Олимпи́йское движе́ние и полити́ческий проте́ст

Олимпи́йское  движе́ние и полити́ческий проте́ст — диалектически связанные между  собой явления. Акты демонстративного публичного политического протеста в ходе подготовки и/или проведения очередных Олимпийских игр неизбежно  привлекают внимание мирового общественного мнения и изменяют политическую повестку дня. Поэтому такие протесты служат действенным, хоть и далеко не всегда конвенциональным, инструментом постановки перед властью и обществом тех или иных актуальных, по мнению организаторов протеста, проблем.

Проблема 

Одним из основополагающих принципов современного олимпийского движения, разработанных его создателем бароном Пьером де Кубертеном (фр. Pierre de Coubertin) является принципиальное и  жёсткое, под угрозой серьёзных  санкций, отграничение политики от олимпизма. Согласно Олимпийской хартии, игры «…объединяют спортсменов-любителей всех стран в честных и равноправных соревнованиях. По отношению к странам и отдельным лицам не допускается никакой дискриминации по расовым, религиозным или политическим мотивам».

 В то же  время сам де Кубертен не  отрицал, что стремится возродить  Олимпийские игры не только  с общечеловеческой целью преодолеть  национальный эгоизм и сделать  вклад в борьбу за мир и  международное взаимопонимание,  но и по сугубо национальным  политическим мотивам. Он ставил вопрос так: «Германия раскопала то, что осталось от древней Олимпии. Почему Франция не может восстановить былое величие?». По мнению де Кубертена, именно слабое физическое состояние французских солдат стало одной из причин поражения французов во франко-прусской войне (1870—1871 годов) — и Олимпийские игры были призваны, по его замыслу, изменить положение с помощью улучшения физической культуры французов. 

Такой дуализм, изначально заложенный в олимпийскую  концепцию, не мог не получить дальнейшего развития и не стать одной из наиболее актуальных и пока не разрешимых проблем мирового спорта. С повышением уровня популярности и международного веса Олимпийских игр последние оказались ареной соперничества не только самих спортсменов и даже не только их национальных сборных, но государств и групп государств за мировое признание и влияние. Спортивные рекорды, успешные выступления соответствующих сборных на олимпиадах, безупречное проведение очередных игр и даже само право на проведение последних стали инструментами увеличения международного политического авторитета стран. 

Одним из неизбежных следствий развернувшейся и продолжающейся по сей день вокруг и внутри Олимпийских  игр межгосударственной политической борьбы стали и различные способы  публичной демонстрации отношения к тем или иным государствам или группам государств (в том числе и со стороны самого Международного олимпийского комитета (МОК)), стремления уменьшить их вес и влияние или их принципиального политического непризнания как таковых. Подобные акты называют политическими протестами. 
 

Цели 

Политический  протест во время подготовки или  проведения Олимпийских игр является одной из мер серьёзного морального давления на страну-организатора игр, международное олимпийское движение и мировое сообщество в целом с целью донесения инициаторами протеста своей точки зрения на современные играм политические процессы и события, представляющиеся критически важными. Это эффектный, но не обязательно эффективный жест, не заметить который в связи с большим международным значением Олимпийских игр становится невозможно. По замыслу организаторов протеста такой жест призван активизировать международную дискуссию, возбудить мировое общественное мнение и с его помощью воздействовать на власти, руководство страны-объекта воздействия. 

Политический  протест, связанный с олимпиадами, может быть комбинированным и  сопровождаться и другими мерами, такими как экономические санкции, эмбарго, политическое охлаждение отношений  с соответствующей страной или  странами. Международная изоляция предусмотрена Уставом ООН как мера принуждения без применения вооружённых сил — и спортивные санкции находятся здесь в общем контексте. Даже сама постановка вопроса о последних, сделанная публично, на достаточно высоком политическом уровне и распространённая СМИ, де-факто является действенной мерой влияния на международные отношения и складывающуюся в мире политическую ситуацию.

