Присвоение и растрата

По юридическим  свойствам предмета преступления присвоение и растрата отличаются в первую очередь от кражи, т. е. тайного хищения и мошенничества — хищения чужого имущества либо получения права на имущество путем обмана или злоупотребления доверием.

Кража, в соответствии со ст. 158 УК РФ, — тайное хищение  чужого имущества. Объект и предмет кражи аналогичны объекту и предмету присвоения и растраты, как и любых иных форм хищения. Отличие — не в физических особенностях вещи, ставшей предметом преступного посягательства, а только в ее юридической сущности²⁵. Эта вещь не находится в правомерном владении виновного, так как не была ему вверена в порядке, не противоречащем закону.

Объективная сторона кражи, в отличие от присвоения или растраты, заключается именно в противоправном и безвозмездном изъятии чужого имущества с последующим его обращением в пользу виновного или иного лица. Изъятие вверенного имущества с последующим его обращением в пользу виновного или иных лиц при присвоении возможно только при наличии так называемого статического имущества, ставшего предметом хищения. При присвоении же виновным так называемого динамического имущества, а также в случае растраты чужого имущества не может быть изъятия этого имущества, а только обращение его в пользу виновного или иных лиц.

Также присвоение и растрата вверенного имущества  от кражи отличаются по признакам субъекта, совершившего незаконное завладение чужим имуществом. В п. 4 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 15 ноября 1984 г. № 21 «О дальнейшем повышении роли судов в борьбе за сохранность социалистической собственности, укреплении государственной, договорной и трудовой дисциплины на предприятиях и в организациях агропромышленного комплекса» отмечается: «...действия комбайнеров, шоферов, трактористов, возчиков, выразившиеся в обращении в свою собственность или собственность других лиц зерна или иной сельскохозяйственной продукции при уборке урожая и перевозке с поля на ток или хранилище, подлежат квалификации по статье УК, предусматривающей ответственность за кражу государственного или общественного имущества. Если такие действия совершены в отношении продукции, вверенной шоферу, трактористу, возчику для транспортировки (доставки) на основании товарно-транспортной накладной либо иного документа с указанием количества (веса) продукции, то эти действия надлежит квалифицировать как присвоение либо растрату государственного или общественного имущества»²⁶.

 

 

2.2 Отграничение  хищения путем его присвоения  или растраты от

мошенничества

Действия  лиц, похитивших чужое имущество путем его присвоения или растраты, также имеют ряд признаков, делающих их сходными с мошенничеством. При совершении преступления, предусмотренного ст. 159 УК РФ, виновный сам непосредственно не изымает чужое имущество, а путем обмана или злоупотребления доверием получает его из рук потерпевшего, который сам, по своей воле отдает свои вещи мошеннику.

Мошенничество, в отличие  от присвоения и растраты, может  быть и беспредметным преступлением, когда речь идет о противоправном получении виновным права на чужое имущество путем обмана или злоупотребления доверием.

Близкими  к хищению чужого имущества являются действия лиц, взявших напрокат это имущество, а затем присвоивших его с совершением действий, направленных на обеспечение невозвращения этого имущества. Судебно-следственная практика традиционно действия лиц, совершивших указанные деяния, оценивает в зависимости от того, когда у них возник умысел на завладение этим имуществом. Если умысел возник до момента получения, то в действиях виновного усматривается не присвоение или растрата чужого имущества, а мошенничество. Если умысел возник позже, то эти отношения регулируются гражданским законодательством²⁷.

Особенно  остро стоит вопрос о разграничении  присвоения чужого имущества и его хищения путем обмана или злоупотребления доверием в следующей ситуации. Виновный предлагает другому лицу дать взятку соответствующему должностному лицу либо совершить коммерческий подкуп лица, осуществляющего управленческие функции в коммерческой или иной организации, для совершения каких-либо законных или незаконных действий, вызвавшись быть посредником, т. е. лично передать деньги, ценности и т. д. Получив и не имея намерений передать означенную сумму соответствующему лицу, он ее присваивает, обеспечивая впоследствии невозвращение денег их собственнику. В этом случае несостоявшийся взяткодатель безвозмездно вверяет свои деньги виновному именно для передачи их в качестве взятки соответствующему должностному лицу либо для коммерческого подкупа лица, выполняющего управленческие функции в коммерческой или иной организации, намереваясь впоследствии получить за это определенные блага, преимущества и т. д. Он в данной ситуации ждет от предполагаемого посредника только передачи им денег, рассчитывая, что на этом его функция закончится. Можно ли в описанной ситуации признать деньги, предметы или иные ценности признать вверенным имущество, которое вверяется для последующей передачи? Представляется, что можно в полной мере. Ведь имущество виновному может быть вверено для совершения с ним самых различных операций: хранения, перевозки, передачи, реализации и т. д. Однако, тем не менее, его действия подлежат квалификации как мошенничество в связи с тем, что деньги получены путем обмана или злоупотребления доверием²⁸.

