Искусство волжских булгар домонгольского периода

 
 
 
ВВЕДЕНИЕ 

      Если  в истории булгар VIII—IX вв. явились  переходным периодом от кочевья к оседлому образу жизни, временем сложения волжского варианта их салтовской культуры, то конец IX — начало X вв. были временем объединения различных племен и создания культуры единого централизованного государства. Образование государства способствует значительным успехам в развитии производительных сил. В идеологическом плане — это время принятия и распространения ислама, наложившего отпечаток на всю духовную жизнь булгар, на их искусство, художественную культуру. В то же время идет процесс дальнейшего поступательного развития средневолжского варианта салтовской культуры, ее особенностей в художественном творчестве булгар. Однако это время расцвета и так называемой мусульманской культуры, тесного общения народов Ближнего и Среднего Востока, Восточной Европы. Эти общения оказывали определенное нивелирующее влияние на развитие архитектуры и искусства мусульманских стран, способствуя общности многих архитектурных форм, конструктивных решений, строительных приемов, а также сюжетов искусства, и, в ряде случаев, даже особенностей стиля.  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

      ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ  МЕТАЛЛ

      Среди многообразных произведений прикладного  искусства наибольшей художественностью выделяются изделия булгарских ювелиров и мастеров по художественному металлу. В отличие от мастеров Востока, развивших технику накладной скани, булгарские мастера на базе творчески освоенных эллинских традиций сумели поднять на небывалую высоту искусство изящной ажурной скани в органическом сочетании ее с цветовым богатством полихромного стиля. Не случайно исследователи отмечают высокий уровень художественного творчества булгарских ювелиров, которые, по выражению Б. А. Рыбакова, впервые в средневековой Европе «создали своеобразную культуру скани и зерни». Булгарские мастера по металлу в совершенстве владели также техникой литья, гравировки, в том числе на самоцветах (глиптика), глубокой и плоской чеканки, штамповки, чернения, инкрустации самоцветами (полихромный стиль), цветной пастой, металлом (золото, серебро), техникой золочения и серебрения. Совместно с ювелирами работали гранильщики и шлифовальщики драгоценных и полудрагоценных камней, стекла.

Наряду с изделиями до нас дошли  инструменты, которыми они создавались,—  тигли для плавки металла, различных  типов наковальни, молоточки, щипцы, щипчики для выкладывания сканых узоров, ножницы для разрезания тонких листов металла, пробоинки, зубила, набор пуансонов, штампов для нанесения различных рисунков, матрицы, металлические пластины для вытягивания тонкой проволоки (так называемая волочильная доска), глиняные и каменные формы для отливки украшений и т. п. В производстве украшений использовались медь, бронза, серебро, реже — золото. Некоторые металлы, как, например, медь добывались в самой Булгарии и вывозились на Русь. Наряду с художественной продукцией для внутреннего рынка булгарские ювелиры производили специально для импорта женские и мужские украшения финно-угорского типа — гривны, шумящие сканые и зерневые подвески, кресала-огнива и др. Эта продукция доходила до Приладожья, Швеции и Урала, Владимиро-Суздальского княжества. Определенное распространение в этом княжестве получили булгарские нагрудные бляхи (рис 1.). Произведения из художественного металла в наибольшей мере позволяют судить о стиле и содержании булгарского декоративного искусства. Они представлены отдельными украшениями одежды, конской сбруи, оружия в виде различных по форме блях, накладок и изделиями бытового назначения.

       Комплекс украшений. Наибольший интерес  среди комплекса украшений вызывают глубоко традиционные для костюма  наборные пояса. Они, как и в прошлом, состояли из разнообразных по формам и орнаментации блях, пряжек и подвесных ремешков с наконечниками.Наряду с традиционными для отдаленной степной культуры булгар круглыми, сердцеобразными и грушевидными по очертанию бляхами продолжают бытовать не менее древние формы, представляющие, с одной стороны, сильную стилизацию изображений птицы с раскрытыми крыльями (рис. 2—6, 7), с другой — производные от них (рис. 2—13). Появляются прямоугольные и комбинированные формы (рис. 2—10, 16, 18) и, наконец, исходящие из цветочно-растительных мотивов — трилистников, пятилистников, лотосных, тюльпана и др. (рис. 2—17, 19). Эти стилизованные мотивы можно видеть на концах ременных наконечников, особенно подвесных (рис. 3—2, 5, 15). Как и в раннебулгарское время, были популярны формы «самоварчиков», из которых до нас дошли образцы с изящными ажурными скаными и штампованными узорами с использованием зерни (рис. 3—6, 8).

