются поиски нового.

Кроме того, он пытается разрешить  и две главные задачи, стоящие  перед ним: первая – это заработать, а вторая – то, о чем писал  еще из Рима, – «прийти к своей  собственной правде о жизни, красоте  и искусстве», то есть найти свою тему и обрести свой язык. С первой задачей он так и не справился  до конца своей жизни. Его юношески романтическая фраза о том, что  «мещане нас никогда не поймут», обрела здесь, увы, свою грубую конкретность. Ни один парижский мещанин не соглашался купить полотна никому не известного живописца – уж слишком рискованное  вложение денег.

Богемная жизнь давала о себе знать. Здоровье художника пошатнулось. В1909-м и в 1912-м годах Модильяни  ездил к своим родным в Италию, чтобы поправить его, но, вернувшись в Париж, вновь предпочитал жить по-прежнему. Пил Модильяни тяжело и часто; в пьяном виде становился невыносимым. В «затуманенном» состоянии  он мог оскорбить женщину, ввязаться  в скандал, затеять драку, даже обнажиться на публике. При этом почти все, кто  хорошо знал его, отмечают, что трезвый  художник был обычным человеком, ничем ни отличавшимся от большинства  людей того времени.

Перед первой мировой войной Модильяни  поселился в знаменитом «Улье», или  иначе «Ротонде», без упоминания о котором не обходился ни один рассказ о жизни легендарных  художников-монпарнасцев. Нескладное, странное сооружение, бывшее павильоном вин на Всемирной выставке 1900 года, какой-то чудак-благодетель перетащил на купленную им по дешевке землю почти на окраине Парижа и в нем устроил общежитие для бездомных и безнадежных бедолаг-художников. Каких только знаменитостей не перевидали его грязные каморки-мастерские, больше похожие на гробы с полатями над дверьми вместо кроватей. Тут жили Фернан Леже, Марк Шагал, французский поэт Блез Сандрар, и даже наш Луначарский гостил одно время у Модильяни. Этому жутковатому «Улью» Модильяни обязан знакомством с человеком, которого нежно любил и считал одним из величайших художников своего времени. Это – Хаим Сутин, местечковый еврей, сбежавший из захолустных Смиловичей, где единоверцы дружно лупили его за картины, и каким-то чудом залетевший в блестящий Париж. Сутин оказался оригинальным художником, с большим будущим. Модильяни написал два его портрета, один из которых, где у Сутина открытое, задорное лицо пройдохи-парня – очень красив по живописи.

С началом Первой мировой войны жизнь Модильяни еще более помрачнела. Многих его друзей призвали в армию, подступило одиночество. Кроме того, взмыли вверх цены; камень и мрамор стали недоступной роскошью, и Модильяни пришлось забыть о скульптуре. Вскоре он познакомился с писательницей Беатрис Хастингс. Знакомство переросло в бурный роман, продлившийся два года. О том, каковы отношения между любовниками, можно судить хотя бы по тому, что однажды Модильяни признался, что вышвырнул Беатрис из окна, а в другой раз, краснея от стыда, рассказал Жаку Липшицу, что Беатрис побила его тряпкой.

Именно в  годы войны Модильяни удалось  добиться некоторого успеха. В 1914 году работы художника начал покупать Поль Гильом. В 1916 году этого «арт-дилера» сменил выходец из Польши Леопольд Зборовский. В декабре 1917 года состоялась единственная настоящая персональная выставка Модильяни, организованная Зборовским в галерее Берты Вейль. С продажей картин Модильяни по-прежнему не везло категорически, зато очень везло на друзей, готовых ему помогать и поддерживать по мере своих возможностей.   Через Кислинга Амедео свел знакомство с польским поэтом Леопольдом Зборовским, который вместе с женой принялся опекать неудачливого художника, поселил его в своей квартире, помогал деньгами, оплачивал материалы, нанимал натурщиц и, разумеется, заказывал картины. 

Именно по заказу Зборовского художник создал в 1916–1917 гг. около

тридцати картин в жанре ню. И не кто иной, как Зборовский, организовал единственную прижизненную выставку Модильяни в галерее Берты Вайль, которая, возможно, имеет право называться самой короткой выставкой в истории мировой живописи.  

Для показа было отобрано около тридцати рисунков и картин, а чтобы привлечь побольше публики, на витрину выставили пару изображений ню. Публика действительно не замедлила явиться. К несчастью, галерея располагалась напротив полицейского участка, так что стражи порядка не могли не заинтересоваться скоплением народа. Комиссар полиции оказался настолько возмущен «непристойными» полотнами, что принудил Берту Вайль закрыть выставку всего лишь через несколько часов после ее открытия. «Если вы тотчас же не выполните мой приказ, я прикажу моим полицейским конфисковать все!» — рассказывает она в своих воспоминаниях об этом инциденте.

 «Что за идиллия: каждый полицейский с прекрасной обнаженной работы Модильяни в руках! Я тотчас же закрываю галерею, и находящиеся внутри приглашенные гости  помогают снять картины». Это в наши дни картины Модильяни причислены к шедеврам, но в начале ХХ века ситуация была совсем иной. 

Отчасти бдительных полицейских можно понять. Хотя изображение  обнаженного женского тела уже давно  никого не удивляло, но вряд ли до сих  пор приходилось видеть картины, настолько эмоциональные и чувственные, обобщенные, но в то же время реалистичные. С первого взгляда может показаться,  что все они похожи друг на друга — вытянутые пропорции, плавные очертания, сладострастные изгибы, однако любая из обнаженных уникальна и по-своему прекрасна.

Ню составляют довольно большую часть творчества Модильяни, истинного итальянца, очарованного красотой Женщины. В каждой своей  героине он видит прежде всего гармонию души и плоти, в каждом прекрасном изгибе тела — тайный уголок души. Точно так же, как и портреты, они индивидуальны, но освобождены от всякой конкретики, ненужных деталей — и поэтому полны абсолютной, чистой, вневременной красоты.