Развитие уголовного права в период сословно-представительской монархии

              Подделка документов, печатей и подписей наказывалась смертью  [5, 59]. «Будет кто грамоту от государя напишет сам себе воровски, или в подлинной государевой грамоте и в иных каких приказных письмах что приправит своим вымыслом мимо государева указу и боярского приговору, или думных приказных людей и подъячески руки подпишет, или сделает у себя печать такову, какова государева печать, и такова за такия вины по сыску казнити смертью») [20, 42-43]. Нарушение клятвы подвергалось кнуту, «поторгам по три дни», годичному тюремному заключению, и лишению чести.

              Самоуправство строго запрещалось («А будет кто у кого и насильсвом землю хлебом посеет, и ему земли искати судом, а собою не управлятися, и хлеба с поля без указу не свозити, и животиною не толочити и не травити») [14, 112].

              4. Должностные преступления. Среди них на первом месте стояло лихоимство. Лихоимец – человек, нарушивший установленный порядок судопроизводства.

              Независимо от лихоимства складывается понятие о следующих преступлениях: умышленное неправосудие вследствие мести или дружбы; отказ в правосудии; волокита; нарушение порядка судопроизводства и использовании труда подсудимых в хозяйстве судьи.

              Посул (плата судье или правителю от заинтересованных лиц) был сначала дозволен. Нормирование размеров посулов превращало излишки в предмет лихоимства, и посул превращался во взятку.

             Из преступлений, вводящих судебную власть в заблуждение и ведущих к неправильным решениям, лжеприсяга занимает в Московском праве высшее место. В Соборном Уложении она имеет двойственный объект, как преступление против религии и государственной судебной власти, эта двойственность выразилась в противоречащих постановлениях двух глав кодекса. К тому же разряду относится ябедничество, субъектами этого преступления могли быть как сами истцы, так в особенности их поверенные; последние явились причиной создания указа от 12 марта 1582 года, в котором преступники этого разряда разделяются на ябедников, крамольников и составщиков (то есть лживых обвинителей в частном преступлении, и составителей лживых гражданских исков). Объект преступления ябедничества довольно сложный, кроме главного предмета (против судебной власти: «казнити смертью для того: в жалобнице и в суде не лай»), ябедничество имеет и другой объект – права частных лиц, ложно обвиняемых: «а будет лаял кого…,а не докажет, чим лаял, ино его бив  кнутьем, доправити безчестье без суда». Особенный вид преступления того же порядка – подмет поличного с целью обвинить невиновного в татьбе [8, 16].

              К преступлениям против правосудия относится: подача ложной жалобына должностное лицо, побег от судебного пристава, сопротивление при изъятии поличного, неявка ответчика в суд.

              Что касается  злоупотреблений администрации, то наказуемость их определена лишь в Уложении: если «приказные люди учнут людям чинить продажи и убытки», то следует денежное удовлетворение истцов и пеня.

              Воинские преступления. К группе воинских  преступлений  относились: самовольное оставление службы (часто – посул); «наезды», потравы  посевов ратными людьми; насилие по отношению к мирному населению; кража  оружия; уклонение от воинских смотров и т. д. 

              Соборное Уложение впервые ввело понятие «дезертирство» и положило начало систематизации воинских преступлений. Особыми субъектами в этой группе преступлений были сборщики и «окладчики», то есть лица ответственные за проведение мобилизации.

              5. Преступления против личности. Преступления против личности включали большую группу составов, среди которых были убийство, нанесение телесных повреждений, побои и оскорбления. Преступления против жизни мало-помалу отделяются от имущественных преступлений, а именно убийство от разбоя, в судебниках душегубство и разбой являлись самостоятельными и раздельными преступлениями.

