Приднестровье в годы Великой Отечественной войны

     Зерном  и жирами, изъятыми в Приднестровье, оккупанты снабжали румынскую и  немецкую армии, а также население  Румынии, под видом контрибуции  отбирали у жителей цветные и  драгоценные металлы, шерсть, валенки, теплую одежду, хлопок, пряжу, кожу и  пр. Под угрозой заключения в «трудовой» лагерь вынуждали не только крестьян, но и горожан сдавать птицу, молоко, свинину, брынзу, мед и другие продукты питания. Рабочим по несколько месяцев  не выплачивали заработную плату, «компенсируя»  ее выдачей 200 г пшеницы в день на человека. Привлечение рабочей  силы осуществлялось в основном средствами внеэкономического принуждения. Приказом губернатора от 20 марта 1942 г. для  всего населения «Транснистрии» в возрасте от 16 до 60 лет была введена  трудовая повинность, а в августе 1942 г. учреждено «трудовое войско»  из молодежи. К выполнению дорожных и других тяжелых физических работ  оккупанты привлекали и женщин.

     Репрессии носили массовый характер. За первые два  года оккупации румынские трибуналы  Тирасполя, Рыбницы и Дубоссар вынесли  приговоры по 6129 «делам».

     Продовольственная политика режима Антонеску также  носила харакетр геноцида; в городах  Приднестровья зимой 1941/42 г, неоднократно отмечались случаи голодной смерти. На почве голода распространялись социальные болезни, особенно туберкулез и пеллагра.

     На  подрыв демографического потенциала оккупированной территории была нацелена политика разрушения системы здравоохранения и санитарной безопасности. В ноябре 1941 г. конвоируемые из Бессарабии заключенные занесли на левый берег Днестра эпидемию сыпного тифа, которая зимой 1941/42 г. только в Рыбницком уезде унесла пять тысяч жизней. Геноцид, жестокое обращение, голод, эпидемии, непосильный принудительный труд привели к катастрофическому росту смертности. Самые тяжелые потери жители Приднестровья понесли на третьем году оккупации. 

     3. Эксплуатация и  разграбление экономики  Приднестровья 

     Согласившись  на установление в Буго-Днестровском междуречье румынской администрации, немецкие фашисты тем не менее  не отказались от эксплуатации экономики  области. Эффективным средством  грабежа стала эмиссия ничем  не обеспеченных оккупационных марок  «Reichkreditkassenschein» (PKKC). Введению их в обращение  предшествовал переходный период. 16 сентября 1941 г. губернатор Алексяну был  вынужден подписать распоряжение, допускавшее  в обращение «как рубль, так и  РККС», и отменить им же ранее изданное распоряжение об изъятии из обращения  советского рубля.

     Исходя  из собственных интересов, оккупанты  не стали разрушать крупное производство на селе и преобразовали колхозы  и совхозы в «трудовые общины». Очередным распоряжением крестьянам было обещано 50% урожая за вычетом стоимости  семян и горючего, использования  техники и оплаты труда. Введенный  румынской администрацией режим  торговой, предпринимательской и  ремесленной деятельности жестко ущемлял  экономическую инициативу: все эти  виды деятельности допускались только с разрешения главы муниципиев (таковыми являлись Тирасполь и Одесса) или  префектов уездов. Установленная  фиксированная оплата труда - от 1 РККС в день для чернорабочих до 3,3 РККС для квалифицированных специалистов - не компенсировала энергетические затраты  работающих.

     Сельскохозяйственное  производство было подорвано политикой  грабежа. Всего за два месяца, август-сентябрь 1941 г., оккупанты отобрали у крестьян практически все общественные запасы зерновых, часть скота и техники.

     Возводя грабеж в систему, румынские власти в декабре 1941 г. учредили в Одессе, которую они помпезно переименовали  в «Антонеску», специальную «службу  трофеев». Спустя месяц диктатор распорядился экспортировать с оккупированной территории промышленные предприятия. В число подлежащих вывозу первыми были включены Тираспольская макаронная фабрика и плодоовощные заводы Кошницы, Дубоссар, Григориополя. В течение 1942 г. румынское общество «Решица», фирма Кароля Андрени из г. Брашова и другие компании только под видом металлолома за бесценок вывезли из «Заднестровья» 50 тыс, тонн промышленного оборудования. Было отправлено в Румынию оборудование винзаводов из Тирасполя, сел Глиное, Леонтьево и некоторых других.

     Однако  крах «блицкрига» все же вынудил  оккупантов предпринять попытку  организовать на месте хотя бы переработку  урожая.

