Основания прекращения обязательств, проблемы применения

Однако вернемся к  зачету встречного требования как к  основанию прекращения обязательства. Имеются определенные случаи, когда использование зачета не допускается. Как правило, это связано с характером соответствующих правоотношений. К примеру, исключается зачет требований о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью граждан, о взыскании алиментов, о пожизненном содержании. Не признается в качестве основания прекращения обязательства зачет встречного требования и в том случае, если по заявлению другой стороны в обязательстве к данному требованию, предлагаемому к зачету, подлежит применению срок исковой давности и этот срок истек. Законом или договором могут быть предусмотрены и иные случаи, когда не допускается зачет встречного требования.

Совпадение должника и кредитора в одном лице (ст. 413 ГК РФ) также признается основанием прекращения обязательства. Подобная ситуация возникает, например, в случаях, когда: арендатор выкупает у арендодателя арендованное имущество; акционерное общество приобретает у акционера его акции с целью их погашения и уменьшения уставного капитала; должник покупает у кредитора долговой документ и в некоторых других случаях. Представляется, что данное основание прекращения обязательств является очевидным и не нуждается в дополнительном комментарии.

Следующее основание  прекращения обязательства - новация (ст. 414 ГК РФ). Существо новации заключается в том, что сторонами достигается соглашение о замене первоначального обязательства, существовавшего между ними ранее, другим обязательством, предусматривающим иной предмет или способ исполнения.

Как показывает анализ юридической  литературы и судебной практики, немало сложных вопросов возникает в  связи с применением такого предусмотренного Гражданским кодексом РФ способа прекращения обязательств, как новация. Некоторые из них получили освещение в «Обзоре практики применения арбитражными судами статьи 414 Гражданского кодекса Российской Федерации»(далее - Обзор), доведенном до сведения арбитражных судов информационным письмом Президиума ВАС РФ от 21 декабря 2005 г. №103.

Напомним, что п. 1 ст. 414 ГК РФ определяет новацию как «соглашение сторон о замене первоначального обязательства, существовавшего между ними, другим обязательством между теми же лицами, предусматривающим иной предмет или способ исполнения». Хотя термин «новация» является новым для российского гражданского законодательства, определяемый этим термином способ прекращения обязательств существовал в законодательстве и прежде. Так, в ст. 129 ГК РСФСР 1922 г. указывалось, что обязательство прекращается полностью или в части «соглашением сторон, в частности заключением нового договора, долженствующего заменить прежний». Статья 233 ГК РСФСР 1964 г. содержала сходное указание на прекращение обязательства "соглашением сторон, в частности, соглашением о замене одного обязательства другим между теми же лицами».

Как видим, во всех трех кодексах новация понимается как соглашение о замене одного обязательства другим. Новеллой же стала конкретизация различий между первоначальным и новым обязательствами. Согласно п. 1 ст. 414 ГК РФ необходимым условием для признания новацией соглашения сторон о замене одного обязательства другим является изменение предмета обязательства или способа его исполнения. Как часто бывает, новелла вызвала затруднения в правоприменительной практике, что можно видеть на примере дела, о котором идет речь в п. 1 Обзора.

Банк обратился в  арбитражный суд с иском к  производственному кооперативу о взыскании задолженности по кредитному договору и неустойки за просрочку платежа. Как следовало из материалов дела, истец и ответчик заключили кредитный договор, в соответствии с которым кооператив обязался через год возвратить банку полученный кредит, ежеквартально выплачивать проценты за пользование кредитом и уплатить неустойку в случае несвоевременного возврата суммы кредита. В период действия кредитного договора кооператив несвоевременно уплачивал проценты за пользование кредитом, в течение последнего квартала не уплатил их вовсе, по окончании года сумму кредита не возвратил. В связи с этим стороны заключили соглашение о порядке погашения задолженности, в соответствии с которым срок возврата кредита и уплаты процентов за пользование им был продлен. Соглашением также было предусмотрено поэтапное погашение кооперативом банку задолженности в оговоренные сроки, но не позднее трех месяцев со дня заключения соглашения.⁴

Поскольку кооператив не исполнил своих обязательств в срок, установленный в названном соглашении, банк обратился в суд с иском. Возражая против предъявленных требований, ответчик утверждал, что банк и кооператив, установив в соглашении о порядке погашения долга новые сроки возврата долга и новый порядок исполнения обязательства, изменили способ исполнения обязательства, поэтому данное соглашение в силу ст. 414 ГК РФ, по существу, является новацией. Следовательно, предъявление требования, основанного на прекращенных новацией кредитных обязательствах, по мнению ответчика, являлось неправомерным.

