Оценка деятельности Н.С. Хрущева

     В чем суть? Почему Советский Союз установил свои ракеты среднего радиуса  действий на острове Свободы осенью 1962 г.? Если они были доставлены туда для предотвращения американской агрессии против острова, находящегося в Карибском море, то правильно утвердившееся название «Карибский». Если же речь шла о создании ракетного баланса (имея в виду ядерную базы США вокруг нашей страны), то правильнее назвать «ракетный» кризис.

     Соединенные Штаты были намерены силой расправиться с кубинской революцией. Незадолго  до этого попытка такая была –  в апреле 1961 г. банды наемников ЦРУ вторглись на Кубу, но всего за трое суток были разгромлены на Плая-Хирон. И тогда «ястребы» начали подумывать о массированном нападении на остров с использованием военной машины США.

     В январе 1962 г. на совещании министров иностранных дел стран – членов организации американских государств в Пунта-дель-Эсте государственный секретарь США Дин Риск положил немало сил, чтобы добиться изоляции Кубы в Западном полушарии, введения многосторонних санкций против республики. Это была дипломатическая подготовка агрессии. А пропагандистское обеспечение началось ещё раньше. В общем, все шло по легко угадываемому сценарию. Вторжение в Гренаду 1983 г. показывает механику этого процесса и его финал в случае, если все идет по сценарию.

     Иные  американские политологи проявляют  удивительную забывчивость, утверждая, что у США не было никаких серьезных  намерений «ликвидировать Кастро и  его режим». Будто советские ракеты появились на Кубе только для того, чтобы угрожать Соединенными Штатами, исключительно чтобы создать  «баланс сил», чего Вашингтон никак  не хотел допустить. Но прибегнем  к доказательству «от противного»: ведь кризис был урегулирован, ракеты вывезены благодаря тому, что в  результате обмена телеграммами между  Н.С. Хрущевым и Дж. Кеннеди Вашингтон дал заверения, что против Кубы не будет предпринята вооруженная агрессия.

     Конечно, следует признать, что и соображения  о «балансе сил» в условиях «ядерного  сдерживания» могли стать немаловажным фактором. Вспомним, что, по данным тогдашнего министра обороны США Р. Маккамары, против 5 тысяч американских ядерных боеголовок наша страна имела тогда лишь 300. В средствах доставки также не было приоритета. Нас буквально окружали ракетные базы США. Так что же противоестественного в том, чтобы по возможности стремиться сделать «ядерное сдерживание» было сдерживающим на деле?

     Для участия в похоронах Джона  Кеннеди в ноябре 1963 г. в Соединенных Штатах прибыл А.И. Микоян. При встрече с ним новый президент Л. Джонсон подтвердил, что США остаются и останутся, верны взятым на себя обязательствам в результате договоренности, достигнутой в октябре-ноябре 1962 г.

     Но, если верить американскому журналисту Тэду Шульцу, в конце 1964-го – 1965 г. ЦРУ с одобрения того же президента Джонсона разработало план, заключавшийся в том, чтобы сначала убить Ф. Кастро, а затем сразу же осуществить вторжение на Кубу наемников, но, по-видимому, уже при гораздо более серьёзной поддержке вооруженных сил США. Исполнение плана не состоялось, поскольку возникло более срочное «дело» – интервенция в Доминиканскую Республику в апреле 1965 г. «Грязная война» во Вьетнаме ещё больше связала Вашингтону руки.

     В 70-х годах не раз возникала  необходимость подтверждения советско-американской договоренности, в результате которой  был урегулирован Карибский кризис. Например, в связи с кратковременными заходами, вызванными техническими причинами, советских подводных лодок в  порты Кубы. Вашингтон не расценил это как нарушение договоренности.

     Но  вдруг 14 сентября 1983 г. президент Рональд Рейган обронил замечание, будто договоренность была «отменена». Вскоре его друг, бывший губернатор Техаса Х. Клементс, входивший в двухпартийную комиссию Киссенжера по Центральной Америке, внес в заключение комиссии свое «личное» добавление о том, что соглашение… вообще не было! В феврале 1984 г. он развил эту тему, выступая в Далласе. Клементс добавил, что договоренность нарушена, поскольку на территории Кубы не был проведен контроль ООН за демонтажем ракет. Тут уж Клементс противоречит сам себе: как можно нарушить то, что якобы не было!