              В Уложении появляется определение квалифицированных видов убийства; лишение жизни может быть более или менее тяжким преступлением, смотря в каких отношениях, состоял убийца и жертва. Из отношений родства и служебной зависимости римское право создало понятие «parricidium»,что через немецкое право перешло в литовский статут, а оттуда в Уложение 1649 г., но по литовскому статуту, из этих отношений возникают более тяжкие виды убийства; по Уложению же, семейные отношения убийцы и жертвы могут быть причиной и уменьшения наказания за убийство [6, 205]. В XVI веке наряду с понятием «неумышленное убийство», появилось понятие «случайное убийство», не влекшее за собой ответственности. Соборное Уложение разрабатывает систему признаков, квалифицирующих убийство, включив в нее убийство женой мужа (карается страшной казнью – зарытием живой в землю) [20, 5-7]; а женоубийство вовсе не отмечается, как особый вид (из  практики видно, что оно наказывалось иногда мягче, чем убийство постороннего человека). Отцеубийство карается смертью «безо всякой пощады». Убийство детей никогда не наказывалось смертью, виновный сажался в тюрьму на год и потом подвергался публичному церковному покаянию. Но «детоубийство» в узком смысле, то есть убийство матерью незаконнорожденного ребенка, карается смертью.

              Убийство господина слугой еще в Судебниках отмечается, как тягчайшее деяние, наравне с государственной изменой, по Уложению даже покушение на такое убийство наказывается отсечением руки [5, 62].

              Ужесточение и смягчение тяжести одного и того же преступления основано не на субъективных мотивах, а на стремлении  закона поддержать установленный гражданский порядок (родительскую власть, власть мужа и власть господина). На этом основании соучастие в отцеубийстве и мужеубийстве посторонних лиц наказывается наравне с главным виновником.

              Убийство совершенное неумышленно, нечаянно и при самообороне не считалось преступлением и не наказывалось.

              К группе умышленных убийств Уложение относило преступления, совершенные «насильством, скопом и заговором», что рассматривалось как отягчающие обстоятельства.

              Уложение дифференцирует убийства на хитростные и бесхитростные. Последние (случайные, «совершенные грешным делом») наказанию не подлежали. Следует отметить, что грань между неосторожностью и случайностью оставалась размытой.

              Уложение сформулировало особый состав, называя его «мучительное поругательство» (носа, уха, ноги, руки, выкалывание глаза), за которое кроме штрафа полагалось нанесение аналогичного увечья («принцип талиона»). Нанесение ран и тяжких побоев теперь отделяется от преступлений против чести и имущественных прав, именно бесчестье сливается, в свою очередь, с тяжкими побоями, но не с увечьем. Низший вид преступлений против здоровья, легкие побои, не упоминается в Уложении и, по всей вероятности, сливается еще с преступлением против чести.

              Преступления против нравственности в светских законодательных памятниках Московского периода открывается довольно верный взгляд на преступления этого рода наказуемой безнравственностью признана общественная, именно: в эпоху судебников – азартная игра и общественный разврат (содержание притонов), в Уложении запрещается сводничество [20, 291-292], но косвенно и блуд. Еще в уставных грамотах запрещалось скоморошество, как из целей охраны нравственности, так и из соблюдения полицейского порядка. В законах, подтверждающих церковные постановления, круг запрещенных деяний этого рода на божбу, брань «непотребными» словами. Запрещалось табакокурение под угрозой кнута, урезания ноздрей и ссылки [20, 298].

              Оскорбление женщины признавалось квалифицированным (тягчайшим) видом преступлений против чести: за оскорбление жены взыскивался штраф вдвое против оклада мужа; за оскорбление дочери-девицы – вчетверо (тогда как за оскорбление несовершеннолетнего сына – только в половину). В Уложении понятие клеветы существует, но только как квалифицированный вид бесчестья, при чем «безчестье» (штраф) взыскивалось двойное. К составу этого преступления относился не только упрек в постыдных действиях самого оскорбляемого, но и упрек в незаконности происхождения, в развратной жизни жены и т.д. Закон допускает проверку предоставленных суду обвинений и наказывал оскорбителя лишь в том случае, если бы обвинение оказалось лживым    [20, 135].

              6. Имущественные преступления. В имущественных преступлениях Соборное Уложение 1649 года обращает особое внимание, на похищения разделяя их на разбой (совершаемый в виде промысла), татьбу (кражу) и мошенничество (хищение, связанное с обманом, но без насилия). Татьба была простая и квалифицированная церковная, на службе, конокрадство, совершенная в государственном дворе, кража овощей из огорода и рыбы из садка).

              Уничтожение, завладение чужим имуществом, порча чужого имущества так же наказывались достаточно жестоко.

