Договор финансовой аренды

      В пункте 2 ст. 10 Закона закреплено право  лизингополучателя при осуществлении  лизинга предъявлять непосредственно  продавцу предмета лизинга требования, установленные законодательством Российской Федерации и договором купли-продажи между продавцом и лизингодателем. В числе таких требований в п. 2 ст. 10 Закона указаны требования к качеству и комплектности, срокам исполнения обязанности передать товар.

      Положения п. 2 ст. 10 Закона основаны на п. 1 ст. 670 ГК РФ, согласно которому «арендатор вправе предъявлять непосредственно продавцу имущества, являющегося предметом договора финансовой аренды, требования, вытекающие из договора купли-продажи, заключенного между продавцом и арендодателем, в частности, в отношении качества и комплектности имущества, сроков его поставки, и в других случаях ненадлежащего исполнения договора продавцом»²¹

      При этом, как установлено в п. 1 ст. 670 ГК РФ, «арендатор имеет права и несет обязанности, предусмотренные Гражданским кодексом РФ для покупателя, кроме обязанности оплатить приобретенное имущество, как если бы он был стороной договора купли-продажи указанного имущества»²². Однако арендатор не может расторгнуть договор купли-продажи с продавцом без согласия арендодателя.

      В пункте 1 ст. 670 ГК РФ также установлено, что в отношениях с продавцом  арендатор и арендодатель выступают  как солидарные кредиторы. Это означает, что на требования лизингополучателя  и лизингодателя в отношениях с продавцом распространяются следующие положения о солидарных требованиях, содержащиеся в ст. 326 части первой ГК РФ: при солидарности требования любой из солидарных кредиторов вправе предъявить к должнику требование в полном объеме; до предъявления требования одним из солидарных кредиторов должник вправе исполнять обязательство любому из них по своему усмотрению (п. 1 ст. 326); должник не вправе выдвигать против требования одного из солидарных кредиторов возражения, основанные на таких отношениях должника с другим солидарным кредитором, в которых данный кредитор не участвует (п. 2 ст. 326); исполнение обязательства полностью одному из солидарных кредиторов освобождает должника от исполнения остальным кредиторам (п. 3 ст. 326); солидарный кредитор, получивший исполнение от должника, обязан возместить причитающееся другим кредиторам в равных долях, если иное не вытекает из отношений между ними (п. 4 ст. 326).

      В соответствии с п. 2 ст. 670 ГК РФ, если иное не предусмотрено договором  финансовой аренды, арендодатель не отвечает перед арендатором за выполнение продавцом требований, вытекающих из договора купли-продажи, кроме случаев, когда ответственность за выбор продавца лежит на арендодателе. В последнем случае согласно п. 2 ст. 670 ГК РФ арендатор вправе по своему выбору предъявлять требования, вытекающие из договора купли-продажи, как непосредственно продавцу имущества, так и арендодателю, которые несут солидарную ответственность.²³

      В соответствии со ст. 211 ГК «риск случайной гибели или случайного повреждения имущества несет его собственник, если иное не предусмотрено законом или договором»²⁴. Несмотря на диспозитивность данной нормы, общим является правило о том, что риски случайной гибели или повреждения имущества лежат на его собственнике. В общих положениях об аренде, изложенных в § 1 гл. 34 ГК, каких-либо оговорок на этот счет не сделано, что означает сохранение этого общего правила для договора аренды, т.е. арендодатель как собственник несет все риски, связанные со случайной гибелью или повреждением имущества.

      Иная  ситуация в договоре финансовой аренды - здесь все риски переходят  от арендодателя (собственника) на арендатора, владеющего и пользующегося имуществом на основе договора лизинга. Такое правило  имеет глубокий смысл для договора финансовой аренды. Выше уже отмечалась "финансовая" роль арендодателя в договоре лизинга и, как следствие, гораздо более активная роль арендатора по сравнению с арендатором в договоре классической аренды. Не случайно в некоторых странах арендатор в договоре лизинга именуется экономическим собственником, а арендодатель - юридическим собственником, что убедительно иллюстрирует реальную ситуацию, складывающуюся при лизинге. Именно такому распределению обязанностей вполне соответствует норма о переходе рисков с арендодателя на арендатора, возлагающая на последнего обязанности, которые в обычных условиях несет собственник имущества. Напомним, что стороны договора могут установить иной порядок распределения рисков по своему усмотрению.

