Иеремия Бентам

Изучая творчество Б. Констана, его политико-правовую концепцию, важно рассмотреть те вопросы, имеющие определяющее значение для самого мыслителя и которые  дают основание считать его основоположником либерализма.

Либерализм Констана и его последователей противостоял направлениям, которые берут свое начало в античности и до сегодня  имеют существенное влияние и  сторонников. Суть разногласий между  ними состоит в том, что либерализм признает человеческой сущностью склонность к добру. В тех случаях, когда чувства не ослепили его разума, человек использует свою свободу для улучшения своего положения, положения своей семьи, своего государства. Разум и собственный интерес заставляют ее двигаться постепенно пути прогресса. Издержки сдерживают это движение, но недостатки - это болезненное состояние отдельного лица, а не характерная черта всего человечества. Государство (правительство), которая ущемляет свободу, сдерживает тем самым одновременно добро и зло, при том неизмеримо большей степени добро, нежели зло. Антилиберальная направления считают, что человек, по своей сути, является созданием греховным, склонен злоупотреблять своей свободой во вред себе и другим. Поэтому правительство (власть) постоянно пытается предотвратить возможные отклонением, управляя существом, которое не в состоянии управлять собой. Народ является вечно несовершеннолетний, он никогда не достигает дееспособности и его опекуном есть несколько безгрешных людей, называемых власти.

Однако свобода  может также иметь недостатки, поскольку еще не найдено такой  силы, моральной или материальной, в служении добру, не служила бы одновременно и злу. Поэтому нужно научить  человека самому управлять собой. Это  обязанность законов и судей. Невозможно предотвращать действия, поскольку предупреждать их означало бы тормозить еще не известную силу и, судя по всему, более полезной, чем вредной. Однако, поскольку действие совершенная, против нее можно принять меры ограничения ради искупления прошлого и в виде предостережения на будущее; регулирующей властью в обществе есть не исполнительная власть (администрация, а правосудия.

Различие между  антилиберализмом и либерализмом заключается  в том, что первый препятствует добру, чтобы предотвратить злу, при этом орудием является исполнительная власть (администрация), правосудие же играет второстепенную роль, а либерализм предоставляет полный простор добру и одновременно злу, орудием борьбы с которым является суд .

Ввиду этого, можно утверждать, что свобода народа есть обратно пропорциональна к исполнительной власти и прямо пропорциональна значение суда. Лозунг, сформулированное Констан и впоследствии поддержано всеми сторонниками либерального направления, утверждает: "Полная свобода и строгая ответственность - девиз каждой свободной страны".

Основа политико-теоретической  конструкции мыслителя - индивидуальная свобода, под которой он понимает личную независимость, самостоятельность, безопасность, право влиять на управление государством. Материальная и духовная независимость лица, их надежная защищенность законом, в частности правовая защищенность частной собственности (Констан не отделял личной свободы от неприкосновенности собственности и предоставление промышленности собственным силам и развития), стоят на первом месте в изучении данной проблемы в практически-политическом аспекте. Именно этим целям должна быть подчинена государство, его цель и устройство. Мыслитель уверен: человек, будучи свободным, может самостоятельно и разумно реализовать себя в жизни. Она способна за счет своих индивидуальных усилий и без влияния каких надособистисних факторов, обеспечить себе должное существование. С учетом этого, Констан корректирует тезис Руссо о всемогуществе народного суверенитета. По его мнению, границы этого суверенитета заканчиваются там, где начинается "независимость частного лица и личная жизнь". А наличие этих границ превращает сдерживания власти и контроль над ней в основной принцип политико-институционального устройства общества. При этом мыслитель подчеркивает необходимость четкого определения конкретного степени социальной полезности институтов власти, детального закрепления границ их компетенции. Ни одна власть, кому бы она не принадлежала, не может игнорировать интересы и права индивида. Констан подчеркивал, что недостатком Руссо и Мабли было то, что они воспринимали власть народа как свободу, отождествляя эти два, совершенно разные, понятия. По его мнению, деспотизм - то ли со стороны одного лица, или со стороны большинства населения - не имеет никакого права на существование. Большинство может требовать от меньшинства уважения с установленным порядком; однако все, что не нарушает этот порядок, все происходящее в области внутреннего, как например, мнение, так же все, что в способе выражения этого мнения не причиняет вреда другому, - не дает оснований для внешнего насилия, и закон не имеет права подчинять это власти общества. Руководствуясь этим, Констан первый ясно и четко разграничивает два вида свободы: свободу индивидуальную и свободу политическую. При этом индивидуальная свобода - это истинная, настоящая свобода Нового времени. Политическая же свобода есть только гарантией свободы индивидуальной. Поэтому никогда индивидуальной свободой нельзя жертвовать ради получения или установления политической свободы. Констан отмечал, что, очень часто восхищаясь достижениями античной государственно-правовой теории и практики, его современники не учли принципиального различия между понятием свободы в античности и в современный им период. Он писал: "Свобода в античных республиках состояла преимущественно у действенной участия в общественном управлении, чем в спокойном использовании личной независимости. Более того, чтобы обеспечить за собой эту участие, со стороны граждан надо было жертвовать этим чувством независимости, но в эпоху, которого достигли народы, становится бессмысленным требовать этой жертвы и невозможно ее получить ". И далее: "В античных республиках незначительный размер территории способствовал тому, что каждый гражданин должен лично важное значение в политическом отношении. Исполнение обязанностей в управлении государством было занятием и своеобразным развлечением для всех. Весь народ участвовал в создании законов, выносил приговоры, решал вопросы войны и мира. Участие отдельного лица в общей власти не ограничивалась пустой абстракцией, как это происходит в наши дни, воля каждого оказывала непосредственное влияние; проявление этой воли, сам по себе, содержал наслаждение, ради которой, чтобы удержать за собой свое политическое значение и участие в управлении, древние готовы были поступиться своей личной независимостью. То есть в античности допускалось полное подчинение индивида общественной власти. В античной свободе нет ни одного проявления гражданской или индивидуальной свободы. Общественная власть распространялась на все сферы общественной жизни, не могло быть никакой индивидуальной самостоятельности относительно мнения, занятия или, тем более, религии. Итак, индивид, почти суверенный в делах государства, в своих частных делах был, по сути, рабом. "... Итак, - заключает ученый, - то, что мы называем гражданской свободой, было неизвестно народам античности ".