Формы 

В зависимости  от уровня инициатора и, соответственно, его возможностей влиять на ситуацию политический протест может предполагать демонстративный отказ в ходе подготовки и проведения очередных Олимпийских игр от соблюдения норм, предписанных документами МОК, от участия в играх в целом, в отдельных соревнованиях, церемониях, а также от приглашения определённых национальных сборных на игры. Главным образом причины протестов в ходе подготовки и проведения игр носят политический характер, хотя иногда случаются и неполитические протесты, а также протесты, однозначная классификация которых может служить предметом дискуссий. Инициатором протеста может выступать:

международное сообщество в лице его авторитетных наднациональных структур — ООН, МОК, других международных организаций;

группа союзных  государств, обычно объединённых в  формальный или неформальный военно-политический блок;

отдельное государство, обычно представленное в олимпийском  движении на уровне Национального олимпийского комитета (НОК);

группа спортсменов  или отдельный спортсмен в  индивидуальном порядке. 

Одной из основных черт политического протеста в ходе подготовки и проведения Олимпийских игр является стремление его организаторов сделать его возможно более уникальным и публичным. Как правило это достигается с нарушением положений Олимпийской хартии. Например, пункт 53 «Реклама, демонстрация, пропаганда» главы 5 Хартии[1] однозначно запрещает политические демарши: Не разрешается любая форма рекламы или пропаганды на стадионах и над ними и в других местах проведения соревнований, которые считаются входящими в олимпийские объекты. <...> На олимпийских объектах и других местах проведения соревнований запрещается любая политическая, религиозная или расовая пропаганда.  
 

Поэтому какой-то единой организационной формы как  таковой у политических протестов  не существует и каждый раз Хартия и другие регламентирующие документы МОК «испытываются на прочность» различными способами. Однако за время проведения олимпиад в современном виде (с 1896 года) сложилась определённая практика. Это может быть:

необычное, привлекающее внимание общественности, поведение, политический жест спортсмена на официальных мероприятиях Олимпиады;

ношение на одежде или иная форма демонстрации определённой символики, имеющей политический подтекст;

игнорирование каких-либо предписанных протоколом игр  мероприятий, церемоний, соревнований, официальных лиц;

бойкот, тотальное  неучастие в Олимпийских играх, предполагающее организованный отзыв  сборной или прекращение её подготовки к играм;

демонстративный выход страны из международного олимпийского движения. 

Как правило  решение о политическом протесте принимается высшими исполнительными органами страны или организации-инициатора, утверждается соответствующими Национальными олимпийскими комитетами (НОК) и официально доводится до сведения МОК и общественности. Иногда решение о бойкоте определённых стран по политическим мотивам принимается и самим МОК и служит одним из способов донесения до объектов бойкота консолидированного негативного мнения международного сообщества. 

Существует и  ряд международно-правовых обстоятельств, которые делают принципиально невозможным или нежелательным по политическим причинам выступления спортсменов определённого НОК с государственной символикой соответствующей страны — флагом, гербом, гимном. В таких случаях МОК, руководствуясь принципами, зафиксированными в Олимпийской хартии, предлагает олимпийское покровительство — выступление под олимпийским флагом и соответствующей вненациональной олимпийской символикой. Такой вариант часто оказывается приемлем для всех заинтересованных сторон, что снижает конфронтацию и делает возможным максимально полное участие в олимпийском движении спортсменов всего мира.

За и против 

Однако опыт политических протестов показывает, что ни в одном случае инициаторам  не удалось добиться с помощью  столь радикального средства всех декларировавшихся  ими целей. Кроме того объект воздействия во многих случаях склонен прибегать к ответным зеркальным или асимметричным мерам с соответствующим пропагандистским обеспечением, как правило изоляционистского или агрессивного толка. В результате каждый такой случай столкновения идеологий и цивилизаций, по мнению противников смешения олимпийского спорта и политики, неизбежно наносит заметный урон самой идее олимпийского движения, заложенным в него принципам международной кооперации, открытости, глобализации. 

Сторонники же политических протестов на олимпиадах отмечают, что бо́льший урон олимпийскому движению наносят не протесты, а, напротив, как раз участие в играх, проводимых при игнорировании очевидных для значимой части мирового сообщества политических проблем. В качестве последних обычно называются тоталитаризм, ограничение свободы слова и других прав человека, различные формы дискриминации, международный терроризм и проч. По мнению сторонников политических протестов проведение Олимпийских игр в подобных случаях де-факто становится формой поддержки таких стран, что недопустимо. 