По этой причине, как представляется, в описанной ситуации действия первого лица должны квалифицироваться не как присвоение или растрата вверенного имущества, а как мошенничество и подстрекательство к даче взятки или коммерческому подкупу, а действия второго лица, непосредственно передающего деньги, — как покушение на одно из указанных выше преступлений²⁹.

По этой причине  справедливо осужден адвокат  Конопатов, получивший от клиента деньги якобы для передачи судье в качестве взятки, не намереваясь передавать эти деньги, и присвоивший их, за мошенничество с использованием своего служебного положения, а также подстрекательство к даче взятки³⁰.

Также сходным с присвоением  и растратой чужого имущества  является причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления  доверием (ст. 165 УК РФ).

Разграничение производится по предмету преступного посягательства. Например, если виновный «похищает» электрическую энергию, тепло и т. д., его действия не могут быть квалифицированы как хищение вообще в силу отсутствия предмета преступления как вещи материального мира.

Также при  присвоении или растрате, как и  при любой иной форме хищения, не может быть причинен действиями виновного основной ущерб в виде упущенной выгоды.

В соответствии с п. 6 постановления Пленума Верховного Суда РСФСР от 23 декабря 1980 г. «О практике применения судами законодательства при рассмотрении дел о хищениях на транспорте», действия лиц, являющихся работниками транспорта и уполномоченных в силу своего служебного положения на получение с граждан денег в рамках оплаты за проезд, провоз багажа и другие транспортные услуги, присвоивших полученные деньги, должны квалифицироваться именно как хищение чужого имущества. Работники же транспорта, не обладающие такими полномочиями, получившие от граждан и обратившие в свою пользу деньги за безбилетный проезд или незаконный, без оформления документов, провоз багажа, должны нести уголовную ответственность именно за причинение имущественного ущерба путем обмана³¹.

 

 

 

 

 

 

 

 

2.3 Разграничение присвоения  и растраты и уголовно-правовых  норм

ст. 201 и 285 УК РФ

Также нередко  возникают трудности при разграничении  хищения, совершенного путем присвоения и растраты, с одной стороны, и злоупотребления лиц, обладающих признаками субъектов преступлений, предусмотренных ст. 201 и 285 УК РФ, — с другой.

«Сложным  является вопрос, — отмечает И. А. Клепицкий, — о квалификации неправомерного завладения чужим недвижимым имуществом путем злоупотребления полномочиями по чужому имуществу. В практике такие действия обычно не рассматриваются в качестве растраты или присвоения. Как правило, применяются нормы о «злоупотреблениях»: должностном злоупотреблении или злоупотреблении полномочиями (ст. 201 и 285 УК). При отсутствии признаков составов этих преступлений возможно и применение общей нормы о причинении имущественного ущерба путем злоупотребления доверием (ст. 165 УК). Сходство данных действий с мошенничеством и вымогательством в том, что в данном случае виновный также может, злоупотребив полномочиями, оформить «право» на недвижимость. Это аргумент в пользу квалификации таких действий в качестве хищения, так как виновный не просто неправомерно пользуется чужим имуществом, а приобретает его, обращает в свою пользу или в пользу другого лица»³².

В этом плане  показателен случай из практики Верховного Суда РФ. П., будучи следователем ОВД, осуждена по ч. 1 ст. 170 и ст. 175 УК РСФСР, т. е. за злоупотребление служебным положением, причинившее вред государственным интересам, выразившийся в подрыве авторитета правоохранительных органов, и должностной подлог, совершенный в корыстных целях. Расследуя уголовное дело, П. в качестве залога как меры пресечения получила деньги в сумме 2 млн. рублей. Впоследствии, злоупотребляя служебным положением, она распорядилась этими деньгами как своими, а при направлении дела в суд заполнила квитанцию к приходно-кассовому ордеру о внесении в кассу ОВД 2 млн. рублей, которые фактически не внесла. При этом она поставила на квитанцию гербовую печать и подделала подпись главного бухгалтера. Только после вынесения приговора в отношении виновного по его требованию деньги были возвращены начальником следственного отдела³³.

Представляется, что в  действиях П. усматриваются признаки только преступления, предусмотренного ст. 1471 УК РСФСР (ст. 160 УК РФ), так как денежные средства были вверены виновной, она обязана была внести их на депозит суда, а вместо этого распорядилась ими как своими, т. е. растратила. Злоупотребление же служебным положением и должностной подлог являются способами совершения указанного преступления. Однако, видимо, по материалам данного уголовного дела в суде не была доказана безвозмездность изъятия П. чужого имущества, в связи с чем действия виновной не были квалифицированы как хищение.

