Краткий очерк истории отечественного уголовно-процессуального права

выступлениях в печати прямо указывали на то, что предпринятые

частные реформы УПК создали  непредвиденные перекосы в приме-

нении его норм, которых так или иначе эти реформы коснулись.

В течение первой четверти срока применения УПК РСФСР

1960 г. вопрос о коренном  концептуальном реформировании уголовного судопроизводства ни на общесоюзном уровне, ни на уровне

какой-либо из республик, входивших в состав СССР, не поднимался. Кардинального переосмысления всей системы предварительного

расследования, равно как  и судебного производства, не предпринималось даже в диссертационных работах. В конечном счете все

предложения de lege ferenda сводились к некоторой дополнительной

отделке уже построенного здания уголовного процесса. Первая публичная попытка принципиально критически взглянуть на всю систему уголовно-процессуальных правоотношений и вообще на систему советской уголовной юстиции была предпринята в 1989 г., когда

на гребне демократических  мечтаний о переустройстве российской

действительности группа видных отечественных ученых-правоведов

из ведущих научно-исследовательских учреждений и высших учебных заведений юридического профиля и различной ведомственной

принадлежности поместила  в научном периодическом издании статью под названием «Пути совершенствования системы уголовной

юстиции», в которой в  обобщенном и систематизированном  виде

убедительно и с высоких  гражданских позиций были показаны

принципиальные огрехи советской  уголовной юстиции, призванной

«бороться с преступностью», что значит «строить круговую оборону

от общества», когда «прокурор  не столько контролирует, сколько

покрывает следователя, суд  не столько проверяет, сколько удостоверяет результаты предварительного следствия, кассационная инстанция не столько проверяет и контролирует, сколько подтверждает

выводы суда первой инстанции»1. Авторы в программном стиле выдвигали комплекс взаимосвязанных мер, соответствующих наименованию публикации: решительное повышение роли суда в системе

уголовной юстиции, переоценка целей и критериев оценки деятельности милиции, прокуратуры, исправительных учреждений, совершенствование уголовного процесса на принципах состязательности

сторон и четкого разделения функций обвинения, защиты и разрешения уголовного дела, восстановление подлинного смысла предварительного следствия и дознания, прежде всего — милицейского;

учреждение судебного  контроля за следственной деятельностью; упрочение юридических гарантий свободы и неприкосновенности личности в уголовном процессе; возрождение суда присяжных2. В 1990 г.

в Институте государства  и права Академии наук СССР была разработана и опубликована теоретическая модель Основ уголовно-процессуального законодательства Союза ССР и союзных республик и Уголовно-процессуального кодекса РСФСР3.

Практическая дорога к  новому уголовно-процессуальному законодательству России оказалась трудной и долгой. Сказались постоянные отвлечения законодателя от планового законотворчества, а

также накопившееся за долгие десятилетия взаимное брезгливое отчуждение теории законодательства и практики, которые существовали сами по себе. Юридическая наука, несмотря на внешне буйный

расцвет (только диссертации  исчисляются десятками тысяч), не

смогла представить законодателю (а через него — всему обществу)

ясную, отвечающую мировым  стандартам теоретическую модель законопроекта, которая в своей объективной обоснованности убеждала бы всех и каждого, подобно тому как убеждает, например, Периодическая система химических элементов Д.И. Менделеева'. Разработка нового УПК годами вязла в болоте множества различных,

несовпадающих, чаще всего прямо противоположных обыденных

мнений, суждений, предположений, умозаключений, озарений, позиций, базирующихся на ведомственных интересах, а также на начальственных и корпоративных амбициях.

Между тем встревоженному обществу становилось все яснее, что

система правоохранительных органов государства, вооруженная

советским законодательством, испытания небывалым накатом организованной преступности выдержать не может, потому что она рас-

считана на иные условия — всеобщего страха перед государством и

всеподменяющего тотального контроля государственной машины за

каждым шагом и каждой мыслью гражданина. Органы внутренних

дел, находящиеся на переднем крае противостояния уголовному

миру, от бессилия перед обнаглевшим противником впали в генетически привычную форму ожесточения: в практику дознания и следствия возвратилась пытка. Уже в 1994 г. этот вывод находит отражение в официальных документах общероссийского масштаба. В Федеральной программе действий в области прав человека, принятой

Общественной палатой  при Президенте Российской Федерации, прямо указывается: «...все большее распространение получают преступления работников МВД против задержанных (вымогательство, грабеж,

телесные повреждения  и т. п.), пытки и истязания в  ходе дознания и

следствия в отделениях милиции, отделах внутренних дел и изоляторах временного содержания...»2 Впоследствии данная тема дважды

поднималась в ежегодных  докладах Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации, который констатировал, что в милиции по-прежнему практикуются пытки и что нарушения прав человека сотрудниками органов внутренних дел являются одной из

серьезнейших проблем  российского общества2.

Предельное осложнение криминогенной обстановки в стране вообще отодвинуло уголовную юстицию с позиций главного инструмента разрешения общественных коллизий на второй план. Она уступила место облавам, засадам, захватам, штурмам, а на Кавказе — войне с применением всей мощи вооруженных сил. Все яснее

становилось и то, что  укрепление позиций государства в противостоянии с преступным миром зависит не только и не столько от обновления уголовно-процессуального законодательства, сколько от

«евроремонта» судебной системы  и системы правоохранительных органов. Принятие нового Уголовно-процессуального кодекса России

затянулось.

На таком социальном фоне под эгидой Межпарламентской ассамблеи государств — участников Содружества Независимых Государств был разработан Модельный уголовно-процессуальный кодекс

для государств — участников СНГ, во второй половине 90-х гг. прошлого века началась практическая работа по подготовке проекта нового Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. В

мае 1997 г. этот проект был одобрен Государственной Думой в первом чтении, в июне 2001 г.— во втором, а 22 ноября 2001 г. принят

окончательно и введен в действие.