Политические взгляды Ивана Грозного

§ 6. Политические взгляды Ивана Грозного (Первый вариант)

Противоположная тенденция  в политической идеологии была наиболее полно сформулирована царем Иваном IV. Ее содержание заключалось в утверждении  правомерности неограниченной верховной  власти, обеспечивающей реализацию полнейшего «самовластья» ее носителем.

Политическая доктрина Ивана IV складывалась в обстановке развязанного им террора и ставила перед  собой задачу оправдания наиболее жестоких методов деспотического правления. В этот период развития русской государственности  не наблюдалось реальных причин и  поводов для возврата к удельной раздробленности, ибо завершение объединительной  политики стало уже очевидным  фактом. Введение новых форм управления страной в виде опричных мероприятий (1564г.) реформаторских целей не преследовало, а разделение государства на две  части (опричнину и земщину) не подрывало  основы могущества феодальной аристократии. Иван IV отказался от преобразований и ввел в стране при помощи опричных мероприятий террористический политический режим.

В области политических воззрений  Иван IV наибольшее внимание уделял выяснению  законности происхождения правящей династии. Единственным законным основанием занятия царского престола он считал право наследования. «Самодержавство  Российского царства началось по Божьему изволению от великого князя  Владимира – великого Владимира  Мономаха... и от храброго великого государя Дмитрия, одержавшего великую победу над безбожными агарянами – великого князя Ивана... отца нашего великого государя Василия и до нас смиренных  скипетродержателей Российского царства». Престол «не похищен», не захвачен чрез войну и кровопролитие, а  унаследован волей провидения, мирным путем без гражданских войн («десница наша не обагрялась кровью соотечественников»).

В Послании к шведскому  королю Иван IV подчеркивает значение своего царского величия именно законностью  происхождения власти русских князей и наследственным получением царского венца самим Иваном, поэтому он и считает себя выше своего адресата, поскольку прародители шведского  короля «на престоле не бывали». Себя он именует «скипетродержателем», «величайшим  христианским государем», получившим власть непосредственно в силу божественного  промысла. Значение царской власти он поднял на недосягаемую высоту.

Такое понимание царской  власти предоставляло идейную базу для определения объема ее полномочий. В отличие от Иосифа Волоцкого, Филофея, М. Грека, 3. Отенского и И. Пересветова, связывавших действия царя «заповедями  и законами», Иван не признает никаких  ограничений своей власти. По его  мысли, подданный безраздельно должен находиться во власти царя. «По Божьему  изволению Бог отдал их души (подданных. – Н. 3.) во власть нашему деду, великому государю, и они, отдав свои души, служили царю до самой смерти и  завещали Вам, своим детям, служить  детям и внукам нашего дела».

Традиционно для всех русских  мыслителей имел значение моральный  облик властвующей персоны, но Ивана, напротив, совершенно не интересует нравственность царской особы, он даже в некоторой  мере кичится своей «скверной», для  него имеет значение только наследственное происхождение власти. Царская власть нераздельна, и никакое вмешательство  в ее прерогативы недопустимо  по самой ее природе. Иван IV определяет форму власти как «вольное царское  самодержавие... нашим государям  никто ничего не указывает... никто  их вольных само-

 

державцев не сменяет на престоле, не ставит и не утверждает» Царю может оказывать помощь только бог  Царь не нуждается «ни в каких  наставлениях от людей, ибо не годится, властвуя над многими людьми, спрашивать у них совета» «Зачем же тогда  и самодержавием называться?»  Воля скипетродержателя не ограничена никакими законами, так как «вольное царское самодержавие» по самой  своей природе не допускает контроля и ограничения. «До сих пор,–  писал Иван IV,– русские властители ни перед кем не отчитывались, но вольны были жаловать и казнить своих  подданных, а не судились с ними ни перед кем» Высший суд в государстве  принадлежит только ему – как  непосредственному наместнику бога Вид и меру наказания определяет не закон, а лично сам царь, равно  как и устанавливает степень  вины наказуемого Шкала жесточайших  наказаний произвольна и черпается  в основном из истории царствований «различных благочестивых царей», а  отнюдь не из законодательства Царь стремился  обосновать также и свое право  судить и наказывать не только за дела, но и за мысли, утверждая, что «лукавые замыслы еще опаснее. ».

Весьма своеобразную интерпретацию  получило в теории Ивана IV традиционное для русской политической мысли  положение об ответственности властителя перед подданными. Царь не может  быть преступен по самой своей  природе, он бывает только грешен, а  наказание греха – прерогативы  Высшего суда Если царь «заблудихом  душевне и телесно и ста  согрешником перед Богом и  человеки всяким законопреступлением  еже не мочно писанием исписати и  человеческим языком изглаголати», то все это будет определяться только как грех и наказывается исключительно  Всевышним, причем тяжесть наказания  ложится на подданных Законы должны исполняться подданными, а не властителями Царь утверждал свое право «жаловать  своих холопов», равно как и  казнить по своему собственному усмотрению, смешав здесь неравнозначные категории, ибо для казни (наказания) нужен  закон и суд, а для пожалования  действительно достаточно одной  царской воли.