      Необходимо  подчеркнуть, что во Временном положении о лизинге был закреплен иной порядок: в п. 15 установлено, что «риск случайной гибели, порчи лизингового имущества несет лизингодатель (в Положении стороны договора лизинга именуются "лизингодатель" и "лизингополучатель")»²⁵. Эта норма, как и норма ГК, диспозитивна - сторонам предоставлено право решить вопрос иначе, но общее правило - риски несет арендодатель, собственник имущества, на наш взгляд, не отвечает задачам и целям этого вида отношений. В любом случае в соответствии с п. 5 ст. 3 ГК после принятия его второй части действуют нормы ГК, указанное Положение утратило силу.

      2.2. Ответственность продавца по договору 

      Арендатор вправе предъявлять непосредственно  продавцу имущества, являющегося предметом  договора финансовой аренды, требования, вытекающие из договора купли-продажи, заключенного между продавцом и арендодателем, в частности в отношении качества и комплектности имущества, сроков его поставки, и в других случаях ненадлежащего исполнения договора продавцом. При этом арендатор имеет права и несет обязанности, предусмотренные Гражданским Кодексом для покупателя, кроме обязанности оплатить приобретенное имущество, как если бы он был стороной договора купли-продажи указанного имущества. Однако арендатор не может расторгнуть договор купли-продажи с продавцом без согласия арендодателя. В отношениях с продавцом арендатор и арендодатель выступают как солидарные кредиторы²⁶.

      Если  иное не предусмотрено договором  финансовой аренды, арендодатель не отвечает перед арендатором за выполнение продавцом требований, вытекающих из договора купли-продажи, кроме случаев, когда ответственность за выбор продавца лежит на арендодателе. В последнем случае арендатор вправе по своему выбору предъявлять требования, вытекающие из договора купли-продажи, как непосредственно продавцу имущества, так и арендодателю, которые несут солидарную ответственность.

Активная  роль арендатора в договоре лизинга, дающая основание сравнивать его  с собственником, требует предоставления ему прав по урегулированию вопросов, связанных с имуществом, непосредственно с продавцом. Поскольку арендатор и продавец напрямую не связаны никакими договорными отношениями, решение их взаимоотношений не было простой задачей. Необходимо было разработать или использовать такую структуру, которая делала бы их отношения логичными и обязательными. Столкнувшись с этой проблемой, разработчики международной Конвенции о финансовом лизинге потратили много усилий и времени, рассмотрели большое число предложенных и используемых в разных странах механизмов ее решения. В окончательном тексте Конвенции нашел отражение вариант, использованный и в ГК. Приравнивание арендатора в отношениях с продавцом к покупателю дает возможность первому обращаться непосредственно к продавцу с претензиями по поводу имущества и одновременно обязывает продавца эти претензии рассматривать. В этой конструкции ответственности, пожалуй, наиболее ярко проявляется своеобразный характер отношений, возникающих из договора лизинга.

      Наряду  с предоставлением арендатору прав покупателя необходимо было защитить продавца от возможности предъявления ему одинаковых претензий от арендодателя и арендатора. Для этого установлено, что арендатор и арендодатель являются солидарными кредиторами по отношению к продавцу. В соответствии со ст. 326 ГК «любой из солидарных кредиторов вправе предъявить должнику требование в полном объеме»²⁷.

В п. 3 ст. 326 установлено, что «исполнение обязательства полностью одному из солидарных кредиторов освобождает должника от исполнения остальным кредиторам»²⁸. Таким образом, исполнение продавцом требования, предъявленного арендатором (или арендодателем), избавляет его от риска возложения на него повторного исполнения аналогичного требования арендодателя (или арендатора). 
 
 
 
 
 
 
 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 

     Таким образом можно сделать вывод,что Федеральном законе "О финансовой аренде (лизинге)" сделана попытка привести в соответствие с реальностью соотношение единой целостной лизинговой операции и ее юридического отражения - договора финансовой аренды (лизинга), оформляющего лишь часть фактических лизинговых отношений. Это, в частности, привело к необходимости ввести в законодательную материю юридическую фикцию - предположение, будто лизингополучатель является стороной договора купли-продажи, заключенного между лизингодателем и продавцом.