Современное государство  является, по сути, чем-то совершенно иным. Для современного человека свобода - это право подчиняться только законам, право выражать свое мнение, выбирать занятия, место жительства, свободно распоряжаться собственностью, право влиять на государство. Итак, сущность свободы состоит не в непосредственном активном участии в управлении государством, а, главное, в личной самостоятельности, независимости. Констан писал: "Превосходство, которую оказывала народа свобода в том виде, как ее понимали древние, заключалась в состоянии считать себя действительно в числе тех, кто правит. Это было настоящим преимуществом, бесспорной наслаждением, которая вместе с тем утверждала чувство личной значимости. Преимущество свободы в современном обществе состоит в представительстве и способности для народа способствовать этому представительству по собственному выбору ". Однако при этом представительство "не дает никакой наслаждения властью; это удовольствие абстрактное, в то время, как в античности оно было реальным". Несомненно, что первое является менее привлекательным, и от людей невозможно требовать жертв, аналогичных тем, которые имели место в античности для того, чтобы получить и удерживать власть за собой. "К тому же, - отмечает ученый, - эти жертвы оказались бы гораздо более тяжелыми: успехи цивилизации, коммерческие направления нашего времени, международные связи развивают и разнообразят до бесконечности средства для благосостояния частного лица. Чтобы быть счастливыми, люди не требуют ничего, кроме полной независимости во всем, что касается сферы их деятельности, их занятий, предпринимательства, фантазий ".

Свобода древних  заключалась у верховной власти. В Риме народ был правителем в  полном смысле этого термина - мир  находился на положении вассала  и раба одного города, провинции должны были обеспечивать Рим всем необходимым. В современном обществе, наоборот, гражданин требует для себя только одного - полной в своей частной деятельности. Желая участвовать в управлении, он имеет в виду не возможность править, выносить приговоры, назначать государственных служащих, он только хочет иметь уверенность в том, что ничто не будет нарушать его законной независимости. Итак, совсем наоборот: в античности на первое место ставили политическую, принося личность в жертву государству; новое время выдвигает на первый план личность, а государство выступает только гарантией. В Риме гражданин вступает своей значимости человека; в Париже и Лондоне прежде всего - человек, то есть отец семьи, владелец, фабрикант, ремесленник, христианин, философ, а гражданином, то есть избирателем, судьей, защитником нации он становится только ради того, чтобы способствовать свободному пользованию своими личными правами. Страна проиграла в своем значении настолько же, насколько поднялось значение личности.