     К организации производства оккупационная  администрация пыталась привлечь крупные  румынские фирмы: «Конкордия», «Решица», «Форд-Ромына», «Рогитер». Однако румынские фирмы не могли конкурировать с немецким капиталом, и немецким фирмам достались наиболее производительные предприятия Приднестровья. Консервные заводы Тирасполя и Глиного были переданы румыно-германскому обществу «Хортикола». На тех же условиях германо-румынским «смешанным управлениям» были переданы табачно-ферментационные заводы Тирасполя и Дубоссар.

     Обеспечение промышленности, транспорта и сельского  хозяйства рабочей силой осуществлялось в основном средствами внеэкономического  принуждения. Зимой 1941/42 г. румынские  власти провели трудовую мобилизацию. Весной в связи с началом полевых  работ трудовая повинность была распространена на все приднестровское население  в возрасте от 16 до 60 лет. 27 мая губернатор ввел нечто вроде крепостного  права: под угрозой крупного штрафа и заключения в лагерь принудительного  труда рабочим было запрещено  оставлять свое рабочее место  без разрешения администрации.

     Вместе  с тем румынские власти пытались и маневрировать, создавая на важных для себя участках более или менее  сносные условия работы. С 1 апреля 1943 г. они увеличили рабочим Тирасполя  заработную плату на 50%, а к пасхе  выдали денежные пособия и продуктовые  пайки. Оплата труда на железной дороге была вдвое выше, чем в промышленности: на однодневный заработок машиниста  можно было купить 3 кг хлеба. И тем  не менее, как показали дальнейшие события, ни насилие, ни пропаганда, ни подкуп не обеспечили оккупантам повиновения  населения. 

     4. Подпольная патриотическая  борьба народа  Приднестровья 

     В соответствии с директивой СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 29 июня 1941 г. руководящие  органы Коммунистической партии Молдавии и службы государственной безопасности МССР приступили к организации подполья. Благодаря социально-политической сплоченности народа, межнациональному согласию и временному фактору, партийные  органы и служба НКВД МССР успели создать  на левом берегу Днестра разветвленную  сеть нелегальных формирований. В Тирасполе был организован подпольный горком, в Тираспольском и Слободзейском районах сформированы райкомы, в селах Коротное, Глиное, Владимировка, Ново-Котовск (Тираспольский район), Строинцы, Рашково, Хрустовая, Кузьмин, Подоймица, Окница (Каменский район) - первичные партийные организации. В Тирасполе и Слободзее оставлены подпольные райкомы комсомола, три первичные комсомольские организации, а в некоторых районах - подпольщики-одиночки: в Григориопольском - 61 человек, в Рыбницком - 50, в Тираспольском - 44, в Дубоссарском - 30, в Слободзейском - 7 человек. В шести районах левобережья были созданы около 20 партизанских отрядов и групп.

     Однако  при организации подполья, которая  проходила в спешном порядке, допускались и серьезные просчеты: подполье не обеспечили средствами радиосвязи и полиграфическим оборудованием. Кроме того, в состав подпольных групп вошли люди, широко известные  как активные сторонники Советской  власти. Безусловной ошибкой явилось  назначение одним из руководителей  бендерского подполья А.И. Прокопца. В годы гражданской войны он командовал партизанским отрядом, затем - батальоном в прославленной бригаде Г.И. Котовского, в 1940 г. стал председателем Совета с. Хомутяновка (пригорода Бендер), а  в 1941 - командиром местного подразделения  истребительного батальона. Этот человек  был общеизвестен как коммунист  и патриот, поэтому его нельзя было оставлять в городе. Подобные нарушения требований конспирации  были допущены и в других городах, селах. Многие звенья подполья возглавляли  работники районных комитетов Коммунистической партии и комсомола, которых люди знали в лицо. И наконец, среди  привлеченных к подпольной работе партийных  и советских активистов оказались  ненадежные элементы.

     Неудачный для советских войск ход боевых действий в начале войны привел к  деморализации части населения. В ноябре по доносу был арестован  А.И. Прокопец. И хотя на допросах он никого не назвал, сигуранца, изучив его  связи и используя показания  предателя, схватила хозяев двух явочных  квартир. А.И. Прокопец был казнен. В  Григориополе отряд самоохраны немецкого  села Колосово расстрелял коммунистов  Г.Т. Токаренко и В.В. Железко, не подозревая, что они были подпольщиками. Пропал без вести руководитель рыбницкой  подпольной группы А.И. Ильчук. В боях с наступающими войсками противника были разбиты партизанские отряды под  командованием В.И. Сычинского и  А.С. Попескула, созданные в Дубоссарском районе.

     Дезорганизации  подполья способствовал и политический террор. Немало коммунистов было заключено  в тюрьмы и концлагеря, а оставшиеся на свободе, потеряв руководство, не располагая оружием и связью, заняли позицию выжидания.

