«Переприсяга»  в  Петербурге  была  назначена  на  14  декабря.  Междуцарствие  и  «переприсяга»  волновали  население  и  раздражали  армию.

     В  то  же  время  декабристам  стало  известно,  что  они  преданы,  ─  доносы  предателей  Шервуда  и  Майбороды  уже  лежали  на  столе  у  императора;  ещё  немного  ─  и  начнётся  волна  арестов… (13  декабря  арестовали  П. Пестеля).

     Члены  тайного  общества  приняли  решение  выступать.  Совершенно  необоснованно  мнение,  будто  они  знали,  что  идут  на  верную  гибель.  Нет,  они  знали  о  грозящих  опасностях  и  возможности  личной  гибели,  но  верили  и  в  возможность  общего  успеха.  «Мы  так  твёрдо  были  уверены,  что  или  мы  успеем,  или  умрём,  что  не  сделали  ни  малейших  сговоров  на  случай  неудачи», ─  говорил Александр Бестужев.  Важно отметить,  что они чувствовали и моральное обязательство выступать.  «Случай  удобен,─ писал московским  декабристам из  Петербурга  И.И. Пущин. ─ Ежели  мы  ничего  не  предпримем,  то  заслужим  во  всей  силе  имя  подлецов».

       «С  сей  минуты, ─ пишет Николай Бестужев, ─ дом  Рылеева  сделался  сборным  местом  наших  совещаний,  а  он ─ душой  оных… Мы  работали  усерднее,  приготовляли  гвардию,  питали  и  возбуждали  дух  неприязни  к  Николаю,  существовавший  между  солдатами.  Рылеев… не  переставал  быть  источником  и  главною  пружиною  всех  действий  общества… Мы  видели  необходимость  действовать,  чувствовали  необходимость  действовать,  чувствовали  надобность  пробудить  Россию».

     На  квартире  Рылеева,  в  тот  момент  больного,  был  разработан  следующий  план  действий.  14  декабря,  в  день  «переприсяги»,  на  площадь  выйдут  революционные  войска  под  командованием  членов  тайного  общества.  Диктатором  восстания  был  выбран  полковник  князь  Сергей  Трубецкой (именно  выбран  проведенным  голосованием  по  управам  ─  отделениям  тайного  общества).  Войска,  отказывающиеся  присягать,  должны  выйти  на  Сенатскую  площадь.  Почему  именно  на  Сенатскую?  Потому  что  тут  находится  Сенат,  тут  сенаторы  утром  14  декабря  будут  присягать  новому  императору.  Силой  оружия,  если  не  захотят  добром,  надо  не  допустить  сенаторов  до  присяги,  заставить  их  объявить  правительство  низложенным  и  издать  революционный  Манифест  к  русскому  народу.  Черновик  этого  Манифеста  был  найден  при  аресте  у  «диктатора»  Трубецкого.  Это  один  из  важнейших  документов  восстания.  Сенат,  таким  образом,  волей  революции  включался  в  план  действий  восставших.

     В  революционном Манифесте объявлялось «уничтожение  бывшего правления»  и  учреждения  Временного  революционного  правительства.  Объявлялось  о  ликвидации  крепостного  права  и  об  уравнении  всех  граждан  перед  законом;  объявлялись  свобода  печати,  свобода  вероисповедания,  свобода  занятий,    введение  гласного  суда  присяжных,  уничтожение  рекрутчины,  введение  всеобщей  воинской  повинности  и  образование  «внутренней  народной  стражи»,  сложение  подушных  податей  и  «недоимок  по  оным».  Все правительственные чиновники  должны  были  уступить  место  выборным  лицам.  Можно  представить  себе,  какие  широкие  народные  массы  всколыхнул  бы  этот  Манифест!

     Было  решено,  что  как  только  восставшие  войска  блокируют  Сенат,  в котором  сенаторы  готовятся  к  присяге,  в  помещение  сената  войдет  революционная  делегация  в  составе  Рылеева  и  Пущина  и  предъявит  Сенату  требование  не  присягать  новому  императору  Николаю I.  Добившись  этого,  декабристы  намеревались  немедленно  опубликовать  свой  Манифест.  Одновременно  гвардейский  морской  экипаж,  Измайловский  полк  и  конно-пионерский  эскадрон  должны  были  с  утра  двинуться  на  Зимний  дворец,  захватить  его  и  арестовать  царскую  семью.  (Она  должна  оставаться  под  арестом  впредь  до  решения  её  судьбы  Учредительным  собранием).

     Затем  созывался  Великий  собор ─  Учредительное  собрание.  Оно  должно  было  принять  окончательное  решение  о  формах  ликвидации  крепостного  права,  о  форме  государственного  устройства  России,  решить  вопрос  о  земле.

