Абсолютизм

Наполнением конкретно-историческим содержанием это отвлеченное политико-правовое понятие обязано главным образом французской историографии эпохи Реставрации. Именно она оказала и непосредственное влияние на формирование исторических и историко-политических взглядов и стиля исторического анализа Маркса и Энгельса[24][30]. В трудах Ф.Гизо, О.Тьерри был впервые показан исторический путь формирования той монархии, которая по политико-правовой классификации получит звание «абсолютной». По Ф.Гизо, абсолютная власть короны рождается «на развалинах власти и прерогатив аристократии» благодаря союзу королевской власти с третьим сословием, т.е. с нарождающейся буржуазией[25][31]. Хронологически начало становления этой новой системы властвования относилось ими к XIII-XIУ вв., т. е. в современных научных понятиях отождествлялось с созданием общенациональных централизованных монархий. Сконструированный таким образом новый абсолютизм противопоставлялся феодализму как предшествующей форме государственной организации. В немецкой историографии и политической науке середины XIX в.   абсолютная монархия трактовалась как следующая за так называемой «ленной монархией» форма государства[26][32]; эта смена форм в классической литературе государственного права была представлена как последовательные этапы на общем пути к «современному представительному государству»[27][33].

Историческое происхождение абсолютной монархии. Обращение Маркса к историко-политическим проблем абсолютной монархии было засвидетельствовано его работами, связанными с критикой философии права Гегеля и изучением проблем всемирной истории. Весной 1843 г., после закрытия «Рейнской газеты», Маркс, по собственным его известным словам, «удалился с общественной арены в учебную комнату»[28][34]. За последующий более чем четырехлетний этап преимущественно книжных занятий Маркс не только сформировал новый для себя общий подход к мировоззренческим проблемам, но и собственное понимание ключевых проблем истории.

В политико-правовом смысле проблема сущности и общественной роли монархической государственности стала перед Марксом еще период его работы в «Рейнской газете». Особое стечение обстоятельств придало проблеме актуальность: закрытие газеты было мотивировано в правительственном постановлении именно тем, что газета нападала на принцип монархии и тем самым на основы государственного строя. В статье «Замечания по поводу обвинительных пунктов министерского рескрипта» (февраль 1843г.) Маркс специально рассмотрел противоречия в политико-идейных и правовых определениях  монархии, которыми были вызваны нападки на газету. Одновременно он высказал и несколько позитивных положений (в рамках тогдашнего своего следования канонам демократизированного гегельянства). В частности, Маркс противопоставил монархию так называемого «просвещенного деспотизма» (despotisme eclair) и монархию некоего «либерального суверенитета»: в первой «противопоставляется особа государя государственному целому», во второй - «учреждения являются теми органами, в которых он [монарх - 0.0.] живет и действует, а законы являются глазами, которыми он видит»[29][35].

В традиции политико-государственных воззрений Гегеля здесь же Маркс развивал мысль о том, что монархия есть одна из возможных реализаций принципа государства вообще, что различия в типах монархии обусловлены мерой воплощения в них принципы свободы[30][36]. Но были обозначены и первые историко-политические различия. По Гегелю, монархия есть высшее воплощение и достижение принципа государства вообще[31][37] - историческая эмпирия возводилась тем самым в абсолютное. Маркс же оценил монархию как одну из реализаций принципа государства, не абсолютизируя ни политико-правовых, ни идейных или этических начал монархии. Критический поворот был существенно важен для формирования общей логики Маркса[32][38]. Но и в связи с конкретным историко-государственными проблемами перелом был существенным: для себя Маркс открывал возможность различных исторических форм монархии. Что могло стать едва ли на важнейшей предпосылкой к формированию качественного понимания абсолютизма.

Итогом книжных занятий Маркса в 1843 г. стали известные «Крейцнахские тетради», отразившие в основном изучение проблем всемирной истории[33][39]. Исследование содержания выписок и конспектов Маркса оказало, что изучение им исторической и политической литературы было подчинено поискам решения более общих философско-политических проблем в связи с работой по критике философии права Гегеля[34][40]. В отношении историко-государственных воззрений Маркса - «Крейцнахские тетради»  явились весьма подробным отражением трудов и концепций, которые на ближайшие годы станут источником этих воззрений. «Крейцнахские тетради» засвидетельствовали в том числе и подход Маркса к проблемам абсолютизма, едва ли не впервые для своих письменно зафиксированных штудий Маркс употребил здесь и самый термин «абсолютная монархия»(absolutes Koenigthums).