Нетрадиционно разрешает  он и вопрос о взаимодействии властей: духовной и светской. Теорию симфонии властей он полностью отрицает, выступая сторонником четкого разграничения  сфер их действия. «Одно дело,– заявляет он,– священническая власть, иное дело–царское правление», ибо «одно дело спасать  свою душу, а другое – заботиться о телах и душах многих людей» Такая постановка вопроса вытекает из последовательно проводимого  Иваном IV принципа безграничности царской  власти ее он не хотел делить ни с  кем, даже с наместниками бога.

Большое значение в суждениях  Ивана Грозного придается методам  и способам реализации власти. Здесь  он обращается к традициям, употребляя термины «страх» и «гроза». Понятие  «гроза» у него полностью освобождается  от внешне-политических характеристик, оно более не касается иноземных  государств, а в сфере внутренних отношений обходится вопрос о  восстановлении нарушенной справедливости. «Царской власти дозволено действовать  страхом и запрещением, чтобы  строжайше обуздать безумие злейших  и коварных людей». Демагогически  ссылаясь на апостола Павла, Грозный  утверждал, что царь обязан «спасать»  своих людей «страхом».

Вся доктрина Ивана IV направлена лишь на идеологическое оправдание террора  Царя интересовали не формы правления  и не государственное устройство, а придание легитимности опричным грабежам и насилиям.

 

 

Второй вариант

Иван IV (1530—1584) известен прежде всего как Московский государь, взошедший  на престол после смерти Василия III в 1533 г.

 

Гл 8 Политическая и правовая мысль Московского государства      185

 

и правивший Московией  вплоть до своей кончины в 1584 г. В 1547 г. он венчался на царство и после  подтверждения своего царского звания Константинопольским патриархом стал первым общепризнанным русским царем. Кроме того, Иван IV славен тем, что  покорил Казанское и Астраханское царства, присоединил к Московии Западную Сибирь и печально знаменит политикой опричного террора, за которую, вероятно, и удостоился в XVIII в. прозвища "Грозный", ставшего с  тех пор его отличительным  именем.

 

Менее известен Иван Грозный  в другом своем качестве, для властителей  весьма необычном, а именно: как талантливый  русский писатель и политический мыслитель. Между тем его произведения могут служить образцом литературного  стиля XVI в. Ни в чем, пожалуй, не выразились так страстная, порывистая натура этого  царя, свойства его ума, черты его  мировоззрения, как в его посланиях  русским государственным и церковным  деятелям, чужеземным королям.

 

Тексты этих посланий выдают в Иване Грозном одного из самых  образованных людей своей эпохи  и тем самым подтверждают свидетельства  о нем его современников. По общему признанию последних, этот государь превосходил знанием Священного писания даже многих церковных деятелей, причем не только русских, но и чужестранных. Так, он смело вступал в публичные  дискуссии о вере с посещавшими  Москву католиком Антонио Поссевино  и протестантом Яном Рокитой. При  этом неоднократно уличал их в неправильном цитировании Библии и в противоречивости высказываний. Высокой образованности Ивана Грозного отдавал должное  и такой современник царя, как  бывший его воевода, ставший с 1564 г. самым яростным его противником, Андрей Курбский. "Ведаю тя во священных  писаниях искусна", – признавал  он в своих посланиях царю.

 

Слава об Иване IV как о  талантливом писателе и глубоком мыслителе упрочилась в течение XVII в., когда его послания стали  переписываться и широко распространяться. В составленном в 1617 г. сборнике славянских и русских сочинений – так  называемом Хронографе об этом русском  царе говорилось, что он был "во словесной  премудрости ритор, естествословен и смышлением быстроумен". Созданный  приблизительно в эти же годы "Временник" И. С. Тимофеева писал об Иване IV, что "добре бо он грамотечное о  истинне по философех научение сведый".

 

Незаурядный ум, образованность и писательский талант позволили  Ивану IV выстроить собственную теорию своей царской власти.

 

Эту теорию можно назвать  теорией "православного христианского  самодержавия". Именно так Иван Грозный  определил существо своей царской  власти.

 

Из первого послания Ивана  Грозного Андрею Курбскому видно, что  начало данной власти царь вел от Владимира  Святого. "Сего убо православия  истиннаго Росийскаго царствия самодержавство, —

 

186 История политических  и правовых учений

 

 

 

отмечал Иван IV, – божиимъ  изволениемъ поченъ от великого князя  Владимира, просвътившаго Рускую землю  святым крещениемъ".