     Декабристы  намерены  были  предложить  свой  переработанный  конституционный  проект  Великому  собору,  но  именно  только  как  проект.  Они  полагали,  что  Великий  собор  будет  вправе  принять  его  или  отвергнуть.  В  том  случае,  если  Великий  собор  решит  большинством  голосов,  что  Россия  будет  республикой,  одновременно  принималось  бы  решение  о  судьбе  царской  семьи. Часть  декабристов  придерживалась  мнения,  что возможно  её  изгнание  за  границу,  часть  склонялась  за  цареубийство.  Если  же  Великий  собор  придёт  к  решению,  что  Россия  будет  конституционной  монархией,  тогда  из  состава  царствующей  семьи  намечался  конституционный  монарх.

     Командование  войсками  при  захвате  Зимнего  дворца  было  поручено  декабристу  Якубовичу.

     Было  решено  также  захватить  и  Петропавловскую  крепость.  Это  было  поручено  лейб-гренадерскому  полку,  которым  должен  был  командовать  декабрист  Булатов ─ друг Рылеева  по  кадетскому  корпусу.

     Как  раз  в  то  же  время  гренадеры-гвардейцы  несли  караулы  в  крепости.  Их  полк  должен  был  под  командованием  полковника  Булатова  захватить  Петропавловскую  крепость ─ главный  военный  оплот  царизма  в  Петербурге,  превратить  её  в  революционную  цитадель  декабристского  восстания.

     Кроме  того,  Рылеев  просил  декабриста  Каховского  рано  утром  14  декабря,  переодевшись  в  лейб-гренадерский  мундир,  проникнуть  в  Зимний  дворец  и,  совершая как бы  самостоятельный террористический  акт,  убить Николая.  Это облегчило бы  действия  восставших:  «Открой  нам  путь»,─ говорил Рылеев  Каховскому.  Тот сначала было  согласился,  но  потом,  обдумав положение,  не  захотел быть  террористом-одиночкой,  действующим  якобы  вне  планов  общества,  и  рано  утром  отказался  от  этого  поручения.

     Через  час  после  отказа  Каховского  к  Александру  Бестужеву  приехал  Якубович  и  отказался  вести  матросов  и  измайловцев  на  Зимний  дворец.  Он  боялся,  что  в  схватке  матросы  убьют  Николая  и  его  родственников  и  вместо  ареста  получится  цареубийство. Этого  Якубович  не  хотел  брать  на  себя  и  предпочел  отказаться.

     Кроме того,  Николай,  решив  опередить  противника,  в  семь  часов  утра  привёл к  присяге  членов  Сената  и  Синода,  затем  они  покинули  здание. Задуманный  план  начал   рушиться  ещё  до  начала  его  осуществления.  Но  медлить  было  нельзя: рассвет  наступал.

                         Восстание на Сенатской площади.

     И  день  14   декабря  1825  года  настал.

     Ещё  до  позднего  зимнего  рассвета  14  декабря  1825  года  по  Петербургу  стали  ходить  слухи  о  каких-то  необыкновенных  событиях.  Люди  собирались  толпами   и  горячо  обменивались  новостями.  Говорили,  что в самом центре  столицы,  на  Сенатской   площади,  стоят сомкнутые строем  солдаты и что хотят они свергнуть царя.  Жители  Петербурга,  позабыв   про дела,  тотчас  спешил  на  Сенатскую площадь,  чтобы своими  глазами  увидеть  происходящее.  Этот  морозный  день  вошёл  в  историю  России,  как  дерзкая  попытка  покончить  с  царской  властью.

     В  этот  день,  по  словам  Ленина,  «Россия  впервые  видела  революционное  движение  против  царизма».

     Полк  построился  в  боевом  порядке  в  форме  каре  около  памятника  Петру I.  Каре  (боевой  четырехугольник)  было  проверенным и оправдавшим себя  боевым  построением,  обеспечивающим  как оборону,  так и нападение на  противника  с  четырёх  сторон.  Было  11  часов  утра.

     О  беспорядках  в  городе  и  неповиновении  войск  было  доложено  генерал-губернатору  Петербурга  графу  Михаилу  Андреевичу  Милорадовичу.  Он  был  героем  войны  1812 года,  отличился  в  Бородинской  битве,  имел  немало  высоких  наград  за  другие  сражения.  За  всю войну граф  ни  разу  не  был ранен и шутил по  этому поводу:  «На  меня  ещё  пуля  не  вылита».

     Узнав  о   том,  что  происходит  на  Сенатской  площади,  Милорадович,  которого  солдаты  хорошо  знали,  любили  и  уважали,  вызвался  пойти  уговорить  мятежников  мирно  разойтись.  Один  из  боевых  товарищей  стал  объяснять  ему,  какому  страшному  риску  он  себя  подвергает.  Граф,  однако,  настоял  на  своем.

