Стадии совершения преступления

Помещение норм о приготовлении  к преступлению и о покушении  на преступление в единой ст. 30 УК РФ вполне обоснованно. Различия между  приготовлением и покушением иногда провести непросто, а значение для  оценки общественной опасности этих видов неоконченного преступления не столь существенно, ибо прерванность деяния на той или иной стадии происходит по не зависящим от лица обстоятельствам и потому ни в заслугу, ни в вину ему поставлены быть не могут.

Приготовление к преступлению и покушение на преступление квалифицируются  по двум статьям УК - ст. 30 и статье Особенной части Кодекса, которая  предусматривает состав преступления, к совершению которого лицо готовилось либо совершить которое покушалось (ч. 3 ст. 29 УК РФ). Ссылка на ст. 30 необходима потому, что все составы преступлений в Особенной части кодекса сформулированы как оконченные. Если бы в Общей части не предусматривалась ответственность за неоконченное преступление, нельзя было бы кого-либо привлечь к ответственности за него.

3. Приготовление к преступлению.

Первую стадию совершения преступления составляют подготовительные действия, которые создают благоприятные  условия для совершения запланированного преступления. Их примерный перечень дает ч. 2 ст. 30 УК РФ. Например, сговор с  соучастником для совершения корыстного преступления, покупка огнестрельного оружия для совершения убийства, изучение режима работы банка для совершения хищения денег и т.д.

Длительность и тщательность приготовительных действий определяются характером готовящегося преступления. Чем оно сложнее и опаснее, тем, как правило, многостороннее и  продуманнее приготовление к  его совершению. В ситуативных  преступлениях стадия приготовительных действий протекает свернуто, и преступление прекращается на ней редко (например, при внезапно возникшем и немедленно реализованном умысле хулигана). В  преступлениях типа захвата заложников, терроризма, шпионажа, так называемого "заказного убийства" приготовительные действия многочисленны и основательны. В дореволюционном законодательстве для обозначения вины в таких  преступлениях существовало понятие "предумысел". От преступлений с предумыслом отличались преступления без предумышления.

В уголовно-правовой доктрине относительно содержания приготовления  к преступлению существовало немало точек зрения. Оно то признавалось "отдаленным покушением", то включалось в обнаружение умысла. В частности, в дореволюционном уголовном  праве (ст. 7 Уложения 1845 г.) приготовлением признавалось лишь приискание и приспособление средства для совершения преступления. Остальные виды подготовительных действий, не связанные с орудиями и средствами совершения преступления, относились к обнаружению умысла.

С обеими крайностями дореволюционного уголовного права нельзя согласиться. Покушение, независимо от степени его  отдаленности от оконченного преступления, отличается от самого близкого к совершению преступления подготовительного действия тем, что все подготовительные действия совершаются до начала исполнения состава  преступления, его объективной стороны. Они лишь предваряют, создают условия  для совершения преступления. Что  касается обнаружения умысла, то, как  ранее отмечалось, оно стадией  преступления не является.

Практические, т.е. законодательный  и правоприменительный, аспекты  приготовления к преступлению сводятся к следующему:

а) объем криминализации приготовления к преступлению; б) отличие его от покушения; в) пределы  наказуемости приготовления.

В истории российского  уголовного законодательства ответы на эти вопросы предлагались неодинаковые. Уложение о наказаниях уголовных  и исправительных ограничивало приготовительные действия приисканием и приспособлением  средств для совершения преступления. Наказывалось оно лишь в двух случаях: когда было противозаконным само приобретение некоторых средств (например, оружия) и когда приготовление относилось к особо тяжким преступлениям. Таких преступлений по Уложению было четыре: приготовление к мятежу, подделке денежных знаков, убийству и подлогу. УК РСФСР 1922 г. расширил понятие приготовления, он отказался в принципе от его криминализации. Так, ст. 12 гласила: "Приготовлением к преступлению считается приискание, приобретение или приспособление орудий, средств и создание условий для совершения преступлений.