Они указывают, что проведение олимпиад не является самоцелью и вопрос об отношениях олимпийского спорта и политики должен рассматриваться в комплексе. То есть каждый случай протеста, преследующего общественно-политические цели, должен оцениваться по своему итоговому вкладу в общественные отношения, мировую политику, воздействие на общественное мнение и, в конечном счёте, значению в борьбе за мир и свободу — последнее декларируется, в частности, и в олимпийской хартии как важнейшая цель олимпизма. 

Так или иначе, каждый случай проявления политической борьбы на Олимпийских играх неизбежно  становится причиной и поводом для  острых дискуссий. 

1908 

Публичная демонстрация политического протеста была свойственна Олимпийским играм фактически изначально. Первые подобные случаи имели место уже на IV Олимпиаде 1908 года в Лондоне, когда впервые было решено организовать церемонию открытия в виде шествия 18 команд под своими государственными флагами. Действо обернулось конфузом. Во-первых, поскольку Великое княжество Финляндское являлось частью Российской империи, Россия, впервые участвовавшая в Играх, но отказавшаяся участвовать в церемонии открытия, помимо этого запретила параллельно выступавшей на Играх сборной Финляндии выступать под финским национальным флагом. Финны предпочли бойкотировать навязываемый им российский триколор и идти без флага вообще.[2] 

Во-вторых, атлеты США оказались оскорблёнными, когда  увидели, что на украшенном флагами  стадионе Уайт-Сити, где проходило открытие Игр, вместо американского (и шведского) флага по ошибке присутствуют китайский и японский (ни Китай, ни Япония в Играх 1908 года участия не принимали). Поэтому спортсмены США в нарушение международной традиции приопускать флаг перед главой государства в знак почтения — в данном случае перед британской королевской ложей, где находился Эдуард VII, — демонстративно не стали. Капитан команды США Мартин Шеридан заявил: «Этот флаг не опускается ни перед одним земным монархом!»[3]

920 и 1924

Плакат VII Олимпийских  игр в Антверпене (1920) 

Первый случай сознательно организованного олимпийского бойкота государств по инициативе МОК  произошёл в преддверии VII Олимпиады  в Антверпене в 1920 году. По официально объявленным политическим мотивам — в качестве наказания за развязывание Первой мировой войны — на Олимпиаду не были приглашены спортсмены Германии и её стран-союзниц. 

Кроме того, организаторы Игр демонстративно проигнорировали  наличие Советской России, предпочтя  вплоть до середины 1930-х годов считать российскими представителями в МОК эмигрантов прежнего царского режима — в частности, князя Льва Урусова. МОК оставил без внимания ходатайство Главного управления Всевобуча РСФСР о допуске на Игры восьми российских спортсменов. Официальной причиной отсутствия официальной реакции на советский запрос было указано непризнание РСФСР финансовых обязательств прежнего режима, из чего логически следовало отсутствие преемственности.[4] Из мемуаров идеолога и организатора современных Олимпийских игр, председателя МОК барона Пьера де Кубертена известно, что член МОК Лев Урусов в 1920-х годах разрабатывал проект параллельного и равноправного участия сразу двух сборных России — советской и эмигрантской.[5] Несмотря на благосклонное отношение к идее де Кубертена, она осталась без одобрения со стороны Международного олимпийского комитета. 

В ходе подготовки к следующим VIII Олимпийским играм  в Париже в январе 1924 года при  посредничестве Французского рабочего спортивно-гимнастического союза  оргкомитет парижской Олимпиады передал в Высший совет по физической культуре РСФСР официальное приглашение России на Игры. Однако на сей раз последовал отказ уже с российской стороны: РСФСР посчитала неприемлемой подобную — через посредника — форму отношений с олимпийским движением. Официально бойкот был обоснован так: «В знак протеста против отлучения от игр спортсменов Германии».[6] Аналогичные безуспешные попытки привлечения советских спортсменов к участию в олимпийском движении предпринимались со стороны некоторых НОК и иных спортивных организаций и позже — в преддверии Х Олимпиады в Лос-Анджелесе и (не состоявшихся из-за войны) Игр 1940 года.