Реыолюция 1905–1907гг. в России. «Гомельский погром»

          У погромщиков — не было  огнестрельного оружия, у еврейских  же юношей оно было. Однако  в отличие от Гомеля, еврейская  самооборона не была хорошо  организована, хотя «из многих домов стали раздаваться выстрелы» членов самообороны, организованной «как евреями, так и русскими для защиты первых»; «несомненно, были случаи, когда подобные выстрелы направлялись в войска и являлись актом мести за стрельбу их во время демонстраций» предыдущих дней; «были случаи, когда евреи стреляли и в патриотические процессии, являвшиеся ответом на предшествовавшие революционные». Но эти выстрелы «повели к печальным результатам. Нисколько не устрашая громил, они давали войскам формальное право действовать по инструкциям», «каждый раз, как только из какого-либо дома раздавались выстрелы, находившаяся тут же на улице воинская часть, нередко не разбирая, направлены ли пули в неё, или в громил, давала залп по окнам дома, после чего толпа» набрасывалась на тот дом и громила. «Бывали случаи, когда некоторые дома подвергались обстрелу только потому, что громилы указывали... будто из домов этих стреляли»; «бывало также, что сами громилы, взобравшись на лестницу... дома, стреляли оттуда на улицу, чтобы вызвать ответный залп воинской части» и затем громить тот дом. В дальнейшем своём развитии ситуация ухудшалась. «Некоторые городовые и бывшие в наряде солдаты не пренебрегали товарами, выброшенными громилами из магазинов, и, подбирая, прятали их в карманы или под шинели». И хотя эти случаи были «лишь редкими, единичными явлениями», отмечен один городовой, который сам разбивал дверь еврейского магазина, и ещё один ефрейтор. (Ложные слухи об армейском грабеже разнеслись потому, что генерал Эверт в своём отделе города скомандовал отбирать у громил и с места погромов уносить вещи и товары на воинские склады, позже возвращённые под расписки еврейской общине. Так было спасено имущества на десятки тысяч рублей.

           Безумствовала революционная молодёжь. Расплачиваться досталось пожилому и мирному еврейству. Так — мы копали бездну с двух сторон.  В Одессе, и всегда революционно настроенной, сотрясения проступили и нарастали уже с января; а взорвались 13 июня (независимо от пришедшего вечером 14-го на одесский рейд броненосца «Потёмкин»). Весь день 14-го Одесса бурлила, больше молодёжь, на этот раз и рабочие: «значительные толпы их стали насильственно прекращать работу на заводах и фабриках». Толпа «человек в 300 пыталась проникнуть в развесочную  чая... произвела несколько выстрелов в околоточного надзирателя, удерживавшего толпу от вторжения, но была рассеяна» залпом полицейского наряда. К Одессе «Потёмкин». В собравшейся до 5000 человек толпе «многие мужчины и женщины... произносили речи, призывавшие народ к восстанию против правительства»; среди студентов, проникших на броненосец, выделен Константин Фельдман (где он, на заседании комиссии, убеждал поддержать городское движение бомбардировкой города, но «большинство команды не согласилось»). [3. С 150-161с.]

            15 июня два мятежа, одесский и потёмкинский, слились: одесситы, «в том числе много студентов, курсисток и рабочих», посещали броненосец и склоняли «команду к совместным действиям». Запертая в порту толпа ринулась «разграблять, сложенные в порту товары», начиная с ящиков вина, потом учинила беспрепятственный грабёж и поджог пакгаузов, так что скоро одна из гаваней была вся охвачена огнём (издержалось имущества — свыше 8 млн. руб.) — и пожар угрожал карантинной гавани, где стояли иностранные корабли и склады с иностранными товарами. Остановить же бесчинства в порту стрельбой Каханов не решался, чтобы не вызвать стрельбу «Потёмкина» по городу. Так прокипело ещё 15-е. 16-го «Потёмкин» стрелял по Одессе тремя холостыми и двумя боевыми 6-дюймовыми и вызывал к себе командующего войсками, дабы потребовать от него вывода всех «войск из города и выпуска из тюрьмы всех политических». В тот же день, 16 июня, когда матросы хоронили своего убитого, — «едва процессия вступила в город, как со всех сторон к ней стали присоединяться разные лица, образовавшие вскоре тысячную толпу, преимущественно молодых евреев», и над могилой произносивший речь «с криком “долой самодержавие”, призывал товарищей действовать смелее и не бояться полиции». [9. С 24-36с.]

