Групповое преступление в уголовном праве России

   На мой взгляд, посредственное  совершение преступления имеет  повышенную общественную опасность по сравнению с единоличным преступлением. В качестве аргументации можно ссылаться на доводы А.В Шеслера, который считает, что посредственное совершение преступления рождает соответствующие межличностные отношения (психологический контакт, согласованность действий и так далее) входящих в эту группу лиц, причем характер этих отношений по их глубине и сложности может не отличаться от характера отношений между соучастниками преступления.²¹

   Таким образом, посредственное  совершение преступления нуждается в отдельном нормативном закреплении, например путём создания статьи в УК РФ «Посредственное совершение преступления».

   Законодатель выделяет в ч.2 чт.33 УК РФ три вида лиц, используемых  при совершении посредственного  преступления:

1) не  подлежащих уголовной ответственности в силу возраста;

2) не  подлежащих уголовной ответственности  в силу других невменяемости;

3) не  подлежащих уголовной ответственности  в силу других обстоятельств,  предусмотренных УК РФ.

   Если первые две группы лиц,  указанные в законе, конкретны, то последняя группа в законе не раскрыта. В научной литературе были сделаны попытки раскрыть содержание обстоятельств, при которых возможно посредственное причинение, помимо малолетнего возраста и невменяемости используемых лиц. Так, часть исследователей относят к данным обстоятельствам невиновность используемого лица, действие его в состоянии крайней необходимости, во исполнение приказа или распоряжения виновного, под влиянием психического или физического насилия, а также совершение используемых лицом неосторожного преступления.²² Другие же к посредственному совершению преступления относят лишь случаи использования виновными других лиц, действовавших при видах обстоятельств, исключающих преступность деяния (ст. 37-42 УК РФ).²³

   На мой взгляд, при определении третьей группы лиц, с помощью которых действует  посредственный исполнитель, необходимо исходить из самой формулировки данной группы: лица, не подлежащие уголовной ответственности в силу других обстоятельств, предусмотренных УК РФ. Уголовный закон предусматривает обстоятельства в с. 37-42 УК РФ.

   В последнее время правоприменитель, не дожидаясь законодательного  закрепления, пытается самостоятельно  дать толкование посредственному  совершению преступления. Так, в  п.9 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 14 февраля 2000 г. «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних» отмечается, что совершение преступления с использованием лица, не подлежащего уголовной ответственности в силу возраста (ст.20 УК РФ) или невменяемости (ст.21 УК РФ) , не создаёт соучастия. Вместе с тем при совершении преступления несовершеннолетним, не подлежащим уголовной ответственности по указанным основаниям, лицо, вовлекшее несовершеннолетнего в совершение этого преступления, в силу ч.2 ст.33 УК РФ несёт ответственность за содеянное как исполнитель, то есть как лицо, совершившее преступление посредством использования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности.²⁴

   Однако данные попытки правоприменителя  не приносят желаемого результата в понимании посредственного совершения преступления. Это связано с тем, что, как м законодатель, правоприменитель рассматривает лишь одну из форм посредственного совершения преступления- посредственное причинение.

   Другая же форма посредственного совершения преступления- посредственное сопричинение- законодателем вообще не учитывается, правоприменителем же рассматривает как групповое преступление. Такая ошибочная позиция нашла  определенное нормативное закрепление в ряде постановлений Пленума Верховного Суда РСФСР, в основном касающихся вопросов изнасилования.

   Например, в п.9 ранее действовавшего  постановления Пленума Верховного  Суда РФ от 22 апреля 1992г. №4 «О судебной практике по делам об изнасиловании» (в ред. постановления Пленума от 21 декабря 1993 г. №11) отмечается, что действия участника группового изнасилования подлежат квалификации по ч.3 ст. 117 УК РСФСР независимо от того, что остальные участники преступления не были привлечены к уголовной ответственности ввиду их невменяемости, либо в силу требований ст.10 УК РСФСР, или по другим, предусмотренным законом оснований.²⁵

    В указанном постановлении раскрывалась такая форма посредственного совершения преступления, как посредственное сопричинение,- имеющая сходство с соисполнительством в групповом преступлении. Посредственное сопричинение- это форма посредственного совершения преступления, при которой объективная сторона состава преступления выполняется совместно как посредственным сопричинением (лицом, обладающим признаками субъекта преступления), так и лицом (лицами), которое не обладает признаками субъекта преступления (не достигло возраста уголовной ответственности либо на момент совершения деяния было невменяемо).