Истец же считал, что в  данном случае замены первоначального  обязательства новым не произошло, поскольку, во-первых, в соглашении о порядке погашения долга не содержалось указаний на то, что этим соглашением прекращаются какие-либо обязанности заемщика, во-вторых, соглашение не содержало условий об изменении способа исполнения обязательства заемщика. По мнению истца, этот способ остался прежним - уплата кредитору денежных средств; изменение же сроков и порядка погашения задолженности не является изменением способа исполнения обязательства. Согласно п. 1 ст. 450 и п. 1 ст. 453 ГК РФ соглашение о порядке погашения долга говорит лишь об изменении условий кредитного договора, поэтому обязательства, возникшие из этого договора, сохраняются.

Суд первой инстанции  признал доводы истца состоятельными и иск удовлетворил, сочтя, что  соглашение сторон, изменяющее сроки и порядок расчетов, не означает изменения способа исполнения обязательства и поэтому не является новацией. Суд кассационной инстанции это решение оставил без изменения.

Новация допускается  в отношении любого обязательства, за исключением обязательств по возмещению вреда, причиненного жизни или здоровью, и по уплате алиментов.

К наиболее простым основаниям прекращения обязательств относится  прощение долга (ст. 415 ГК РФ). Естественно, кредитор может освободить должника от лежащих на нем обязанностей, то есть простить долг, в любую минуту. Единственным исключением из этого общего правила является случай, когда освобождение кредитором должника от его обязанностей нарушает права других лиц в отношении имущества кредитора.

Так, один из «классиков» российской цивилистики Д.И. Мейер рассматривал прощение долга как разновидность действий, предпринятых именно с тем, чтобы прекратить известное обязательство. Одностороннее отступление верителя имеет значение дара и действие обсуждается как дарение. Отступление верителя от обязательства по соглашению с должником имеет значение договора.⁵

Таким образом, для современной  доктрины гражданского права имеют  значение два основных вопроса: является ли прощение долга односторонним актом, во-первых, и как соотносится прощение долга с дарением, во-вторых.

Первый вопрос, который  возникает в связи с этим, касается понимания прощения долга как  двусторонней сделки. Среди практикующих юристов весьма распространено мнение о прощении долга как о действии одностороннем, не предполагающем согласия другой стороны. Действительно, из содержания ст. 415 ГК напрямую не следует вывод о договорном характере этого способа прекращения обязательств. Но правильно ли такое буквальное толкование ст. 415 ГК? Думается, нет. Ведь если считать, что согласия должника на освобождение его от обязанности перед кредитором не требуется, то логично было бы и дарение конструировать как одностороннюю сделку, а не договор. Однако, законодатель, похоже, считает иначе. Можно привести множество аргументов в пользу того, почему должник должен иметь право согласиться или, напротив, отказаться от прощения ему долга, но главным из них является то, что обязательство, порожденное волей двух сторон, не должно прекращаться волеизъявлением одной из них. Возможность одностороннего изменения или прекращения обязательства всегда является исключением из общего правила и, чаще всего, выступает своеобразной санкцией за нарушение контрагентом своих обязанностей.⁶