4. Принципы, цели и система наказаний по Соборному Уложению

Цели наказания по Соборному Уложению различны. Во-первых – это возмездие и имущественные выгоды, которыми руководствовалась власть времен Русской Правды. Принцип наказания по Уложению это возмездие, внешнее или материальное, т.е. воспроизведения в состав наказания состава преступления, или лишение преступника того блага, которого он лишил другого. Принцип материального соответствия наказанию преступления можно видеть в казни сожжением за поджог, в залитии горла расплавленным металлом за фальшивомонетчество [11, 221]. Тот же принцип материального возмездия появляется в направлении казни на тот орган, которым совершается преступление: за кражу – отсечение руки, за лжепресягу – урезание языка. Именно этим началом внешнего возмездия объясняется в некоторых случаях явное нарушение внутреннего соответствия между тяжестью преступления и тяжестью наказания. Но принцип материального возмездия не может считаться не только единственным, но и главным принципом.

      Вторая цель наказания – имущественные выгоды. Сюда нужно отнести только те виды наказания, которые избраны и установлены по имущественным соображениям, т.е. пеня, конфискация, ссылка.

Этими двумя древнейшими целями не исчерпываются карательные задачи: напротив, уголовное право по Соборному  Уложению отличается от уголовного права Русской Правды и судебных грамот именно новыми карательными задачами чисто государственного характера. Эти задачи состоят в защите общества от преступников и преступлений.

Принимая во внимание пропорциональное отношение, друг к другу видов наказания мы можем признать одним из главных принципов наказания – лишение преступника средств повторить преступление.

К указанной цели ведет, прежде всего, предложение об исправлении самого преступника; государство только тогда прибегает к бесповоротным карам, когда общество признает преступника неисправимым.

Для системы наказаний были характерны следующие признаки:

1. Индивидуализация наказания. Жена и дети преступника не отвечали за совершенное им деяние, но наряду с этим сохраняется институт ответственности третьих лиц: помещик, убивший чужого крестьянина, должен был передать понесшему ущерб помещику другого крестьянина. Сохранялась процедура «правежа», в значительной мере поручительство походило на ответственность поручителя за действия правонарушителя (за которого он поручался).

2. Сословный характер наказания. Он выражался в том, что за одни и те же преступления разные субъекты несли разную ответственность (так, за аналогичное деяние боярин наказывался лишением чести, а простолюдин кнутом) [1, 567].

3. Неопределенность в установлении наказания. Этот признак был связан с целью наказания устрашением. В приговоре мог быть указан не сам вид наказания, и использовались такие формулировки: «как государь укажет», «по  вине» или «наказать жестоко». Если даже вид наказания был определен, неясным оставался способ его исполнения («наказать смертью») или мера (срок) наказания (бросить «в тюрьму до государева указа»). Принцип неопределенности дополнялся принципом множественности наказаний. За одно и то же преступление могло быть установлено сразу несколько наказаний: битье кнутом, урезание языка, ссылка, конфискация имущества. За кражу наказания устанавливались по нарастающей: за первую кражу – битье кнутом и урезание уха, два года тюрьмы и ссылка; за вторую – битье кнутом, урезание уха, четыре года тюрьмы: за третью – смертная казнь. Неопределенность в установлении наказания создавала дополнительное психологическое воздействие на преступника. Публичность казней имела социально-психологическое назначение.

Система наказания в Уложении весьма жестока: часто встречаются различного вида смертные казни, изувечия и телесные наказания. Московское право не дает общей схемы наказаний, но в более древних памятниках этого периода, близких к эпохе Русской Правды, можно уловить разделение наказаний на личные и имущественные. В дальнейшем движении уголовного законодательства имущественные наказания уступают место личным, а оставшиеся становятся только добавочными [20, 362].

Личные наказания всех разрядов (направленные против свободы, жизни, здоровья и чести лица) были известны в московскую эпоху. Их нормальное развитие шло следующим путем – изгнание имеет такое же значение, как и в земскую эпоху, то есть изгнание с той же земли, где жил преступник. Но в XVI веке в замен его приходит ссылка. В Уложении это наказание применяется лишь несколько раз за кражу и разбой [17, 407], за самовольный переход из городского состояния в крестьян или холопов, за корчемство или употребление табака, за невнесение судебного дела в книги из корыстной цели. После Уложение применяет ссылки за непредумышленное убийство (1657г.), за ябедничество (1660 г.), за разбой при отсутствии собственного сознания и прочее.