              После потёмкинских дней Нейдгарт снова вступил во власть — но и до середины октября не принимал мер против вызывающих революционных сходок — да и много ли он мог, при автономии университета. 15 октября он получил из министерства внутренних дел распоряжение не допускать на университетские сходки посторонних лиц, — и с 16-го оцепил университет солдатами для этой цели, одновременно велев изъять из оружейных магазинов револьверные патроны, до тех пор свободно продававшиеся. «Закрытие посторонним лицам доступа в университет вызвало сильное брожение среди учащейся и еврейской молодёжи», возникла громадная толпа, закрывающая по своему пути магазины (а американский магазин оружия разграбила), стала валить трамваи, конки, на улицах спиливать деревья для баррикад, рвать телеграфно-телефонные провода для той же цели, разбирать садовые решётки. Нейдгарт попросил Каханова занять город войсками. Тогда «из-за баррикад, за которыми разместились группы демонстрантов, большею частью евреев, с женщинами и подростками в их числе, стали обстреливать войска; стреляли по войскам также с крыш, балконов и из окон»; войска отвечали огнём, демонстранты были рассеяны, а баррикады разрушены. «Число убитых и раненых в этот день с точностью не может быть установлено, так как появившийся... санитарный отряд... преимущественно из студентов и евреев, в белых одеждах Красного креста, поспешно убрал с улицы раненых и убитых и доставил их в клинику университета», т. е. автономно-недоступную, в «еврейскую больницу, или на перевязочные пункты... возле баррикад, почти во всех аптеках». (Отпуск лекарств во всех аптеках прекратился ещё раньше того.) По сведениям же градоначальника убито было 9 человек, ранено около 80, и несколько человек со стороны полиции. «Из участников беспорядков в этот день было задержано полициею 214 человек, в том числе 197 евреев, много женщин и 13 детей, в возрасте от 12 до 14 лет».       И всё это произошло — ещё за день до зажигательного действия Манифеста.

           Многократное выделение роли евреев в революционных действиях может показаться пристрастностью сенаторского отчёта. Но стоит учесть, что в Одессе евреи вообще составляли треть населения и, как мы видели выше, весьма ощутимую долю в студенчестве; во-вторых, общую еврейскую активность в российском революционном движении и особенно в черте оседлости.

          По совокупности всех изученных  обстоятельств можно сделать  заключение, о том что октябрьские  волнения и беспорядки были  вызваны причинами безусловно  революционного характера и завершились  разгромом евреев исключительно вследствие того, что представители именно этой народности принимали преобладающее участие в революционном движении. А так как «сложилось убеждение, что события октябрьских дней исключительно порождены образом действий... Нейдгарта», «провокаторством» его, — то тотчас за событиями «образовалось в Одессе несколько комиссий, в том числе при университете, при городской думе и при совете присяжных поверенных». Они деятельно собирали материалы, обличающие «провокаторство погрома», но, по изучению их, сенатором «не усмотрено... сколько-нибудь доказательных данных», следствие «не обнаружило решительно никаких обстоятельств, указывающих на то, чтобы даже кто-либо из органов полиции принял участие в организации патриотической манифестации».

          Дух 1905 года (дух всего «Освободительного движения»), так резко проявившийся в Одессе, — в те «конституционные дни» прорвался и во многих городах России, и в черте оседлости и вне её, погромы «повсеместно возникли... в самый день или на следующий день по получении на местах известия» о Манифесте.

         В черте оседлости еврейские погромы произошли в  Кременчуге, Чернигове, Виннице, Кишинёве, Балте, Екатеринославе, Елизаветграде, Умани и немалом числе других городов и местечек, причём еврейское имущество больше уничтожали, чем расхищали. «В тех городах и местностях, где полиция и войска действовали энергично, погромы производились в самых незначительных размерах и оканчивались весьма быстро. Так, в Каменец-Подольске, благодаря умелым и своевременным действиям войск и полиции, все попытки толпы произвести разгром евреев были отражены», «в Херсоне и Николаеве начавшийся разгром был прекращён в самом начале». (А «в одном из небольших городов Юго-Западного края погром был предотвращён только тем, что пожилые евреи подвергли свою молодёжь телесному наказанию за устройство противоправительственной манифестации после объявления высочайшего Манифеста 17 октября».). Где в черте еврейских погромов вовсе не было — это в Северо-Западном крае, где евреи жили наиболее густо, — и такое должно бы необъяснимым показаться, если бы погромы устраивало царское правительство, и они «как правило, происходили по одному сценарию». 24 погрома произошли за пределами черты оседлоти, но они были направлены против всех прогрессивных элементов общества» , а не именно против евреев, — и это как раз выявляет главный импульс погромщиков тех дней: сотрясение от Манифеста и стихийный порыв к защите трона против низвергателей царя. Вне черты оседлости такого рода погромы произошли: в Ростове-на-Дону, Туле, Курске, Калуге, Воронеже, Рязани, Ярославле, Вязьме, Симферополе; «татары были активными погромщиками в Казани и в Феодосии. — В Твери громили земскую управу; в Томске толпа подожгла театр, где заседали левые, погибло в пожаре 200 человек. В Саратове тоже так грозились, но жертв не было

           Обзорно по всем погромам характер их и число жертв сильно колеблются у разных авторов. Ныне бывают оценки и весьма легкомысленные. Вот читаем в 1987: «Во время погромов; было убито 1000 человек и многие десятки тысяч были ранены и искалечены» — и, в отголосок ли тогдашних западных сообщений — «тысячи женщин были изнасилованы, очень часто на глазах матерей и детей». [8. С 178-190с.]