      Орнаментальный  декор накладных блях и подвесок поясов заполняется в значительно  большей степени по сравнению с раннебулгарскими изобразительными мотивами. Это астральные и солярные знаки, более развитые цветочные мотивы трех- и пятилистников, лотосных, тюльпанов, небольших простейших букетиков в геральдике (рис. 2—2, 4, 5, 9, 16, 19 и др.), образы зверей, в том числе в виде небольших фигурок (рис. 2—7, 8; 12—15, 18). В то же время появляются новые раппортные решения ленточных узоров по вертикали (рис. 3—5).

      Примечательную  особенность декора блях поясного набора составляет звериный стиль со своеобразной формой обобщения образов живой природы (животных, зверей, птиц): соболя, хорька, куницы, лисицы и других представителей местной фауны (рис. 2—7, 8, 14, 15 и др.), составляющих основу торговли пушниной, коня (рис. 15— 13), льва и единорога— в геральдике (рис. 2—18), собаки (рис. 3— 4, 9, 11). Собака, как и петух, являлась священным существом зороастрийской религии, и ее образ занимает видное место в булгарском искусстве. Примечательно в то же время, что в искусстве булгар отсутствует изображение волка, являющегося древним тотемом монгол, кипчаков (X—XIII вв.) и ряда башкирских племен.

      Еще с раннебулгарского времени сохраняются  стилизованные изображения черепахи, являющейся символом долголетия (рис. 2— 10, 3, 7), аиста и цапли в геральдике.

Среди изображений зверей интересна  подвесная бляха с фигурами льва и единорога, представленных в геральдике (рис. 2—18). Звери изображены стоящими на задних лапах. Между ними хорошо просматривается изображение пучка пламени и ниже — многолучевой розетки (как символ солнца). Передние лапы у льва и единорогаподняты: они как бы готовы вступить в борьбу друг с другом. Сюжет связан с восточной мифологией. О булгарском происхождении предмета свидетельствует характерная трактовка льва, похожего скорее на безобидное существо, чем на хищника, и единорога, представленного пассивно, без устрашающих черт. Изображения зверей в художественном металле даются живо, в определенной динамике, с передачей их характерных черт. Однако в них нет ничего хищнического, экспрессивного, устрашающего, как и нет сцен борьбы между ними характерных для скифо-сибирского звериного стиля. Как правило, звери передаются в одиночной, реже геральдической или в сюжетной композициях. Их можно видеть на бляхах и изделиях, имеющих самые разнообразные формы: круглые, овальные и другие (рис. 3—4, 13, 14).

      Археологические материалы дают весьма обширный комплекс накладок и подвесных блях, входивших  в состав украшений женского костюма (рис. 3—7, 10, 12, 13, 14;рис.4 — 3, 4, 6, 7; 18). Одни из них, вероятно, крепились вокруг грудного разреза женской рубашки (аналогичная система украшения, как уже отмечалось, наблюдается у туркменок и в изю казанских татарок), другие, как мы полагаем, входили в состав украшения типа хэситэ — нагрудной перевязи, характерной для костюма казанских татар. К украшениям хэситэ относятся, вероятно, также небольшие, отлитые в каменных формах, миниатюрные «древа жизни», связанные с представлениями о плодовитости женщины, продолжении человеческого рода (рис. 2 — 8, 9—11), а также миниатюрные топориковидные подвески и др.

       Бляхи и подвески выделяются разнообразием  форм — круглых, фестончатых, звездчатых, в форме лунниц и др. (рис. 3—13, 14; рис.4 — 3, 4, 6; 18). Бытовали и привозные бляхи — иранские, закавказские и китайские (рис. 3—10). К концу домонгольского периода очертания блях усложняются, становятся более дробными (рис. 5— 6, 7, 8, 9). Преобладающее большинство их украшается солярными знаками, простейшими цветочно-растительными и, нередко, зооморфными мотивами.