Важное значение в концепции Констана отводится гарантиям свободы. По сути он был одним из первых, кто подчеркнул важность и значение конституционных и судебных гарантий свободы индивида. Мыслитель подчеркивал, что целью конституций в античности было распределение власти между всеми гражданами; целью же новых конституций является обеспечение личной самостоятельности и свободы, их гарантии. Именно неучет важности закрепления и обеспечения гарантий личной свободы в эпоху революций приводит к ужасным последствиям. И если свобода заключается в максимально возможном развитии человеческой сущности, то гарантии свободы заключаются в устранении всего, что может мешать таком развитии.

Первоочередной  задачей в этом аспекте мыслитель  считал четкое конституционное определение  полномочий государства, компетенции его органов и прежде всего исполнительной власти. Он подчеркивал, что нет никакого доверия к покровительства государства или мудрости администрации (правительства), поскольку под этими громкими названиями есть не что иное, как только определенное количество людей, способных ошибаться точно так же, как другие люди, которые всегда будут заниматься нашими делами хуже , чем мы сами, поскольку их не побуждает к этому личный интерес и они не несут ответственности за наши дела. Поддерживать общий покой, свободу каждого, наказывать преступления, т.е. посягательство на общественное спокойствие, на свободу или личность гражданина, - вот в чем заключается роль власти, все остальное не только лишнее, но и опасно. Государство представляет собой справедливость и мир - это ее законная сфера: как только она выходит из этой сферы, то наносит вред обществу и вредит сама себе, ослабляя значение личности. Уделяя большое внимание защите личной свободы, мыслитель отмечал, что теоретически этой свободе ничто не угрожает, она является целью любого общества; без нее немыслимые для людей ни спокойствие, ни достоинство, ни промышленность, ни счастья. Однако недостаточно провозгласить в конституции уважение к свободе личности - нужно, чтобы закон предоставлял гарантии, обещанные конституцией. Констан называет эти гарантии в таком порядке - "свобода печати, поставлена вне любую зависимость благодаря суда присяжных; ответственности министров и младших чиновников; общее и независимое представительство".

То, что свобода печати, или прессы, поставлена на первое место, обусловлена тем, что главной характерной чертой свободного народа есть сила общественного мнения, которая представляет собой высший трибунал, более мощный, чем любые другие, и который, по необходимости, может соперничать с самой властью и заставить относиться с уважением к закону.

Анализируя гарантии личной свободы, которые определял  Констан, становится вполне понятной ошибочность  мнения, что обеспечение прав парализует действия власти; самом же деле оно только ограничивает ее деятельность пределами закона, по которым власти уже лишается своего значения. Перейдя эту законную границу, она превращается в своеволие, то есть в прямое насилие над личностью.

Констан писал: "Средством, противодействующим беспределу, является ответственность исполнителей. Древние (народы) верили, что места совершения преступления должны подвергаться очистке, я верю, в свою очередь, что в будущем земля, заклеймена актом произвола, потребует для своего очищения наказания виновного. Каждый раз, когда я увижу в народе гражданина, своевольно брошенного в тюрьму, и не увижу при этом немедленного наказания нарушителя законную согласия, я скажу: "Пожалуй, этот народ и желает быть свободным; вполне возможно, что он даже заслуживает этого; но ему еще не знакомы первичные основы свободы ".

Отстаивая свободу  слова (печати), Констан уделяет значительное внимание ее гарантиям, в частности  со стороны судебной власти. "Принципы, которыми должно руководствоваться  правосудия в этом вопросе (свобода печати), - писал ученый, - четкие и понятные. Авторы должны быть ответственны за свои произведения, если они напечатаны, так же, как ответственный каждый человек за сказанные ею слова и за сделанные ею поступки. Оратор, который бы осмелился проповедовать злодейства, убийства, грабежи, был бы подвергнут наказанию за свои выступления, но вы не подумаете, однако, запретить всем гражданам говорить, боясь, чтобы кто-то из них не стал призывать к убийствам или грабежей ".

Итак, природный  уклад, по мнению мыслителя, может быть изображен в виде пирамиды. Основой для нее служат права личности, затем она повышается из одной в другую - в личные и местные ассоциации, достигая высшего ряда, на котором зиждется государство.

В Констана находим  трактовка концепции разделения властей. Он различает пять властей: кроме власти репрезентативная, которая, по сути, является властью законодательной и делится, как у Монтескье, на постоянную репрезентативную власть (верхняя палата парламента), которая должна состоять из наследственной аристократии, и "власть, которая представляет общественное мнение "(нижняя палата парламента), исполнительной и судебной он выделяет еще власть муниципальную и королевскую власть.