     Но  способ инспекции демонтажа и  вывоза советскими кораблями был  согласован с У. Таном, исполнявшим тогда обязанности генерального секретаря ООН, а так же с американскими представителями Дж. Макклоем и Э. Стивенсоном. Уполномочил их на то Дж. Кеннеди в ходе переговоров этих деятелей с А.И. Микояном, что и зафиксировано в протоколах. Тот в свою очередь долго и детально обсуждал эти, как и другие, вопросы с Фиделем Кастро. А у кубинского руководителя были прямые контакты на эту тему с У. Таном, прилетевшим в Гавану в конце октября 1962 г. Остается лишь добавить, что сама идея именно такого рода инспекции была предложена Дж. Макклоем, то есть американской стороной!

     Все это не может не быть известно администрации  США. Следовательно, речь шла о попытке  подорвать одну из важнейших договоренностей, достигнутых в послевоенное время. Почему важнейших? Потому, что она  помогла цивилизации выжить в  самый опасный для нее момент. 

     Уроки кризиса 

     Карибский ракетный кризис нас многому научил (из воспоминаний очевидца). Например, он убедил нас, что политические штабы  двух самых мощных в мире держав, оказывается, могут не иметь четкого  представления о целях и намерениях друг друга. В США до сих пор  спорят, почему все-таки были установлены  на Кубе ракетные базы. Выдвигают разные версии. А ведь от ответа на вопрос «почему?»  зависела реакция США. А Н.С. Хрущев, как ясно нам теперь с временной дистанции, не предвидел, как будет реагировать Дж. Кеннеди, если обнаружит ракеты до того, как ему о них официально сообщат.

     Джон  Кеннеди охладил пыл «Экс Кома». Президенту хватило здравомыслия сказать  такие слова: «Меня беспокоит  не первая ступенька, А то, что обе  стороны совершат эскалацию на четвертую  и пятую, а до шестой мы не доберемся  просто потому, что некому будет  это сделать».

     Так почему же во всем мире уделялось столь  большое внимание 25-летию Карибского кризиса? Да потому, что сегодня, как  никогда прежде, важно усвоить позитивные уроки из нашей общей истории. Эти уроки учат, как надо выходить из острейшего, опаснейшего кризиса, сколько терпения, спокойствия и мудрости требуется для того, чтобы кризис не привел к катастрофе. Но все же главный урок состоит в том, чтобы не доводить дело до края бездны. Не даром ведь именно в те годы была установлена «горячая линия», или как их называют, «красные телефоны» в Кремле и Белом доме. 

     Н.С. Хрущев. Год 1964-й –  «неожиданное смещение» 

     1962–1964 гг. остались в памяти многих людей как годы внутренних неурядиц и роста напряженности. Ухудшилось продовольственное снабжение растущего городского населения. Цены оказались замороженными. Причиной этого было резкое повышение закупочных цен, которые стали обгонять розничные.

     Симпатии  простых людей к Хрущеву стали  ослабевать. Осенью 1963 г. разразился новый кризис. В магазинах исчез хлеб, т. к. целина ничего не дала. Появились талоны на хлеб.

     Повышение цен, появление новых дефицитов  было отражением нарастания кризисных  явлений в экономике страны в  целом. Темпы роста промышленности стали замедляться. Замедлился технический  прогресс. Обнаружившиеся сбои в работе промышленности Хрущев и его окружение  пытались выправить путем дрейфа к воссозданию централизованной бюрократической командно-административной системы сталинского типа. Хрущев, с одной стороны, стремился перестановками в партаппарате улучшить ситуацию в экономике, а с другой – столкнуть две части партаппарата, чтобы политикой «разделяй и влавствуй» обезопасить самого себя. Партийный аппарат резко вырос. Стали делиться обкомы, комсомольские и профсоюзные организации. Вся реформа свелась к раздуванию аппарата партийных, государственных органов. Распад власти был налицо.

     Утрата  Хрущевым личной популярности, поддержки  со стороны партийно-хозяйственного аппарата, разрыв с немалой частью интеллигенции, отсутствие зримых перемен  в уровне жизни большинства трудящихся сыграли роковую роль в деле проведения антибюрократических реформ. Да и попытки реформ проходили верхушечными, антидемократическими путями. Большая часть народа в них не участвовала. Реальные решения принимались весьма ограниченным кругом высших политических руководителей. Естественно, что при неудаче вся политическая ответственность падала на человека, занимавшего первый пост в партии и правительстве. Хрущев был обречен на отставку. В 1964 г. он пытался активизировать реформаторскую деятельность, распорядившись начать подготовку проекта новой Конституции СССР.

     Конец лета и начало осени 1964 г. были наполнены для Хрущева обычной работой. После возвращения из Скандинавии и поездки в ЧСССР он начал готовить новую реформу управления сельским хозяйством. Но проект Хрущева встретил возражения и в кругах Президиума ЦК, и среди секретарей обкомов, которым новая перестройка казалась ненужной и даже вредной при слабом развитии специализации в колхозах и универсальной взаимосвязи всех отраслей сельского хозяйства. Но Хрущев настаивал на перестройке, он изложил свои предложения в пространной Записке и разослал ее по областным комитетам партии и в ЦК республиканских компартий. Предполагалось обсудить этот вопрос на Пленуме ЦК в ноябре.