           Что же касается объяснения причины погромов, то ещё от 1881 года в российском еврействе, затем и российском обществе так и установился прочный гипноз: погромы безусловно и несомненно подстроены правительством, Департаментом полиции и произведены по единой команде из Петербурга. И после октября 1905 вся левая печать писала так же: «В течение 3 дней волна погромов пронеслась по черте оседлости мы только что видели: отнюдь не по всей черте и, напротив, не только по ней, — А. С., причём по совершенно единообразному плану, как бы кем-то предначертанному заранее».

            Через несколько лет после загасания революции 1905 Союз Русского Народа — и от начала бутафорский — бесславно растаял. Насколько расплывчато понятие о нём, можно судить по удивительной характеристике из Еврейской энциклопедии: антисемитизм Союза Русского Народа «носит явно выраженный дворянский и крупно-капиталистический характер».

             Последние еврейские погромы  произошли ещё и в 1906 — седлецкий  в Польше, что за пределами  нашего рассмотрения, и ещё белостокский, летом. Вскоре после белостокского в Одессе полиция отначала остановила зревший после роспуска 1-й Думы ещё один погром.

              Итог 1905 года для всего российского  еврейства с одной стороны,  «революция 1905 г. принесла в общем  итоге положительные результаты...  дав евреям, не имевшим ещё гражданского равноправия — равноправие политическое... Никогда не стоял еврейский вопрос так благоприятно в общественном мнении, как после "Освободительного движения"». Но, с другой стороны, после сильного участия в революции евреев — теперь уже всех евреев тем больше отождествляли с ней. В. Шульгин в 1907 с трибуны Государственной Думы предлагал констатировать в резолюции: «...западная половина России от Бессарабии до Варшавы кишит ненавистью к евреям, которых она считает главными виновниками всех бед...». И это находит косвенное подтверждение в усилившейся еврейской эмиграции из России. Если ещё в 1904 и 1905 мы видели рост в эмиграции главным образом мужчин средних лет, то, начиная с 1906, она сильно взросла во всех слоях еврейства. Вот когда она действительно сдвинулась: не от погромов 1881-82, а от погромов 1905-06. Теперь — только в Соединённые Штаты эмигрировали из России: в 1905-06 — 125 тыс., в 1906-07 — 115 тыс

          В опубликованной 25 августа 1906 правительственной  программе реформ обещалось рассмотреть, какие ограничения для евреев «как вселяющие лишь раздражение и явно отжившие» могут быть немедленно отменены.Но в то же время российское правительство было сильнейше обескуражено и самой революцией (растянувшейся ещё на два года разлитого и просто уголовного террора, едва удержанного Столыпиным) — и яркой заметной долей евреев в этой революции.Раздосадованные не только революцией, но ещё и обиднейшим поражением в японской войне, петербургские верхи всё же поддавались соблазнительно простому объяснению, что Россия ничем органически не больна, что вся революция, отначала и целиком, есть злобная еврейская затея и часть мирового иудо-масонского заговора. Всё объяснить единою причиною: евреи.Давно была бы Россия в зените мировой славы и могущества, если бы не евреи.И этим близоруким, удобным объяснением вельможные круги ещё бесповоротнее определяли своё близкое падение.Суеверная убеждённость в исторической силе заговоров (хотя бы такие и состаивались, частные или общие) совсем упускает из виду главную причину неудач отдельных лиц или государственных образований: человеческие слабости. 
 
 
 
 
 
 

Заключение.

             Русские слабости, определили печальное  дальнейшее развитие истории,  пошедшей под уклон — от  бессмыслицы никонианского раскола,  жестоких петровских безумств и уродств, и через национальный обморок послепетровской чехарды, вековую трату русских сил на внешние, чужие задачи, столетнее зазнайство дворянства и бюрократическое окостенение сквозь XIX век. Не посторонний заговор был, что русские покинули крестьянство на вековое прозябание. Не посторонний заговор был, что величавый и жестокий Петербург подавлял тёплую малороссийскую культуру. Не посторонний заговор был, что по четыре министерства не могли рассудить, кому же из них принадлежит какое-нибудь дело, и годами изморочно прокручивали его по четырём кругам, ещё в каждом от помощника столоначальника до министра. Не посторонний заговор был, что один за другим наши императоры не понимали темпа мирового развития и истинных требований времени. Сохранялись бы в нас духовная чистота и крепость, истекавшие когда-то от Сергия Радонежского, — не страшился бы русский народ никаких ни заговоров, ни отсутствие их.

               Не возможно однозначно утверждать, что евреи «устроили» революцию  Пятого или Семнадцатого годов, как их не устраивала и ни одна другая, в целом, нация. Да и ни русские, ни украинцы, в целом как нация, не устраивали еврейских погромов. Легко оглядеться на революцию и отречься от своих «отщепенцев». Это были, мол,                 «не-еврейские евреи» или — то были «интернационалисты, а не русские». Но ни одна нация не может не отвечать за своих членов. Мы, как нации, подпитываем их развитие.