Отчет о прохождении преддипломной практики в Ленинском Районном суде г. Саранска РМ

    Потерпевшим признается лицо, которому преступлением  нанесен моральный, физический или имущественный ущерб, но только после того, как дознаватель, следователь или судья вынесет постановление, или суд – определение о признании гражданина потерпевшим.

    В качестве свидетеля для дачи показаний  может быть вызвано любое лицо, которому могут быть известны какие-либо обстоятельства, подлежащие установлению по уголовному делу.

    На  стадии предварительного следствия судебно-психологическая экспертиза назначается в отношении подозреваемых, обвиняемых, свидетелей и потерпевших, а при судебном разбирательстве – в отношении подсудимых, свидетелей и потерпевших. Экспертиза в отношении подозреваемых производится крайне редко и назначение ее нецелесообразно, поскольку подозреваемым любое лицо может быть по закону не более 10 суток, т. е. только на ранних этапах предварительного следствия, когда еще не собраны необходимые материалы для производства психологической экспертизы.

    По  предмету экспертизы.

      По характеру вопросов, решаемых  экспертизой, и юридическому значению экспертных заключений можно выделить следующие виды судебно-психологической экспертизы:

1. Экспертиза индивидуально-психологических особенностей (личности)

    обвиняемого (подсудимого) и их влияние на его  поведение во время совершения инкриминируемых ему действий.

     2. Экспертиза аффекта у обвиняемого (подсудимого) в момент проведения инкриминируемых ему деяний.

     Остановимся на примере «классического» физиологического» аффекта. О. обвинялся в том, что причинил Х. тяжкие телесные повреждения, нанеся удара ножом в живот, при следующих обстоятельствах. Вместе с Х обвиняемый учился в одном СПТУ. Во время прохождения практике Х. во главе компании подростков принуждал О. к гомосексуальному контакту. После случившегося учащиеся стали бойкотировать О. в результате чего то был вынужден оставить учебу и пошел работать. Спустя три года на призывном пункте О. и Х. попали в одну команду. Увидев О., Х. начал требовать у него деньги, но получив отказ, пригрозил «напомнить старые грешки». Это вызвало у обвиняемого «тревогу», сильное беспокойство, т.к вспомнил прежние конфликты и бойкот со стороны сверстников». После этого Х. находился в подавленном состоянии, испытывал в себя жалость, решил покончить с собой. Увидев в купе нож, понял, что «может себя им убить». Выйдя в тамбур, раскрыл нож, приставил его рукояткой к двери лезвием к себе и хотел наскочить на него. В этот момент в тамбур кто-то вошел. Испугавшись, что ему помешают реализовать свой замысел, О. пошел в следующий вагон и в переходе между вагонами встретил  Х. Тот потребовал, чтобы О. следовал за ним. О. испытывал, по его словам безразличие, шел, «как на поводке», нож держал в руке. В следующем вагоне Х. начал заставлять О. убирать мусор за собой и еще одним призывником. Когда Х. пошел за веником, О., понял, что не сможет убить себя, зашел в купе и спрятал нож в карман. Отчетливо помнит, что нож не закрывал, но почему объяснить не может. В это время подошли Х. и проводник вагона, они разговаривали и смеялись, глядя на О. Последний помнит, что он не мог понять, о чем идет разговор, видел только смеявшегося Х. в расстегнутой рубашке. Внезапно О., по его словам «всего забило, затрясло». В памяти остались слова Х.: «Чего тебя трясет?» В себя пришел, когда увидел, что нож был в тле Х., который кричал, пытался ударить его. О. отвернулся к окну, а когда повернулся, Х. в купе не было, но к нему приближались какие-то парни и он закричал, чтобы никто не подходил. Нож бросил  по требованию военнослужащего. О чем его расспрашивали, что происходило дальше помнит плохо. Отмечает, что трясти его перестало, но испытывал безразличие, головокружение, тошноту, слабость в ногах. В голове была только одна мысль, что ему «вышка». Как показали сам потерпевший и проводник, когда они разговаривали и посмеивались над О., того начало сильно трясти, он стал бледным. Свидетели, прибежавшие на место происшествия после криков Х., отметили, что О. был крайне возбужден, бледен, выглядел затравленным, бессвязно отвечал на вопросы¹.

    Как видно из этого примера, во-первых, ситуация носила выраженный аффектогенный характер.

    3. Экспертиза способности несовершеннолетнего обвиняемого (подсудимого) с отставанием в психологическом развитии, не связанном с психологическим расстройством, в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий либо руководить ими.