      Так, представляет интерес среди блях женских головных уборов образец сердцеобразной формы с рельефным изображением пары птичек в геральдике, держащих в клювах зернышко (рис. 6—8). Ниже изображений птичек представлена розетка в форме сердечка, в которой расположена веточка. Закономерно, что сюжет сохраняется в творчестве казанских татар.

      К середине XIII в. в украшении блях повышается удельный вес цветочно-растительного  орнамента. В то же время в их декоре начинают фигурировать арабесковые узоры — дань образцам восточного искусства (рис. 5—5).

Среди блях, входивших в состав нагрудных  украшений мужского костюма, встречаются бляхи с изображением полиморфного чудовища (рис. 5—2). Фантастическое существо в них изображено с головою собаки со свисающим мясистым языком, рогами сайгака, мускулистым туловищем орла, покрытым рыбьей чешуей, цепкими орлиными лапами, хвостом змеи. Характер сочетания в образе чудовища частей туловища различных представителей животного мира в данном случае не столь совершенен. Полиморфное существо представлено несколько грубовато, хотя и не лишено устрашающей силы, динамики и впечатляющей образности. Несомненно, в основе образа булгарского чудовища лежит изображение восточноазиатского дракона, вынесенное гунноболгарами из мест их прежнего обитания до появления в районах Восточной Европы. Этот образ, пройдя через вековой фильтр народных представлений, в творчестве булгарских мастеров приобрел индивидуально самобытную трактовку как художественное воплощение древнего мифологического существа всесильного и вездесущего — на земле, в небесах, под водой и в подземелье. Подобные фантастические существа довольно часто входили в герб того или иного княжества, города или государства. Эмблематическое изображение его, как мы полагаем, могло быть в гербе Волжской Булгарии, поскольку этот образ входит в герб Казанского ханства, являвшегося, как известно, политическим и культурным преемником Волжской Булгарии. Полиморфный фантастический образ чудовища устойчиво сохранился до сегодняшнего дня в мифологии казанских татар под названием «аждаха». Именно рассмотренное чудовище, а не «азидахака» древнеперсидской мифологии в образе грифона, как ошибочно представляют себе некоторые исследователи, заложено в понятие татарского «аждаха».

      Среди разнообразных предметов конского снаряжения художественностью исполнения выделяется серия фигурных накладок, решенных в форме сердечек, трилистников, тюльпанов и других цветочных мотивов. Имеет место и зооморфная тематика, например, украшение гусиными головками концов медных псалий. Подобные спиральные псалии были характерны еще для искусства сако-массагетских племен Горного Алтая середины I тыс. до н. э. Надо отметить, что орнаментальный мотив интегральной спирали получает исключительно широкое распространение в искусстве булгар в качестве самостоятельного или соподчиненного мотива во всех видах искусства.

      Многообразие  рассмотренных нами форм накладных  и подвесных блях в украшении одежды, конской сбруи, как и различные орнаментальные композиции, используемый круг изобразительных мотивов свидетельствуют о глубокой связи творчества булгарских мастеров по художественному металлу с народными представлениями и воззрениями, мифологической системой образного мышления.

Бытовые изделия. Наиболее ярко связь  с народным художественным видением нашла отражение в орнаментации бронзовых и серебряных зеркал, которые наряду с разнообразными украшениями были предметами массового производства. По форме они были круглыми, разных размеров, начиная от 4 до 15 см в диаметре. Одна сторона зеркала обычно тщательно полировалась, другая — покрывалась литым, гравированным, или чеканным орнаментом. Содержание орнамента ,воспринималось, по-видимому, .как символика определенной магической силы, хотя некоторые композиции исходили просто из эстетических задач (рис. 8). Примечательно, что если в начальную пору домонгольского периода в орнаментации преобладают геометрические и зооморфные мотивы, то в дальнейшем, к концу домонгольского периода, преобладает цветочно-растительная орнаментация.