     Как видим, понятие "лизинг" оказывается  шире понятия "договор лизинга", под которым рассматривается  особая разновидность отношений  по передаче имущества во временное  пользование. Передача имущества арендодателем  арендатору во временное владение и  пользование является, по мнению многих авторов, тем общим признаком, который объединяет договор лизинга с другими видами аренды. Соответственно по общему правилу к лизингу применимы все нормы Гражданского кодекса РФ, регулирующие договор аренды.

     В то же время лизинг определяется в Федеральном законе "О финансовой аренде (лизинге)" как особый вид капиталовложения. Предметом правового регулирования в указанном случае является финансовая (а не арендная) операция.

     Таким образом, Федеральный закон "О  финансовой аренде (лизинге)", по сути, отличается от норм гражданского законодательства, что в корне меняет его подход к регулированию лизинговых правоотношений и является основой коллизий. По мнению некоторых авторов, взгляд на лизинг как на особую разновидность финансовых операций ставит нормы ГК РФ в положение чисто технических или частных, что также нельзя признать удачным. В качестве глобального изменения в плане долгосрочной перспективы можно предложить включить нормы о договоре лизинга в качестве отдельной главы действующего ГК РФ, что соответствовало бы уровню нового типа договоров.

     Следует заметить, что в современной юридической  литературе высказываются различные  мнения о том, является ли договор  лизинга двусторонним договором  или отношения по купле-продаже  имущества и передаче его в пользование лизингополучателя образуют многостороннюю сделку со сложной юридической конструкцией.

     Российское  законодательство пошло по пути определения договора лизинга как разновидности договора аренды с усложненным предметом. В него входят действия лизингодателя по приобретению по указанию лизингополучателя имущества у определенного лизингополучателем продавца и предоставлению этого имущества во временное владение и пользование лизингополучателя для предпринимательских целей.

     Законодатель определяет правовую сущность договора лизинга как две основные сделки (аренды и опосредуемой ею купли-продажи в пользу третьего лица), которые, хотя и тесно связаны между собой, не могут быть объединены в один трехсторонний договор.

     Представляется, что одной из основных причин этого является ситуация, урегулированная ч. 2 ст. 665 ГК РФ, то есть когда «лизингодатель и лизингополучатель определили, что выбор продавца и арендуемого имущества осуществляется лизингодателем». Понятно, что в такой ситуации порядок заключения трехстороннего договора лизинга усложняется. Для третьей стороны – «продавца это был бы договор присоединения (ст. 428 ГК РФ) на условиях, оговоренных лизингодателем и лизингополучателем, что, по-видимому, привело бы к усложнению гражданского оборота». Однако этот частный пример не может препятствовать в общем случае заключению трехстороннего договора лизинга, сторонами которого являются продавец лизингового имущества, лизингодатель и лизингополучатель.

     Каковы  были бы последствия законодательного объединения двух сделок - купли-продажи и аренды - в один договор лизинга? Возможно, несколько усложнилось бы заключение такого договора. Вместе с тем упростилось бы исполнение договора, так как в одном договоре устанавливались бы права и обязанности всех трех сторон и отпала бы необходимость в усложняющем правовую конструкцию договора лизинга договоре в пользу третьего лица.

     При этом ситуация, предусмотренная ч. 2 ст. 665 ГК РФ, в виде исключения из общего правила могла бы сохранить свое правовое регулирование формулировкой из ныне действующего гражданского законодательства. Выделение договора лизинга в отдельную главу ГК РФ отнюдь не потребует включения в данную главу норм, составляющих общие для договора аренды положения, так как можно предусмотреть их субсидиарное применение к соответствующим отношениям.

     Что касается выделения договора лизинга  в отдельный договорный тип, то здесь законодатели могли бы применить обратную аналогию с договором мены. Правовую сущность договора мены можно разобрать на составляющие ее две встречные сделки купли-продажи и зачет встречных требований, объединенные в один договор. Договор мены выбивается из общей картины современной гражданско-правовой доктрины. Выделению договора мены в отдельный договорный тип послужила длительная история его существования в виде отдельного типа договора задолго до появления товарно-денежных отношений и становления актуальной типологии договоров. Очевидно, что право не только реагирует на установившиеся общественные отношения, но и стимулирует установление новых. При современных темпах развития гражданского оборота право может стать как фактором стимулирования, так и фактором его искусственного сдерживания.