     Таким образом, заблаговременно созданная  подпольная сеть была в основном парализована. Однако патриотический дух народа оккупантам сломить не удалось. Попытки захватчиков актуализировать среди населения антисоветские настроения также провалились. Молдаванам остался чужд румынизм. Они плохо понимали румынский язык, считали его испорченным молдавским и даже не пытались его имитировать. Молдаван, так же, как и русских, украинцев, болгар, отделяла от завоевателей полоса этнокультурного, правового, социального и политического отчуждения.

     Молдавская  автономия в 20-30-е годы оградила население  Приднестровья от крайностей политики «украинизации», и сознание славянского  единства здесь было особенно прочным, В отличие от соседних районов  Украины, в регионе не нашли поддержки  организации украинских националистов, сеявшие национальную рознь. У молдаван и славян был общий враг - румынские  и германские захватчики, общие социальные интересы, одно Отечество - СССР и общая  цель - его защита. В силу этого  политическая мобилизация населения  осуществлялась не на этнической, а  на общегражданской патриотической основе.

     В сотне километров от Приднестровья  сражалась осажденная Одесса, поэтому  здесь не было периода выжидания - каждому жителю предстояло безотлагательно  сделать свой политический выбор. Уже  в самом начале оккупации предпринимались  попытки организовать сопротивление. В сентябре 1941 г. бывший работник райкома  комсомола И.Н. Дешевый установил  связь с заключенными Дубоссарского  гетто в надежде создать среди  них подпольную группу. Схваченный по доносу эсэсовцами, он прошел через  жестокие пытки, но не признался ни в чем. Стремясь спасти патриота, жители Дубоссар, рискуя жизнью, собрали несколько  десятков подписей, под письмом, в  котором утверждалось, что И. Дешевый  «оклеветан». Письмо было передано командиру  зондеркоманды Келлеру в последний  момент, когда подпольщика уже  вывели на казнь. К счастью, примар Дубоссар подтвердил, что обвиняемый в Коммунистической партии не состоял. По каким-то своим  соображениям эсэсовец освободил И. Дешевого. Другой осужденный, председатель Совета одного из немецких сел, был  повешен.

     В Каменке осенью 1941 г. зоотехник М.Л. Скрицкий, учитель В.Н. Ткаченко и  другие патриоты обзавелись всем необходимым  для выпуска листовок: радиоприемником, пишущей машинкой, шрифтом, который  они собрали в разрушенном  здании типографии районной газеты. В  с. Ержово близ Рыбницы радиотехник  З.А. Клищевский смонтировал радиоприемник  и прослушивал передачи московского  радио. Патриоты изучали ситуацию, устанавливали  связи, искали формы объединения.

     Контрнаступление  советских войск под Москвой  вызвало среди населения патриотический подъем. В декабре 1941 г., оправившись  после пыток, И. Дешевый возобновил борьбу с оккупантами. В феврале 1942 г. под его руководством в Дубоссарах состоялось учредительное собрание подпольной группы «За Родину». 4 мая  был создан подпольный комитет в  Каменке, который возглавил председатель поселкового Совета с. Хрустовая  Я.А. Кучеров, оставленный для работы в подполье. Каменская подпольная организация установила контакты с патриотически настроенными людьми в каждом селе района.

     В Тирасполе действовало более  десяти подпольных групп. Одной из них  руководил бежавший из плена командир Красной Армии тираспольчанин B.C. Панин, другой - комсомолка Зинаида Чабан. Добровольно вступив в ряды Красной Армии, она в июне 1941 г. попала в плен при обороне Севастополя, но сумела бежать и вернулась домой. Подпольную группу девушек создала в оккупированном Тирасполе уроженка украинского города Вознесенска Мария Скопенко. Еще одну патриотическую организацию возглавил бежавший из плена командир Красной Армии П.Е. Кустов, известный в подполье как «полковник Кармелюк». В Григориополе к формированию подполья приступил оставленный райкомом КПМ в тылу врага бывший работник милиции А.Г. Горохов. В Слободзее вооруженную группу молодежи сплотил комсорг колхоза К.П. Цуркан. Патриотические группы были организованы также в селах Парканы, Ближний Хутор, Терновка, Суклея, на хуторе Кучурган. В Тираспольской центральной тюрьме на Бородинской площади заключенные во главе с бывшим председателем горсовета Жмеринки подпольщиком Я.А. Кривенчуком создали свой подпольный комитет.

     Патриоты  организовали прием радиосводок  Советского Информбюро, распространяли устную информацию о действительном положении на фронте, выпускали листовки, собирали оружие, помогали бежавшим из лагерей советским военнопленным, призывали население саботировать мероприятия оккупационных властей. Деятельность подполья все в большей  степени влияла на политическую обстановку в регионе, активизировала массовое невооруженное сопротивление народа.