Приготовление к преступлению карается, если оно само по себе является наказуемым действием".

Основные начала уголовного законодательства СССР и союзных  республик 1924 г. вообще отказались от терминов "приготовление к преступлению" и "покушение на преступление"; в них говорилось о "начатом  преступлении". Терминологическая  неопределенность привела к тому, что законодатели союзных республик  толковали это понятие по-разному: одни - как покушение, а другие - как  приготовление и покушение. Пленум Верховного Суда СССР в своем постановлении  от 7 мая 1928 г. разъяснил, что под "начатым  преступлением" имеются в виду и приготовление, и покушение. Президиум  ВЦИК СССР придал этому толкованию легальную силу. В результате все  республики вынуждены были криминализировать  приготовление к любому преступлению, что было теоретически ошибочным  и отступало от позиций первого  советского УК. Понимая это, авторы директивного письма Наркомюста СССР и Верховного Суда СССР по применению УК 1926 г. ориентировали практические органы так: "Однако следует подчеркнуть, что применение мер наказания за приготовление к преступлению может иметь место лишь в тех случаях, когда приготовительные к преступлению действия вылились в конкретную форму начала осуществления преступного умысла, а потому и являются социально опасными". Подчеркивалось тем самым, что приготовление наказывается при наличии в нем конкретной общественной опасности, которая определяется главным образом тяжестью подготавливаемого преступления.

Сложившаяся правоприменительная  практика, по существу, подвергала преследованию  и наказанию приготовления лишь к тяжким преступлениям - убийству, крупным хищениям, разбою. В 30-40-е  гг. статья УК о приготовлении к  преступлению использовалась как средство для грубейших нарушений законности. Вымышленное обвинение в "приготовлении  к террористическому акту" нередко  встречалось в приговорах как  основание для суровых репрессий. УК РСФСР предусматривал ответственность  за приготовление ко всем преступлениям. В отличие от покушения понятие  приготовления не содержало важного  признака - прерванности подготовительных действий по не зависящим от лица обстоятельствам. Фактически кодекс определял не приготовление к преступлениям, а приготовительные действия.

"Приготовлением к преступлению  признается, - устанавливала ст. 15, - приискание или приспособление  средств или орудий или иное  умышленное создание условий  для совершения преступления". Наказывалось приготовление в  рамках санкций за оконченное  преступление.

УК РФ 1996 г. внес в норму  о приготовлении к преступлению существенные изменения. Он расширил примерный  перечень приготовительных действий, добавив "приискание соучастников преступления, сговор на совершение преступления", указал в качестве обязательного  признака приготовления вынужденную прерванность приготовительных действий, "если при этом преступление не было доведено до конца по не зависящим от лица обстоятельствам". Декриминализированы приготовления к преступлениям небольшой и средней тяжести.

Приготовление к преступлению совершается исключительно с  прямым умыслом. С такой формой вины коррелирует обязательный объективный признак приготовления - прерванность до начала исполнения состава по не зависящим от лица обстоятельствам. Именно желая наступления общественно опасных последствий, субъект создает все необходимые условия, и только непредвиденные обстоятельства срывают его планы.

Возможны случаи, когда  до пресечения действий виновный успевает выполнить состав другого преступления. Например, приобрести огнестрельное  оружие или купить наркотические  средства, чтобы усыпить жертву, и т.д. В таких случаях на общих  основаниях виновный подлежит ответственности  за оконченное преступление - незаконный оборот оружия либо наркотиков и, кроме  того, за приготовление соответственно к убийству или разбойному нападению. Так, группа из трех граждан по мотивам  мести запланировала взорвать дверь  квартиры потерпевшего. Приехав на автомашине, они поставили ее на тротуар у дома жертвы. Дворник  в резкой форме потребовал машину с тротуара немедленно убрать и при  этом грозил сообщить об этом в милицию. Испугавшись, субъекты сложили взрывчатые вещества в урну у подъезда дома и уехали. Сработавшим взрывным устройством  оказалась убитой проходившая мимо дома студентка. В этих действиях  субъектов содержится приготовление  к умышленному уничтожению имущества, незаконное приобретение взрывных устройств  и убийство, форма вины которого зависит от данных относительно места  расположения и убойных свойств взрывного устройства (либо умышленное убийство с прямым неконкретизированным или альтернативным умыслом, либо неосторожное убийство).