    Пример: И., Ж. и А. осуждены за нанесение побоев и иных насильственных действий, причинивших физическую боль, но не повлекших последствий, указанных в ст. 115 УК РФ; они же вместе с Т. осуждены за умышленное убийство П., совершенное группой лиц по предварительному сговору с целью сокрытия другого преступления. И., кроме того, осужден за кражу чужого имущества, совершенную группой лиц по предварительному сговору, с незаконным проникновением в помещение и с причинением значительного ущерба И. и О.. Обвиняемый И. имел диагноз: умственная отсталость с нарушением в поведения. Вследствие инкриминируемого им деяния была назначена судебно психолого-психиатрическая экспертиза. Согласно заключениям судебно психолого-психиатрических экспертиз они по своему психическому состоянию могли осознавать общественно опасный характер своих действий могли руководить ими. Выявленные индивидуально-психологические особенности И., Ж. и А. не оказывали существенного влияния на их сознание и поведение при совершении ими инкриминированных им деяний. С учетом изложенного и обстоятельств совершения преступлений суд обоснованно признал их вменяемыми в отношении содеянного ими.⁴

    4. Экспертиза способности свидетеля или потерпевшего правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела, и давать о них правильные показания.

5. Экспертиза способности потерпевшей по делу об изнасиловании понимать характер и значение совершенных с нею действий или оказывать сопротивление виновному.

6. Экспертиза психологического состояния лица, окончившего жизнь самоубийством.

     В качестве примера комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы лица, покончившего жизнь самоубийством, можно привести следующий случай. Подэкспертная М., 19 лет поехала навестить своего жениха, который служил в одной из воинских частей К. В ожидании попутного транспорта она познакомилась с четырьмя молодыми людьми, которые вызвались подвезти ее. Под предлогом того, что необходимо немного подождать, пока один из них возьмет из гаража автомобиль, они привели ее в квартиру, где предложили выпить М. бокал шампанского. В спиртное ими было добавлено снотворное, действие которого в сочетании с алкоголем довело М. до беспомощного состояния. Затем двое из них раздели М. и совершили насильственные половые акты, в том числе и в развращенной форме. В процессе изнасилования и до посадки в попутный автотранспорт до Б. они похитили у потерпевшей все ее деньги. Спустя месяц после возвращения в родной город М. покончила с собой. Предварительное следствие пришло к выводу о наличии причинной связи между содеянным в отношении М. и ее последующим самоубийством, обосновывая это содержанием предсмертного письма М. Судебная коллегия, приняв дело к производству и изучив его, назначила посмертную комплексную судебную психолого-психиатрическую экспертизу.

     Экспертная  комиссия пришла к выводу, что психическое состояние М. было вызвано психотравмирующим воздействием ситуации ее изнасилования, т.е. находилось в прямой причинно-следственной связи с действиями обвиняемых.⁵

    Производство  судебной экспертизы - это не только профессиональная деятельность лица, обладающего специальными знаниями, а прежде всего процесс взаимодействия судебного эксперта с органом или лицом, назначающим данную экспертизу. Полноценное, качественное и обоснованное заключение экспертов-психологов невозможно без корректной постановки экспертного задания. Однако в практике при назначении судебной экспертизы, к сожалению, достаточно часто встречаются ошибки, которые в целом можно разделить на две категории: во-первых, это неправильная формулировка вопросов к судебному эксперту-психологу, во-вторых, неверное определение рода экспертизы - однородной судебно-психологической (СПЭ) или комплексной судебной психолого-психиатрической (КСППЭ). Рассмотрим эти ошибки подробнее.

    1. Ошибки, связанные с неправильной  формулировкой вопросов к экспертам (экспертного задания)

    1.1. Наиболее часто такие ошибки  связаны с выходом сформулированных  в постановлении или определении вопросов за пределы компетенции эксперта-психолога. В уголовном процессе в отношении совершеннолетних обвиняемых это обычно вопросы о мотивах преступления, о том, какие индивидуально-психологические особенности подэкспертного способствовали совершению преступления. В отношении несовершеннолетних обвиняемых наиболее типичной ошибкой является вопрос о соответствии уровня психического развития подэкспертного его паспортному (календарному) возрасту. При экспертизе свидетелей самой распространенной ошибкой является формулировка вопроса о достоверности показаний. Как видно из приведенных примеров, их отличает одна особенность: эксперту-психологу поручают ответить на вопросы, решение которых находится всецело в компетенции судебно-следственных органов.

    1.2. Другим видом ошибок при назначении  экспертизы является формулировка вопросов, в принципе входящих в компетенцию судебного эксперта-психолога, но не имеющих никакого юридического значения при проведении определенного предметного вида СПЭ или КСППЭ. Так, неверно спрашивать о наличии состояния аффекта у подэкспертного, если он обвиняется не в убийстве (что имеет значение для квалификации ст. 107 УК РФ) или не в причинении тяжкого или средней тяжести вреда здоровью (ст. 113 УК РФ), а, например, в изнасиловании, в краже и т.п. Неправильно задавать вопрос об отставании в психическом развитии, не связанном с психическим расстройством, у совершеннолетнего обвиняемого, поскольку такая формулировка вопроса имеет значение только для возможного применения ч. 3 ст. 20 УК РФ в отношении несовершеннолетнего обвиняемого. Недопустимо в отношении суицидента (чаще всего его процессуальный статус - это потерпевший по ст. 110 УК РФ) задавать вопрос о его способности осознавать фактический характер или общественную опасность своих действий либо руководить ими, так как ответ на этот вопрос имеет правовые последствия только в отношении обвиняемого (ст. 21 УК РФ).