В конспекте работы Ж.Ш.Байеля «Критическое изучение посмертного труда баронессы де Сталь»[35][41] внимание Маркса было обращено к историческим переменам взаимоотношений дворянства и королевской власти, в которых отражались бы этапы эволюции  государственности. Феодальный режим, где политические общественные связи раздроблены по нескольким уровням и где король есть лишь наибольший феодал (следуя словам Байеля), представляет, фигурально, «тысячеглавый деспотизм»; абсолютизм короны словно бы «закутан» в опосредствующее ее власть дворянство[36][42].

В конспекте известного труда Ш.Л.Монтескье «О духе законов» Маркса также интересовала родственная, но чуть более расширенная проблема о взаимоотношении монархической государственности с обществом, выражающемся в отвлеченных принципах: «Принцип монархии - честь, принцип деспотии - страх»[37][43]. Буквально те же, еще вполне просветительски-архаичные идеи политической этики, зафиксировало одновременное «Тетрадям» одно из публицистических писем для «Немецко-французского ежегодника»[38][44].

Наконец, отрывок о взглядах Гегеля на соотношение между конкретно-историческими формами государства и абстрактной идеей государства, записанный Марксом в связи с выписками из Л.Ранке «О Реставрации во Франции»[39][45], прямо свидетельствует, в связи с какой общей проблемой Маркса интересовали исторические формы государства: «Вообще мы можем заметить, что превращение субъекта в предикат и предиката в субъект, замена определяющего определяемым, всегда оставляет очередную революцию и не только со стороны революционеров. Король создает закон (старая монархия), закон - короля (новая монархия)... Итак, превращая тем самым моменты государственной идеи в субъект, а старые формы существования государства в предикат, -  в то время как в исторической действительности дело обстояло как раз наоборот: идея государства была всегда лишь предикатом тех [старых] форм его существования, - Гегель лишь высказывает общий дух времени, его политическую теологию»[40][46].

Основной вывод, к которому приходит здесь Маркс по ходу критического анализа философии права Гегеля, - тот, что «в исторической действительности дело обстояло как раз наоборот». Что формы государства имеют историческую обоснованность и различия не в зависимости от меры воплощения в них неких абстрактных начал, но в зависимости от реализации в них общественного интереса своего времени. В завершенном виде тот же вывод Маркс изложил в третьем из писем для «Немецко-французского ежегодника»:

«Подобно тому, как религия представляет оглавление теоретических битв человечества, политическое государство представляет оглавление практических битв человечества. Таким образом, политическое государство в пределах своей формы sub speciae rei publica выражает все социальные битвы, потребности, истины»[41][47].

В учете таким образом засвидетельствованной теоретической работы можно было очевидно предположить критерии формирующейся оценки и абсолютизма: во-первых, как особой и исторически обусловленной государственной формы, во-вторых, как итога определенного общественного процесса, протекавшего в особых и определенных исторических условиях.

Характеристика этого общественного процесса была дана в самой работе «Критика Гегелевской философии права», самым тесным образом увязанной с «Крейцнахскими тетрадями» и по времени создания, и по интересовавшей Маркса проблематике[42][48]. Абсолютная монархия представлена здесь Марксом как этап в истории «политического государства», параллельный стадиям определенным образом прочитанного социального движения:

«Историческое развитие привело к превращению политических сословий в социальные сословия ... Самый процесс превращения политических сословий в гражданские происходил в абсолютной монархии (absolute Monarchie). Бюрократия проводила в жизнь идею единства государства против различных государств в государстве. Тем не менее, даже рядом с бюрократией абсолютной правительственной власти социальные различия сословий продолжали оставаться политическими различиями внутри бюрократии абсолютной правительственной власти и рядом с нею»[43][49].

Как видно, далеко не историографическое определение абсолютной монархии интересовало здесь Маркса.. Форма монархии определена попутно, в связи с главной проблемой и «Крейцнахских тетрадей», и «Критики Гегелевской философии права», и некоторых последующих работ вплоть до «Экономическо-философских рукописей 1844 года» - проблемой взаимоотношения между государством и гражданским обществом, исторического отчуждения первого от второго[44][50]. Абсолютная монархия (пока ей еще не дано никакого качественного определения) - всего лишь конкретная историческая форма, запечатлевшая еще одну ступень в этом отчуждении.

Второй большой темой «Крейцнахских тетрадей» была история французской революции ХУIII в.[45][51] Для Маркса эта тема была второй, исторической стороны осмысления происхождения современного ему государства. В соединении с первой темой - темой отчуждения - ракурс рассмотрена абсолютной монархии методологически расширен: она есть этап исторического отчуждения государства от гражданского общества на пути к современному государству.