В большинстве зарубежных уголовных кодексов приготовление  к преступлению не криминализируется. Однако считать такую позицию  безоговорочно гуманной и либеральной  можно лишь с учетом объема криминализации приготовлений как оконченных преступлений. Если заговор, сговор, приобретение яда, подстрекательство к любому преступлению объявляются оконченными преступлениями, тогда ненаказуемость приготовления  оказывается не только декларативной, но означает усиление репрессии за неоконченное деяние, ибо не позволяет  от него добровольно отказаться. Например, за сговор на совершение преступления в большинстве УК стран Европы, Англии и США предусматривается  ответственность как за оконченное преступление. Однако по своей сути - это приготовление к самым  различным преступлениям, подобно  подстрекательству. До момента прерывания преступления по не зависящим от лица обстоятельствам допустим добровольный отказ, и тогда лицо не подлежит уголовной ответственности. При криминализации же приготовлений как оконченных преступлений добровольный отказ исключается*(411).

Наказание приготовления  к преступлению в мировой законодательной  практике осуществляется по двум вариантам: в пределах санкции за оконченное преступление, приготовление к которому осуществлялось, или по правилам обязательного  снижения наказания.

УК РФ 1996 г. в отличие  от УК РСФСР 1960 г. избрал второй вид  наказуемости приготовления. Срок или  размер наказания за приготовление  не может превышать половины максимального  срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного соответствующей  статьей Особенной части Кодекса  за оконченное преступление (ч. 2 ст. 66 УК РФ). При этом смертная казнь и  пожизненное лишение свободы  за приготовление к преступлению (равно как и за покушение) не назначаются (ч. 4 ст. 66 УК РФ).

Таким образом, можно сделать  следующие выводы: 1) приготовление  к преступлению - это умышленное создание условий для совершения умышленного преступления, не доведенного  до конца по не зависящим от лица обстоятельствам; 2) приготовление к  преступлению квалифицируется по ст. 30 УК РФ и по статье Особенной части, предусматривающей ответственность  за то преступление, к которому готовился  виновный; 3) если в процессе совершения приготовительных действий субъект выполнит состав другого (а не того, к которому готовился) преступления, он отвечает и за это оконченное преступление, и за приготовление к соответствующему преступлению; 4) наказание за приготовление к преступлению обязательно снижается.

4. Покушение на преступление

Покушение на преступление - это исполнение состава преступления, прерванное до наступления общественно  опасных последствий по независящим  от лица обстоятельствам. УК РФ 1996 г. сохранил в основном определение покушения  по УК РСФСР 1960 г.

Часть 3 ст. 30 УК РФ дает такую  редакцию: "Покушением на преступление признаются умышленные действия (бездействие) лица, непосредственно направленные на совершение преступления, если при  этом преступление не было доведено до конца по не зависящим от этого  лица обстоятельствам".

Исторически со времени принятия французского УК 1810 г. по учению классической школы уголовного права покушение  на преступление трактовалось как "начало исполнения состава преступления". Статья 121 (5) нового УК Франции 1993 г. устанавливает: "Покушение на преступление образуется, если, проявившись началом исполнения, оно не было приостановлено или если оно не имело последствий лишь по обстоятельствам, не зависящим от воли его исполнителя". Болгарский УК определяет покушение как "начало исполнения умышленного преступления, при котором исполнительное деяние не завершено или хотя и завершено, но не наступили предвиденные лицом общественно опасные последствия этого преступления". Недостатком этой дефиниции следует считать отсутствие в ней указания на непременный признак любого покушения - незавершение преступления по не зависящим от лица обстоятельствам.