     В октябре Хрущев решил отдохнуть  на государственной даче в Пицунде. Он не чувствовал себя усталым или  больным.

     Находясь  на даче, Хрущев следил за подготовкой  полета в космос корабля «Восход» с тремя космонавтами на борту, а  также принимал различных государственных  деятелей. А между тем в Кремле уже началось расширенное заседание Президиума ЦК КПСС, на котором Суслов и Шелепин поставили вопрос о смещении Хрущева со всех его постов.

     Обсуждение  вопроса о смещении происходило  в кругах ЦК и Президиума еще в  первые месяцы 1964 г. Развитию этих настроений и обсуждений способствовал и тот факт, что за девять месяцев 1964 г. Хрущев 135 дней провел в поездках по разным краям и странам. Есть свидетельство о том, что более детально вопрос о снятии Хрущева обсуждался группой членов Президиума и ЦК в сентябре, когда они проводили свой отпуск на юге. Важную роль в подготовке смещения Хрущева играл Н.Г. Игнатов. Он долгие годы работал секретарем ЦК КПСС. Однако, у Хрущева сложились с Игнатовым плохие отношения, и после XXII съезда последний потерял свои высшие посты. В 1962–64 гг. Игнатов был Председателем Президиума Верховного совета РСФСР. Он не обладал на этом посту никакой реальной властью, но мог беспрепятственно ездить по всей стране и помогать созданию антихрущевского блока.

     После отъезда Хрущева на юг подготовка к его смещению происходила уже  в Москве. В центре обсуждения находились М.А. Суслов и А.Н. Шелепин. Решающее значение имело согласие с ними секретаря ЦК КПСС Л.И. Брежнева и министра обороны СССР Р.Я. Малиновского. Это исключало возможность различного рода случайностей. Президиум ЦК собрался уже тогда, когда большинство членов Президиума и большинство членов ЦК КПСС высказывались за смещение Хрущева.

     Утром 13 Хрущев принял на своей даче министра Франции Г. Палевского. Когда Хрущев намеревался пригласить Палевского к обеду, в это время его позвали к телефону. Звонил Брежнев и передал, что в Москве собрались члены ЦК и хотят провести Пленум с обсуждением предложений Хрущева по сельскому вопросу. Хрущев выразил крайнее недовольство. Сопротивление Хрущева оказалось сломленным только тогда, когда Брежнев сказал, что люди собрались и Пленум будет обсуждать намеренные вопросы без его участия, если Хрущев не приедет.

     Председательствовал сам Хрущев, никакой стенограммы  не велось. Обсуждение велось бурно  и резко, откровенно, временами очень  грубо. В защиту Хрущева выступал один Микоян, который заявил, что  его деятельность – это большой  политический капитал партии, который  она не вправе так легко растрачивать. Но Микояна никто не поддержал.

     Убедить Хрущева «добровольно» уйти в  отставку не удалось, и заседание, начавшееся пришлось прервать поздно ночью для  отдыха.

     Во  второй половине дня 14 октября в  Кремле открылся Пленум ЦК КПСС, члены  которого уже заранее прибыли  в Москву со всех концов страны.

     Заседание Пленума открыл Л.И. Брежнев. Председательствовал А.И. Микоян. Присутствовал и Хрущев, который за время заседания не проронил ни слова. Доклад на Пленуме сделал М.А. Суслов. Этот доклад продолжался всего один час. В нем не содержалось попытки проанализировать деятельность Хрущева за 11 лет, подвести итоги или сделать выводы. Это крайне поверхностный документ, в котором все сводилось главным образом к перечислению личных недостатков или «грехов» Хрущева.

     Хрущев, как сказал Суслов, возомнил себя специалистом во всех областях: в сельском хозяйстве, дипломатии, науке, искусстве – и  всех поучал. В ГДР он держался, как  в одной из областей СССР, и учил немцев вести сельское хозяйство. Многие материалы, подготовленные аппаратом  ЦК, Хрущев публиковал под своим  именем. Суслов заявил, что Хрущев так  запутал управление промышленностью, создав госкомитеты, совнархозы, что  представляется очень трудным все  это распутать. Промышленность сейчас работает хуже, чем при прежних  методах управления. Этот упрек Хрущеву  был справедлив, хотя было неправильным делать одного Хрущева ответственным  за плохую работу и за плохое управление промышленностью.