     Отправляясь  на  Сенатскую  площадь,  Милорадович  понимал,  что,  возможно,  идет  на  верную  смерть,  но  в  своём  решении  остался  непреклонным,  а  на  все  возражения  ответил  так: «Что  это  за  генерал-губернатор,  который  не  сумеет  пролить  свою  кровь,  когда  кровь  должна  быть пролита».  С этими словами он  вскочил на  лошадь  и поскакал  к мятежникам. Вскоре  генерал  Милорадович  был  смертельно  ранен  выстрелом  из  пистолета  Петром  Каховским.  Истекающего  кровью  Милорадовича  отнесли  в  ближайший  дом.  Придя  в  себя  и поняв,  что умирает,  он  нашел ещё в себе  силы  пошутить: «Ну,  кажется,  теперь  я  рассчитаюсь  со  всеми  своими  долгами». Он  привык  жить  на  широкую ногу,  у многих  занимал крупные суммы денег и всегда  ходил в должниках.

     Между  тем  диктатора  всё  не  было.  Трубецкой  изменил  восстанию.  На площади  складывалась  обстановка,  требовавшая  решительных  действий,  а  на  них-то  и  не  решался  Трубецкой.  Он  сидел,  терзаясь  в  канцелярии  Генерального  штаба,  выходил,  выглядывал  из-за  угла,  много  ли  собралось   войска  на  площади,  прятался  вновь.  Рылеев  искал  его  повсюду,  но  не  мог  найти.  Кто  же  мог  догадаться,  что  диктатор  восстания  сидит  в  царском  Генеральном  штабе?  Члены  тайного  общества,  избравшие  Трубецкого  диктатором  и  доверявшие  ему,  не  могли  понять  причины  его  отсутствия,  и  думали,  что  его  задерживают  какие-то  причины, важные  для  восстания.  Хрупкая  дворянская  революционность  Трубецкого  легко  надломилась,  когда  пришел  час  решительных  действий. 

     На  прилегавших  к  Сенату  площадях  и  улицах  собрались  к  этому  времени   огромные толпы  народа.  Людской  поток,  устремившийся  к  Сенатской  площади  затемно,  с  каждым  часом  все  увеличивался. Крыши прилегавших к Сенатской  площади  домов  были  усеяны  людьми.

     Многие  из  собравшихся  в  тот  день  на  Сенатской  площади  были  явно  на  стороне  декабристов  и  открыто  это  выражали.  В  Николая  и  его  свиту,  в  действовавших  по  его приказу генералов и офицеров  из  толпы летели  камни и поленья,  люди  вооружены были  кольями и палками,  некоторые ружьями и ножами.  Но  дворянские  офицеры боялись активности  народных  масс,  которые были  на  их   стороне в день  восстания  14  декабря,  и  не  использовали  их.  Они  боялись  народа,  боялись,  что,  соединившись  с  солдатами,  «чернь»  перехлестнёт  через  их  головы  и  перейдёт  к  открытому  восстанию  и  бунту.

     Декабристы  могли  тем  легче  победить,  что  в  первые  часы  восстания Николай  растерялся  и,  не  предвидя  ничего  для  себя  хорошего,  распорядился  даже  заготовить  экипажи,  чтобы  под  прикрытием  кавалергардов  вывезти  свою  семью  в  Царское  Село. «Самое  удивительное  в  этой  революции  это  то,  ─ говорил он  впоследствии  своему  двоюродному брату,  герцогу Евгению Вюртембергскому,  ─ что  нас  с  тобою  тогда  не  пристрелили».

     Конечно,  выход  на  центральную  площадь  Петербурга  почти  трёх  тысяч  солдат  заставил  Николая I  и его окружение пережить  немало  волнений.  Но,  пока  восставшие  ничего  не  предпринимали,  император и его генералы  начали активно действовать.  По  приказу Николая I  к Сенатской площади срочно  стягивали  войска.  Сначала  подоспели  пехота  и  кавалерия,  а  затем  появились и  артиллеристы  с  пушками.

     Почему  же  медлили  декабристы?  Они  ждали,  пока  к  ним  присоединятся  другие  участвовавшие  в  восстании  войска.  И  когда  к  ним  прибыло,  наконец,  подкрепление,  солдатам пришлось  уже пробиваться на  Сенатскую площадь сквозь  замкнутое Николаем I  кольцо  окружения восставших.  «Бездействие,  ─  писал  позже  Н. Бестужев, ─ поразило  оцепенением  умы;  дух  упал,  ибо тот,  кто  на  этом  поприще  раз  остановился, уже побежден  наполовину…».

     Учитывая  обстановку,  Николай  сделал  попытку  призвать  на  помощь  церковь.  Солдат  учили  в  то  время  умирать  «за  веру  церковь  и  отечество».   Отечество каждая  сторона понимала  по-своему,  престиж царя,  как показало  восстание,  был подорван,  и Николай направил  к восставшим  высоких служителей  «веры» ─ двух  митрополитов.