    1.3. Еще одним недостатком вопросов к судебному эксперту-психологу является их формулировка в виде суждения о возможности того или иного психологического явления при необходимости ретроспективной оценки психического (эмоционального) состояния подэкспертного лица. Например, встречаются вопросы типа: "Могли ли действия потерпевшего вызвать у обвиняемого состояние аффекта?". Такие вопросы не имеют отношения к предмету проводимой экспертизы. Действительно, если состояния аффекта у подэкспертного не выявлено, но с точки зрения научной психологии гипотетическое возникновение данного эмоционального состояния в описанных условиях вероятно и это будет отражено в заключении экспертов, то подобные ответы могут приводить к необоснованному назначению новой экспертизы.

    1.4. При проведении КСППЭ часто работу судебных экспертов затрудняют вопросы, содержащие одновременно необходимость квалификации психических явлений, относящихся к компетенции экспертов разной специальности. Например, довольно часто можно в постановлениях или определениях встретить вопросы типа: "Находился ли обвиняемый во время совершения инкриминируемого ему деяния в состоянии физиологического или патологического аффекта?". Во-первых, вопрос о наличии состояния патологического аффекта, как правило, является избыточным, поскольку практически в каждом определении (постановлении) о назначении КСППЭ содержится вопрос о наличии психического расстройства у обвиняемого во время совершения правонарушения. Согласно ст. 21 УК РФ к медицинскому критерию невменяемости относится и временное психическое расстройство, в число которых входит и патологический аффект. Во-вторых, ст. 201 УПК РФ предусматривает, что "каждый эксперт, участвующий в производстве комплексной судебной экспертизы, подписывает ту часть исследования, которая содержит описание проведенных им исследований и несет за нее ответственность". Таким образом, заданный экспертам (психологам и психиатрам) один подобный вопрос требует двух ответов, подписываемых экспертами разных специальностей.

    Указание  в одном вопросе одновременно факторов, относящихся к компетенции психиатров и психологов, возможно лишь в тех случаях, когда квалификация юридического критерия является совместной компетенцией этих специалистов. Так, допустимо задавать такие вопросы в отношении свидетелей ("С учетом психического состояния, уровня психического развития, индивидуально-психологических особенностей и (или) эмоционального состояния подэкспертного, а также конкретных условий ситуации мог ли подэкспертный правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела, и может ли давать о них показания?") и потерпевших по половым преступлениям ("С учетом психического состояния, уровня психического развития, индивидуально-психологических особенностей и (или) эмоционального состояния подэкспертного мог ли подэкспертный понимать характер и значение совершаемых с ним преступных действий или оказывать сопротивление виновному?")

    Одной из наиболее существенных причин появления в документах о назначении судебной экспертизы ненужных и неправильных вопросов является некритичное удовлетворение ходатайств защитников и иных участников процесса о постановке перед экспертами дополнительных вопросов. Не давая должной оценки этим вопросам, не определяя в полной мере их юридическую значимость, следователь или суд включают в свое постановление (определение) все вопросы сторон в их неизменном виде. Если учесть, что они присоединяются к основным вопросам, сформулированным самим следователем (судом), это в конечном итоге делает экспертное задание путаным и хаотичным.

    Что же делать экспертам-психологам, когда они сталкиваются с такими постановлениями (определениями) о назначении КСППЭ или СПЭ? На наш взгляд, они должны придерживаться следующей стратегии. На первом этапе исключаются вопросы, решение которых не входит в их компетенцию. На втором этапе вопросы группируются и сводятся в тот минимальный типичный экспертный стандарт, который обусловлен характером судебного дела (уголовного, гражданского), процессуальным положением подэкспертного (обвиняемый, свидетель, потерпевший, истец, ответчик и пр.), конкретной статьей уголовного, гражданского, семейного или др. законодательства, что в совокупности и определяет предмет экспертного исследования психолога (СПЭ). На третьем этапе выделяются вопросы, которые могут быть и нетипичными, но обусловлены особенностями конкретного дела и отвечают двум критериям: их решение, во-первых, имеет значение для дела, а во-вторых, входит в компетенцию эксперта-психолога. В соответствии с выполнением задач каждого из очерченных этапов выстраивается и структура экспертного заключения.

    2. Ошибки, связанные с неправильным  определением рода экспертизы - однородной  или комплексной

    2.1. Следователем или судом назначается  КСППЭ, когда достаточно назначить однородную судебно-психиатрическую экспертизу. В результате в заключении экспертизы даются ответы только на вопросы, входящие в компетенцию психиатра, и утрачивают свое значение вопросы, требующие специальных познаний в психологии. Например, обвиняемый совершил преступление под влиянием галлюцинаторных переживаний или бредовых мотивов и по результатам КСППЭ признан невменяемым. Такого рода экспертные решения встречаются примерно в 20% случаев. Конечно, далеко не всегда можно при назначении экспертизы предугадать, какие решения примут эксперты, но ряд таких случаев достаточно очевиден, например, обвиняемый в убийстве нескольких человек давно болен шизофренией, неоднократно перенес бредовые приступы (что подтверждается медицинской документацией), а следователь необоснованно назначает КСППЭ.