Именно в таком ракурсе освещена проблема исторического становления абсолютной монархии в «Немецкой идеологии» (1845-1846 гг.). Рассматривая причины того, что в Германии сложилась значительная политическая концентрация власти (хотя отсутствовали, в мотивировке марксистской философии истории, необходимые экономические условия для того), Маркс и Энгельс подчеркнули обусловленность этого процесса исторической самостоятельностью тех тенденций,  которые рождались всеобщим отчуждением государства:

«Бессилие каждой отдельной области жизни (здесь нельзя говорить ни о сословиях, ни о классах, а в крайнем случае лишь о бывших сословиях и не родившихся классах) не позволяло ни одной из них завоевать исключительное господство. Неизбежным следствием было то, что в эпоху абсолютной монархии, проявившейся здесь в самой уродливой полупатриархальной форме, та особая область, которой в силу разделения труда досталось управление публичными интересами, приобрела чрезмерную независимость, еще более усилившуюся в современной бюрократии. Государство конституировалось, таким образом, в мнимо самостоятельную силу, и это положение, которое в других странах было преходящим (переходной ступенью) сохранилось в Германии до сих пор»[46][52].

Характеристика историко-политического процесса довольно невразумительна и полностью игнорирует столь важные для движения политических форм идейно-политические факторы. Однако для характеристики общей концепции абсолютизма в классическом марксизме здесь четко показано увязывание процесса формирования абсолютной монархии с несколько более широким (в современном понимании) процессом государственной централизации[47][53]. Второй новой чертой формирующейся концепции стало конкретное социальное понимание отчуждения (что в общем соответствовало отчетливому классово-материалистическому подходу «Немецкой идеологии»). То, что ранее характеризовалось Марксом абстрактной формулой «превращения политических сословий в гражданские», теперь обрело историческую конкретность: эволюция политических форм в направлении к современному представительному государству, т.е. реальные ступени отчуждения государства от гражданского общества, взаимосвязана с формированием буржуазии как нового класса[48][54]. Абсолютная монархия также тем самым включается, как политическая принадлежность, в тот этап общественного развития, который характеризуется переходом буржуазии как главной социальной силы современного Марксу общества от небытия к бытию, т.е. становлением ее как класса. Только как параллель этого социально-исторического процесса и интересует Маркса абсолютная монархия[49][55]. Историческая конкретность концепции обогатилась пока немногим: только полаганием принадлежности абсолютизма переходному в некоем социально-историческом смысле периоду.

Общая схема концепции абсолютизма. К 1847 г., по словам Энгельса, Маркс «окончательно уяснил себе основные черты своих новых исторических и экономических воззрений»[50][56]. Свое место в этих воззрениях обрела историко-политическая концепция абсолютной монархии, реально намеченная ракурсом и выводами предыдущих работ и книжных занятий. Выражение свое эта концепция получила в статье Макса «Морализирующая критика и критизирующая мораль» (1847), особенно историографически важная тем, что именно из нее отрывки посегодня явно или подспудно присутствуют в большинстве постулатов о условиях и социальных якобы источниках формирования абсолютной монархии как государственной формы приходящей на смену прежним политическим институциям.

Внешне статья была увязана с критическим разбором книги немецкого публициста К.Гейнцена. Но полемические цели побудили Маркса обобщить основные наблюдения предшествующих лет по поднятым вопросам и в особенности по проблеме абсолютной монархии. (Собственно предпринятый выше анализ понятийных и историографических предпосылок разбора проблемы абсолютизма Марксом в 1843-1846 гг. и был нужен постольку, поскольку это проясняет схему концепции и проблематику историко-политического анализа в данной статье.) Следует заметить, что критика идей Гейнцена рассматривалась Марксом и Энгельсом как принципиальный вопрос[51][57], поэтому постулаты и обоснования определялись в статье весьма ответственно.

Смена государственных форм была представлена Марксом вполне определенно как диалектический процесс отрицания одних общественных форм другими в ходе исторического развития, в котором абсолютной монархии отводится свое историческое место:

«Всякое развитие, независимо от его содержания, можно представить как ряд различных ступеней развития, связанный друг с другом таким образом, что одна является отрицанием другой. Если, например, народ в своем развитии переходит от абсолютной монархии к монархии конституционной, то он отрицает свое прежнее политическое бытие. Ни в одной области не может происходить развитие, не отрицающее своих прежних форм существования»[52][58].

Смена политических форм не есть процесс, полностью самостоятельный, а обусловленный уровнем социального и экономического развития:

«Точно так же [как в 1794 г.-0.0.] лишь кратковременным было бы и свержение абсолютной монархии, если бы экономические условия недостаточно созрели для господства класса буржуазии»[53][59].

Опровергая построение Гейнцена о происхождении монархии из «договора» и из «соответствия морали и разуму», Маркс представил свое понимание условий рождения абсолютной монархии. В этом понимании сплелись опыт анализа современной историографии и современных же политико-философских концепций. Поэтому понимание абсолютной монархии и во внешнем выражении, и тем более в подразумеваемых проблемах находилось в рамках этой историографии и этих концепций.