   Если просмотреть временной период  действия указанных постановлений и изменения, которые с ними происходили, становится очевидным, что правоприменитель таким образом пытался привлекать к более суровой ответственности указанных лиц. Это связано с тем, что законодатель нормативно не закрепил институт посредственного совершения преступления, однако, как я уже описала выше, посредственное совершение преступления повышает общественную опасность деяния, в связи с чем правоприменитель, желая привлечь виновных лиц к более суровой ответственности, определяет данный институт самостоятельно.

   Прорывом  в толковании посредственного  совершения преступления можно  считать постановление Пленума  Верховного Суда РФ от 27 декабря  2002г. №29 «О судебной практике  по делам о краже, грабеже  и разбое»²⁶, где в п.12 до февраля 2007г. было указано, что если лицо совершило кражу посредством использования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости или других обстоятельств, его действия (при отсутствии иных квалифицирующих признаков) следует квалифицировать по ч.1 ст. 158 УК РФ как непосредственное исполнение преступления (ч.2 ст. 33 УК РФ). Ранее же действовавшее постановление Пленума Верховного Суда РСФСР от 22 марта 1996г «О судебной практике по делам о грабеже и разбое» рассматривало указанную деятельность в рамках группового преступления, отмечая в п.13, что действия участника разбойного нападения или грабежа, совершенные по предварительному сговору группой лиц, подлежат квалификации соответственно по ч.2 ст.90, п. «а» ч.2 ст.91, ч.2 ст. 145, п. «а» ч. 2 ст. 146 УК РСФСР независимо от того, что остальные участники преступления в силу ст. 10 УК РСФСР или по другим предусмотренным законом оснований не были привлечены к уголовной ответственности.²⁷

   Данные попытки правоприменителя  вносят определенные сложности  и противоречия в понимании соучастия, создают коллизии толкования уголовно-правовых норм, что приводит к ошибочному применению норм о соучастии.

   В частности, обращаясь к примерам  из судебной практики Верховного  Суда РСФСР (РФ), где во всех  случаях преступление было признано групповым при отсутствии у одного из его участников признаков субъекта преступления: либо лицо было невменяемо, либо не достигло возраста уголовной ответственности.

   Однако возвращаясь к понятию  «групповое преступление»,  рассмотрев  первые две позиции относительно этого понятия, признав их несостоятельными, важно рассмотреть третью точку зрения.

   Суть третьей позиции заключается в том, что любое соучастие является группой. Её сторонники утверждают, что понятие группы по своему содержанию полностью идентично понятию соучастия и одновременно является родовым понятием по отношению к предусмотренным разновидностям или видам соучастия.²⁸

   Однако при данном подходе  группа рассматривается с точки  зрения психологии, а это допустимо  в случае определения преступной  группы с позиции криминологии.

   Кроме этого данный подход  не избавляет исследователей  необходимости классификации соучастия  на формы, так как групповые преступления могут иметь различные проявления, обладающие неодинаковой общественной опасностью, а это обстоятельство учитывается действующим уголовным законодательством.²⁹ В подтверждение данной точки зрения я ссылаюсь на Н.Г Иванова, по мнению которого современное определение «соучастия» недостаточно для отображения существующего реального положения на фоне групповой преступности и поэтому нуждается в законодательном закреплении разновидностей преступной группы.³⁰

   Необходимо также внести определённое уточнение, состоящее в том, что группа-это отнюдь не соучастие, а всего лишь субъект деятельности, возникающий на его основе. Чтобы это понять, необходимо рассмотреть понятие «группа» и «соучастие». Группа-это «совокупность людей (или предметов), объединённых общностью интересов, признаков, профессии,  деятельности и т.п»³¹. Соучастие- умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления. Исходя из данных определений, группа-это два и более лица, а соучастие- это деятельность, то есть в данном случае исследователи смешивают субъектов с их деятельностью, а это есть подмена понятий. Таким образом, правильное соучастие определяет как групповую преступную деятельность или групповое преступление.

   Исходя из того, что групповое преступление- это преступление, совершенное несколькими лицами, являющимися субъектами преступления и объединенными желанием совершить преступление, любое соучастие, независимо от того, простое или сложное, и будет являться групповым преступлением. Следовательно, понятие «групповое преступление» идентично понятию «соучастия». В этом и заключается одна из целей моей работы- показать схожесть данных категорий и тем самым устранить имеющиеся противоречия в законодательном, правоприменительном и теоретическом толковании группового преступления.

Общественная  опасность группового преступления.