Г. Н. Борзенков  отмечает несопоставимость понятий  «значительный ущерб гражданину» и «крупный размер хищения», что приводит на практике к коллизиям. «Иногда, — отмечает он, — с учетом высокого уровня благосостояния потерпевшего, суд не может признать причиненный кражей ущерб значительным для него, хотя стоимость похищенной вещи превышает 500 минимальных размеров оплаты труда. В таких случаях содеянное следует квалифицировать по более тяжкому признаку — по п. «б» ч. 3 ст. 158 УК. Если же кража в крупном размере признается одновременно причинившей значительный ущерб гражданину, то содеянное также квалифицируется по п. «б» ч. 3 ст. 158 УК, но в описательной части приговора должен быть указан и

упомянутый  признак»³⁴ .

С. Ф. Милюков  предлагает следующую редакцию ст. 160 УК РФ: «Статья 160. Хищение путем присвоения или растраты либо путем использования служебного положения. Присвоение или растрата чужого имущества, вверенного виновному, а равно хищение чужого имущества путем использования виновным своего служебного положения...»³⁵.

Пункт «в»  ч. 2 названной статьи он предлагает исключить, т. е. признать отдельной формой хищения хищение чужого имущества путем использования виновным своего служебного положения, как это было предусмотрено ст. 92 УК РСФСР 1960 г. Исследователь в этой связи отмечает: «...целесообразно вернуться к подходу, практиковавшемуся в прежнем уголовном законодательстве на протяжении многих лет, и сохранить то рациональное зерно, которое имеется в нынешней редакции ст. 160 УК РФ. Речь идет о способности использовать свое служебное положения для изъятия имущества не только должностными лицами, но и другими государственными служащими и иными функционерами негосударственных образовании³⁶.

Этого же мнения придерживается и С. М. Кочои, который замечает: «Не совсем ясен смысл данного признака присвоения или растраты. Ведь субъект основного состава этих преступлений — материально ответственное лицо — и так, совершая их, использует свое служебное положение. Если же законодатель имеет ввиду в п. «в» ч. 2 ст. 160 УК РФ должностных лиц, то не всем им чужое имущество может быть вверено, оно может находиться и в ведении таких лиц. Однако, последние в таком случае не могут быть признаны субъектами присвоения или растраты»³⁷.

Представляется,   что  лицо,   используя   свое   служебное   положение, однозначно либо присваивает, либо растрачивает чужое имущество, которое может быть ему и не вверено, но находиться в его ведении. По этой причине более правильным было бы такое изменение редакции ст. 160 УК РФ, которое предусматривало бы наряду с указанием на имущество, вверенное виновному, указание на имущество, находящееся в ведении виновного. Выделение же хищения с использованием своего служебного положения как самостоятельной формы хищения едва ли целесообразно, так как невозможно совершить хищение исключительно путем использования своего служебного положения — можно лишь использовать свое служебное положение для того, чтобы способствовать присвоению или растрате.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2.4 Вопрос конкуренции  уголовно-правовых норм ст. 160 и  ст. 312 УК

РФ

Преступление, предусмотренное ст. 312 УК РФ, также  может быть совершено путем растраты чужого имущества. Теоретически оценивая ст. 160 и ч. 1 ст. 312 УК РФ, некоторые авторы указывают, что термин «растрата» в названных составах преступлений имеет различную смысловую нагрузку, в связи, с чем его использование в рассматриваемом случае можно считать несоблюдением правил законодательной техники. Например, А. Друзин в качестве обоснования вышеназванного тезиса утверждает: «...если представить, что растрата, указанная в ст. 160 УК, и растрата, указанная в ст. 312 УК, - одно и то же правовое понятие, то надо признать, что хищение арестованного имущества, совершенное путем растраты, менее опасное преступление, так как санкции указанных статей отличаются друг от друга: ч. 1 ст. 160 УК предполагает в качестве наиболее строгого наказания лишение свободы на срок до трех лет, а ч. 1 ст. 312 - лишение свободы на срок до двух лет. Хотя, казалось, при таком предположении растрата указанного в ст. 312 УК имущества должна бы считаться более тяжким преступлением, поскольку нарушаются сразу две группы общественных отношений: интересы правосудия и собственность»³⁸. Безусловно, А. Друзин прав в том, что определенный законодателем характер общественной опасности деяний, предусмотренных ч. 1 ст. 312 УК РФ, небезупречен и требует корректировки, однако непонятно, какое это имеет отношение непосредственно к термину «растрата».