 

С точки зрения Ивана Грозного православное христианское самодержавие – это прежде всего династийная  власть, т.е. власть, передающаяся в  течение многих веков в рамках одной династии государей. Поэтому, указывая Андрею Курбскому на начало "истин-наго Росийскаго царствия самодержавство" от великого князя Владимира Святого, царь прочерчивает далее династийную  линию, по которой это "самодержавство" дошло до него – "смиренного ски-петродержателя Российского царства". Данная линия  ведется им через таких русских  государей, как Владимир Мономах, Александр  Невский, Дмитрий Донской, Иван III и  Василий III.

 

В посланиях к чужеземных королям Иван IV в качестве родоначальника своей династии называл в некоторых  случаях русского великого князя  Рюрика, а иной раз и древнеримского государя Октавиана Августа. "Мы от Августа кесаря родствомъ ведемся", – с гордостью сообщал русский  царь шведскому королю Юхану III. Приписыванием  себе династийной связи с основателем  монархии в Древней Римской империи  он стремился придать своей власти более высокое достоинство. Юхан III прислал Ивану IV грамоту с грубой бранью, однако не брань вызвала  самый большой гнев у русского царя, а то, что шведский король посмел написать свое имя впереди его  имени. В своем ответе Юхану III Иван IV пишет, что на его грамоту, пересланную  через пленника, и на лай, который  в этой грамоте, он даст отповедь позднее. А сейчас по своему государско-му, высокодостойнейшему  чести своего величества обычаю он дает ему подлинную отповедь. И  далее русский царь вразумляет шведского  короля, что писать свое имя впереди  его, царского, имени неприлично, потому что, отмечает он, "нам цысарь римский  братъ и иныя великия государи, а тебъ тьмъ братомъ назватися не возможно по тому, что Свъйская земля тьхъ государствъ честию ниже...".

 

По мнению Ивана Грозного, многовековая династийность монархической  власти является признаком величия  государства. Предлагая Юхану III доказать, что его королевство настоящее, русский царь просил шведского короля прислать запись о его королевском  роде, о котором тот писал, что  ему четыреста лет, т.е. запись о  том, кто и какой государь после  кого сидел на престоле, с какими государями он был в братстве. "И  мы по тому уразумьемъ твоего госу-дарьства величество", – заключал царь свою просьбу.

 

В понимании Ивана Грозного православное христианское самодержавие являлось также властью, действующей  в соответствии с традициями предков. "Начен от великого князя русского Рюрика и по се время держим Русское  государство, – отмечал он в послании к польскому королю Сигизмунду II, – и, яко в зерцало смотря прародителей своих поведенъя, о безделье писати и гово-рити не хотим" (курсив наш. – В. Т.).

 

Гл. 8 Политическая и правовая мысль Московского государства     187

 

Кроме того, Иван Грозный  трактовал православное христианское самодержавие как власть, данную от Бога. Эту трактовку он выводил  из Священного писания, провозглашавшего, что нет власти кроме как от Бога. В его теории царской власти идея божественного происхождения  последней служила прежде всего  для обоснования ее полной независимости  от общества в целом и каких-либо общественных групп в частности. "Мы, смиренный, Иванъ Василь-евичъ, ... царь и великий князь всеа Русии  по божию изволенью, а не по многомятежному человечества хотьнию...", – такими словами начинал он одно из своих  посланий польскому королю Стефану  Ба-торию. В послании же Андрею Курбскому  Иван Грозный гневно отповедывал: "А  Российское самодержавство изначала сами владъютъ своими государствы, а не боляре вельможиi И того в своей злобе  не моглъ еси разсудити, нарицая  благочестие, еже подо властию нарицамаго попа и вашего злочестия повелъния  самодержавству быти. А се по твоему разуму "нечестие", еже от Бога данные намъ власти самъмъ владЬти  и не восхотъхомъ подо властию  быти попа и вашего злодъяния?"

 

Таким образом, Иван Грозный  представлял свою царскую власть не просто от Бога данной, а отданной – в единоличное его обладание. Православное христианское самодержавие является в его трактовке властью  всецело единоличной, независимой  от боярства, духовенства – вообще от какой бы то ни было общественной силы.

 

Это положение своей политической теории царь-идеолог обосновывал, обращаясь  прежде всего к историческому  опыту, зафиксированному в Ветхом завете. "Воспомяни же, егда Богь извожда-ше Израиля из работы (т.е. избавил израильтян от рабства), егда убо священника постави владъти людми, или многихъ рядниковъ (т.е. управителей)?" – вопрошал Иван Грозный в первом своем послании Андрею Курбскому. И тут же отвечал: "Но единого Моисея, яко царя, постави владетеля над ними; священствовати же ему не по-велЬнно, Аарону, брату его, повелъ священствовати, людскаго же строения ничего не творити (т.е. не заниматься мирскими делами); егда же Ааронъ сотвори людскии строи, тогда от Господа люди от-веде. Смотри же сего, яко не подобаетъ священникомъ царская творити. Смотри же убо се и разумЬй, како управление составляется в разныхъ началехъ и властехъ, понеже убо тамо быша царие послушны епархомъ и синклитомъ, и в какову погибель приидоша".