   Уголовно-правовое значение группового  преступления очень велико. С.Сигеле  отмечал, что вопрос об уголовной  ответственности сравнительно прост,  если виновником преступления является одно лицо. Напротив, он значительно усложняется, когда в одном и том же преступлении участвуют много лиц, так как тогда нужно исследовать участие, которое принимал каждый в данном преступном действии.³² Поэтому основное значение группового преступления заключается в том, что оно определяет основания и пределы уголовной ответственности, участников группового преступления, вычленяет аспекты его уголовно- правовой оценки.

   Выделение же данной категории  преступлений связано с их общественной опасностью, которая является обязательным признаком преступления, причем признаком сущностным, раскрывающим их социальную природу.³³

   Общественная опасность группового  преступления определяется его  характером и степенью.³⁴ Если характер общественной опасности группового преступления раскрывается через его вред и прецедентность, то степень- через уровень повышения общественной опасности преступления.

   В научной литературе о степени  общественной опасности группового  преступления нет однозначного мнения, и данный вопрос исследователями решается по-разному. Так, одни утверждают, что общественная опасность при групповом способе совершения преступления всегда повышена³⁵, другие считают, что она повышается только в специально предусмотренных случаях.³⁶ Под специальными случаями авторы понимают совершение группового преступление только в соисполнительстве, указывая на то, что только при соисполнительстве повышается результативность, а следовательно, и вредоностность группового преступления, так как именно при соисполнительстве вред причиняется накопленными усилиями нескольких лиц. На мой взгляд, верны обе точки зрения, однако они нуждаются в существенном дополнении. Так, групповое посягательство всегда будет повышать общественную опасность преступления. Это связано с тем, что при объединении усилий возрастает эффективность любой деятельности, будь то деятельность созидательная или разрушительная. Причём эффективность возрастает не только при непосредственном участии в данной деятельности, но при оказании организаторского, пособнического либо подстрекательского воздействия. Аналогичной точки зрения придерживаются и большинство сотрудников правоохранительных органов.

   Данный факт учитывает и законодатель, включая в перечень отягчающих  обстоятельств совершение преступления групповым способом. Однако сам уровень повышения общественной опасности в каждом конкретном случае различен. Так, для отягчающих обстоятельств достаточно незначительного повышения общественной опасности, для квалифицирующих признаков этот уровень должен быть существенным, а для конституционных признаков- особым. Таким образом, можно выделить три уровня повышения общественной опасности посягательства при групповом способе совершения деяния: незначительный, существенный и особый.

   Вредоностность любого преступления заключается в его способности порождать негативные для общества последствия.³⁷ То есть преступление создаёт угрозу причинения вреда в будущем. При групповом посягательстве на повышенную вредоностность преступления влияет его результативность, то есть способность причинять повышенный вред, имеющий уголовно-правовое значение.³⁸ Именно при групповом посягательстве происходит  накопление усилий нескольких лиц на совершение преступления, из-за чего увеличивается вероятность совершения данного преступления, его результативность и возможность сокрытия. Поэтому любое групповое преступление будет более результативным, чем совершенное единолично, однако необходимо не просто указать на повышенную результативность группового преступления, но и обосновать его уголовно-правовое значение как обстоятельства, отягчающего наказание, либо как квалифицирующего или конститутивного признака состава преступления.

   О прецедентности как о составляющей  общественную опасность преступления  в науке уголовного права нет однозначного мнения. Так, одни исследователи указывают на то, что прецедентность не входит в содержательную характеристику общественной опасности преступления; другие, наоборот, указывают на то, что общественная опасность преступления состоит не во вредоносности, а в прецедентности³⁹. По мнению третьих, содержательная характеристика общественной опасности преступления раскрывается через его вредоностность и прецедентность.⁴⁰

   На мой взгляд, именно и вредоносность,  и прецедентность отражают в  полной степени общественную опасность преступления. Так, ряд деятелей (ст.ст. 105, 116, 117 УК РФ и др.) по своему характеру менее вредоностны, однако из-за повышенной прецедентности (повторяемости) так же общественно опасны, как и другие преступления. И наоборот, деяния, предусмотренные, например, ст. 357, 358 УК РФ, менее прецедентны, но более вредоностны, из-за чего также общественно опасны. Поэтому эти два элемента (вредоностность и прецедентность) дополняют друг друга, влияют на общественную опасность преступления. Кроме этого, преступлением признаются не единичные общественно-опасные эксцессы, а такие деяния, которые обладают прецедентным характером, несут в себе свойства человеческой практики.⁴¹