Аналогичный дефект содержит УК ФРГ, в котором говорится, что  покушение на уголовное деяние совершает  тот, кто в соответствии со своим  представлением о деянии непосредственно  приступает к исполнению состава  преступления. Обращает на себя внимание и то, что немецкая формулировка исходит из субъективного критерия исполнения состава, т.е. из представления  покушавшегося, а не из законодательной  характеристики состава преступления. Субъективный критерий начала исполнения состава способен внести путаницу в  квалификацию покушения, сделать ее шаткой в зависимости от труднодоказуемого "представления" виновного лица, распространить на ненаказуемое по закону приготовление к преступлению.

УК Испании 1995 г. предлагает следующую дефиницию покушения: "Покушением на преступление признаются действия лица, непосредственно направленные на совершение преступления и которые объективно должны были бы привести к определенному результату, однако данный результат не достигнут по причинам, не зависящим от воли лица" (ч. 1 ст. 16). Начало исполнения состава преступления наличествует с момента совершения хотя бы одного действия (бездействия), входящего в объективную сторону состава. Например, кража представляет собой тайное хищение чужого имущества (ч. 1 ст. 158 УК РФ). Квалифицированный состав предусматривает проникновение в жи-лище, помещение либо иное хранилище (п. "в" ч. 2 ст. 158 УК РФ). С момента проникновения в жилище начинается исполнение состава кражи. Если она будет прервана, например, хозяином квартиры, виновный подлежит ответственности за покушение на квали-фицированную кражу. Не зависящие от воли лица обстоятельства, прерывающие исполнение состава до наступления общественно опасного последствия, чаще всего имеют внешний, объективный источник. Однако в отдельных случаях такие обстоятельства могут носить субъективный характер, т.е. проистекать от самого виновного лица, но во время совершения преступления против его воли. Например, П. проник в квартиру для совершения кражи ценных вещей. Но, соблазнившись содержимым бара в буфете, "додегустировался" до глубокого опьянения и сна, в котором и застал его хозяин квартиры. В другом уголовном деле М., хронический наркоман, решил убить свою сожительницу, которая отказалась с ним встречаться. Захватив холодное оружие и приняв сильную дозу наркотиков, М. пришел к ней в дом. Во время ссоры он размахивал ножом, угрожая убить потерпевшую. Внезапно наступил наркотический шок, виновный упал на пол и потерял сознание. Потерпевшая оперативно вызвала наряд милиции, М. был арестован, затем осужден за покушение на убийство и за незаконный оборот наркотиков. В обоих приведенных делах имеется покушение соответственно на кражу и убийство. Обстоятельства, прервавшие доведение преступления до конца, вначале инициировались виновными, но затем оказались ими неуправляемыми. С субъективной стороны (по тем же основаниям, которые приведены применительно к приготовлению) покушение на преступление возможно исключительно с прямым умыслом. Это положение четко выдерживается и в теории, и на практике. Так, К., узнав, что Т. встречается с ее сожителем С., пришла к дому, где те пребывали, разбила окно, сломала телевизионную антенну и бросила в комнату заранее приготовленный ею баллон с бензином. В результате в комнате возник пожар, Т. и С. получили тяжелые ожоги. Суд признал К. виновной в покушении на убийство двух лиц и в умышленном уничтожении чужого имущества, совершенном общеопасным способом. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда России, рассмотрев дело в кассационном порядке, приговор изменила. Было признано, что обстоятельства содеянного К. говорили в пользу косвенного умысла на убийство. Покушение же с косвенным умыслом не совершается. Поэтому действия К. в части посягательства на жизнь были переквалифицированы на фактически причиненные тяжкие телесные повреждения. При покушении возможен аффективный прямой умысел. Если субъект выстрелил в потерпевшего с целью убийства, но промахнулся, например, действуя в состоянии аффекта, он будет отвечать за покушение на убийство, совершенное в состоянии аффекта (ст. 30 и ст. 107 УК РФ).