     В украшении зеркал раннего домонгольского периода образы животного мира имели  самостоятельное значение. К концу  домонгольского периода они начинают сочетаться с растительной и геометрической орнаментацией, теряя свою первоначальную языческую символику и превращаются в итоге в условный орнаментальный мотив. В декоре зеркал широкое распространение получает мотив шествующих друг за другом животных или птиц — сюжет, восходящий в своей основе к «звериному гону» ближневосточного искусства исламской эпохи и «солнечному колесу», составленному из животных как астрологических символов. Так, например, изображение четырех зайцев в беге друг за другом знаменовало собой единство четырех времен года. Три зайца символизировали три фазы солнца в течение дня и т. д. Булгарские мастера использовали эти сюжеты в канонизированной форме, однако часто отходили от нее, располагая животных по своему усмотрению (рис. 8—2, 3). В орнаментации зеркал из зооморфных мотивов преобладает мир реально существующих образов местной природы, которые, сохраняя в себе определенную семантику, связывались во многих случаях с народным поэтическим творчеством. Из зооморфной тематики в украшении зеркал можно видеть изображения лосей, реже — оленей, рысей и других зверей из породы кошачьих, рыб, собак, зайцев, птиц-уток, гусей, журавлей и других. Многочисленны были изображения фантастических существ, отражающих мифологию (например, грифоны). Эти образы и сюжеты из них, а также изображения хищников, выражали идеологию силы и господства в феодальном обществе.

      Рассмотрим отдельные образцы  зеркал. Среди них к домонгольскому времени относится, например, зеркало с геометризированным изображением уточки, подобным в височных подвесках, с повернутой назад головой и приподнятым хвостом (рис. 8—1). Зеркало интересно как образец с одиночным зооморфным мотивом в декорировке, как и другое зеркало с изображением грифона.

Кроме одиночных изображений, в медальонной  схеме композиции можно видеть и сюжетные изображения нескольких зверей, птиц и рыб. Некоторые из них связаны с поэтическим фольклором, как, например, композиция зеркала с изображением как бы неожиданно взлетевших гусей (рис. 8—2). Как мы полагаем, в сюжете рисунка отразилась легенда о спасении Рима гусями, имевшая, видимо, хождение еще среди болгаро-алан и представлявшая творческую трансформацию эллинской мифологии⁵⁹. Возможно, что именно через булгар подобный миф, записанный Ибн-Фадланом (спасение от врагов, испуганных громким криком гусей), получает распространение у «башкир». В композиции впечатляют простота и выразительность декоративного построения рисунка, его гармоничность, органичная вписанность изображений птиц в форму круга.

Второй  образец зеркала с сюжетной орнаментацией (рис. 8—3) представляет изображения лисиц, шествующих друг за другом. Композиция декоративна, подчинена орнаментальному ритму, ее содержание восходит к популярной в свое время теме «солнечного колеса». Близка к ней и композиция зеркала с изображением плывущих друг за другом рыб (рис. 8—7), которое орнаментировано бордюрной лентой из двойного зигзагообразного линейного мотива, идущего по кромке.

      Композиции  с сюжетными изображениями встречаются  и в других бронзовых поделках, как, например, в украшении уховерток (рис. 7—21). На одной из них булгарский мастер в удивительно живой манере передает сцену нападения собаки на змею, приготовившуюся к броску на врага. Сюжет, несомненно, связан с фольклором, содержание которого, по-видимому, отражает идею борьбы злых и добрых сил. Однако в мифологических представлениях многих народов (и волжских булгар, а позже — казанских татар) образ змеи выступает не только как носитель злых сил, но и как образ чудодейственного исцелителя, покровителя дома, очага. Характерно, что образы птиц и змей, довольно распространенные в художественном творчестве булгар, сохраняются и в искусстве казанских татар (резьба по дереву, вышивка), олицетворяя стихию неба и земли. Они были типичными и занимали ведущее место в скифо-сарматском и аланском искусстве. В творчестве волжских булгар, носителей сал-товской культуры, эти мотивы уходят своими корнями в культуру этих племен. Однако вернемся к бронзовым зеркалам. В их орнаментации, помимо зооморфных, булгарские мастера использовали геометрические и цветочно-растительные мотивы — шести- и восьми - лепестковые розетки, линейные мотивы жгута, интегральные спирали, лотосовидные, тюльпаны. В пластическом решении зеркал булгарские торевты нередко использовали полушарные выступы, парные концентрические валики, разделяющие широкий круговой бордюр зеркала на четыре части (рис. 8—4). Такой прием украшения известен и в восточноазиатском искусстве.