Отвечая на первый вопрос, необходимо учитывать, что прощение долга есть действие, совершаемое с целью прекращения обязательства. Следовательно, прощение долга охватывается понятием сделки и впредь необходимо руководствоваться общими положениями о сделках. Если встать на позицию сторонников прощения долга как односторонней сделки, при которой имеет значение лишь выражение воли кредитором , необходимо учесть требования ст. 155 ГК РФ. Указанная статья формулирует общий принцип, что односторонняя сделка создает обязанности лишь для лица, совершившего сделку. Для других лиц односторонняя сделка может создавать обязанности только в случаях, установленных законом либо соглашением с этими лицами. Следовательно, пределы действия односторонней сделки должны ограничиваться только обязанностями в отношении самого кредитора, чья воля направлена на прощение долга. Для того чтобы волеизъявление кредитора стало юридически значимым для должника, необходимо соглашение с должником либо указание об этом в законе. С одной стороны, ст. 155 ГК РФ затрагивает только вопрос о возложении обязанности на других лиц, в то время как прощение долга, напротив, предполагает освобождение от обязанности, однако это рассуждение может быть юридически значимым для сделок, которые лишь будут порождать отношения между сторонами. В то время как при прощении долга мы имеем дело с уже существующей обязательственно-правовой связью, которая должна быть окончательно прекращена в результате волеизъявления кредитора. Напомним, что в подавляющем большинстве случаев обязательства носят взаимный характер, и кредитор в них одновременно является и должником. Следовательно, при одностороннем волеизъявлении кредитор не только освобождает должника от лежащей на нем в силу заключенного обязательства обязанности, но и прекращает те обязанности, которые лежат на нем самом. Отвлекаясь даже от строго взаимных обязательств, кредитор прекращает и так называемые кредиторские обязанности, например, по принятию исполнения, гарантийные обязательства, ответственность за недостатки проданной вещи и т.п., которые не могут быть однозначно прекращены вследствие факта надлежащего исполнения кредитором своей обязанности.

Можно ли рассматривать  заявление о зачете не в качестве сделки, а в качестве юридического поступка, который не является сделкой? Особый соблазн проанализировать возможность такой квалификации заявления о зачете связан с тем, что в цивилистической литературе ведется давний спор о том, является ли сделкой исполнение обязательства (тоже, кстати, способ прекращения обязательств). Зачет является суррогатом исполнения, поэтому определенные параллели между правовой природой заявления о зачете и исполнением обязательства вполне могут быть обнаружены.

Существует несколько  подходов к обоснованию сделочной  сущности исполнения обязательства. В.С. Толстой прямо указывает, что  исполнение обязательства подпадает под определение сделки, содержащееся в законе, так как исполнение направлено на прекращение обязанности. ⁷

Кажется, неправильное понимание  юридической природы исполнения обязательства происходит от того, что в современной российской цивилистике произошло обеднение учения о юридических фактах. Так, в учебниках гражданского права систему юридических фактов представляют следующим образом: все юридические факты делятся на действия и события. Правомерные действия в свою очередь подразделяются на сделки и поступки. При этом поступком именуется действие, с которым закон связывает определенные юридические последствия независимо от того, была ли у лица цель достижения того или иного правового результата. В качестве примера называются находка, создание произведений литературы, обнаружение клада. Понятно, что в этой системе юридических фактов исполнение обязательства больше тяготеет к сделкам, чем к поступкам.

Однако такое видение  системы юридических фактов слишком  упрощенное. М.М. Агарков, исследуя систему основания гражданских прав, указывал, что существует категория дозволенных юридических действий, которые «не являются сделками, хотя и очень близко подходят к понятию сделки». В качестве примера автор приводит признание долга, подтверждение принятия заказа к исполнению, уведомление об уступке права, заявление об отказе принять исполнение.⁸  Агарков именовал эти действия юридическими поступками. Им же было дано следующее определение юридического поступка - это действие, констатирующее определенные факты, имеющие юридическое значение независимо от того, направлены ли эти действия на те последствия, которые с ними связывает закон. Однако автор выделил и третью категорию юридических фактов-действий - а именно фактические действия («действия, создающие указанные в законе объективированные результаты, имеющие хозяйственное или культурное значение»). К ним были отнесены создание литературного произведения, находка, спецификация, изобретение и проч.

Можно ли квалифицировать  заявление о зачете не как сделку, а как юридический поступок (по классификации М.М. Агаркова)? Для ответа на этот вопрос следует определить юридическое значение заявления о зачете, сделанное стороной в обязательстве, а именно - является ли заявление о зачете действием правопрекращающим либо действием констатирующим.

Материал российского  права не дает каких-либо поводов  для сомнений - для зачета не только "достаточно заявления одной стороны", но оно (заявление) является необходимым условием зачета. Таким образом, для нашего права значение заявления о зачете состоит в том, что именно оно прекращает обязательства. Кроме того, рискнем предположить, что всякая сторона обязательства, заявляя о зачете, рассчитывает достигнуть именно этой цели - прекратить обязательство зачетом. Таким образом, значение волеизъявления лица, делающего заявление о зачете, как раз связано с желанием достигнуть определенных правовых последствий. Другими словами, лицо знает о том, что заявление прекратит обязательство, оно желает этого и оно делает это заявление. Бесспорно, перед нами односторонняя сделка.