Сибирь в древнекаменном веке и в эпохе палеолита

В 1932 г. в Мальте было обнаружено также четырнадцать небольших углублений — лунок, перекрытых культурным слоем  поселения. В них встречались  кости песца, находившиеся в анатомически правильном положении, иногда — целыми скелетами. Таких целых скелетов оказалось четыре, причем у них  отсутствовали лапки. Очевидно, мальтийский  человек снимал с песцов шкурки, а затем хоронил их тушки в  специально вырытых ямках иногда вместе с костями других животных, кремневыми пластинками и орудиями. Этот обряд древних мальтийцев напоминает о широко распространенном у охотничьих племен Сибири обычае хоронить кости добытых животных, чтобы они затем «воскресли» и снова стали добычей охотников. Такие представления сложились, видимо, уже в палеолитическое время.

Отдельной темой в искусстве  палеолита являются образы птиц и  зверей, которые вряд ли можно отнести  к циклу представлений, вытекающих из древней охотничьей магии. И те и другие неразрывно связаны в  современном шаманстве всех без  исключения сибирских народов с  представлениями о двух мирах  вселенной — о небе и преисподней. Они являются могучими сверхъестественными  существами, то благодетельными, то враждебными  человеку, духами — помощниками  и посредниками в сношениях человека с другими мирами. Так было, нужно  думать, и в далеком палеолитическом  прошлом, когда складывались истоки тех верований, из которых выросло  затем сибирское шаманство и  шаманистическая идеология —  шаманские мифы и культ.

В Мальте оказалось и единственное пока в Сибири палеолитическое захоронение  ребенка. Судя по описанию условий, в  которых оно было обнаружено, над  захоронением залегал ненарушенный культурный слой, представлявший собой  заполнение древнего жилища. Вместе с  каменными изделиями над могилой  мальтийского младенца лежали остатки  конструкции крыши жилища — рога северного оленя. Могильная яма, овальная в плане, была обставлена в  головной части плитами известняка. Еще одна, самая крупная, плита  камня лежала плашмя над скелетом. В целом это сооружение напоминало каменный ящик или стол-дольмен. Труп ребенка лежал под прикрытием плиты на спине, с вытянутыми вдоль  тела руками и ногами, слегка согнутыми  в коленях. Тело младенца было осыпано  красной охрой, следы которой  заметны на костях, а череп покоился на прослойке из толченого жженого  кровавика — красной охры. Головой  костяк был ориентирован на северо-восток, так же как и многие из позднейших неолитических костяков в долине Ангары. Около черепа лежали куски  диадемы-обруча, вырезанного из бивня  мамонта. На шее — великолепное, даже по современным понятиям, ожерелье, на пояснице — бляха с орнаментом в виде резных зигзагов — «змей». На груди — птичка в позе полета. На правой руке у плеча был одет браслет из бивня мамонта. Поблизости был положен ориньякского типа нож  с боковыми выемками. У ног младенца лежал большой превосходно изготовленный наконечник копья, а вместе с ним мелкие каменные изделия: проколка, пластинка и острие.

Искусство палеолитических  обитателей Мальты и Бурети занимает видное место в истории мирового искусства: ими, этими людьми ледниковой эпохи, на берегах Ангары созданы  были бесспорные и крупные художественные ценности мирового значения. Созданная  ими художественная школа по праву  занимает место среди передовых  очагов начального искусства человечества.

Последнее, о чем здесь  следует сказать, — это о возрасте и месте среди Других палеолитических  культур Евразии, а также о  происхождении той удивительной культуры древнекаменного века, следы  которой уцелели в Бурети и  Мальте на берегах Ангары.

По данным В. И. Громова, детально изучившего геологические условия  залегания остатков основного культурного  слоя Мальты, они залегают на 15-18-метровой террасе р. Белой в основании  маломощного делювиального шлейфа 50-метровой террасы и связаны, по-видимому, с погребенной почвой, разделяющей  эти делювиальные образования на два горизонта. Человек появился здесь, по его мнению, в момент, когда  завершалось формирование аллювия  на цоколе 15-метровой террасы и начинал  на возвышенных участках формироваться  почвенный покров. В фауне Мальты на первом месте находятся остатки  северного оленя, затем песца, носорога. Есть также кости снежного барана, бизона, росомахи, мамонта, пещерного  льва, волка, лошади. Из птиц имеются  гусь и чайка. Геоморфологические наблюдения показывают, что человек жил тогда на берегу Ангары, так как древнее устье р. Белой помещалось западнее и Ангара протекала вдоль склона 50-метровой террасы почти с запада на восток. По геологическим условиям Мальта, как полагает В. И. Громов, несколько древнее старшей из стоянок Афонтовой группы на Енисее — Афонтовой II. Погребенная почва, отмеченная им в Мальте, сопоставляется некоторыми геологами с каргинским межледниковьем, а последнее, по новейшим данным на основе радиокарбонового анализа кусков дерева из каргинских отложений вблизи Игарки, датируется временем не позже, чем 24 500 лет тому назад. Отсюда делают вывод, что каргинское время в Сибири соответствует паудорфскому межстадиалу в Европе, а последующее сартанское оледенение совпадает с вюрмом.

Если так, то можно сделать  вывод, что Мальта совпадает по времени  с   позднеориньякскими   и    перигордьенскими    памятниками   в   Западной Европе.

Вполне допустимо, следовательно, предположение, что древнейшие обитатели  Сибири проникли к берегам Байкала  из Восточной Европы в разгар ледникового  времени около 24—25 тыс. лет тому назад, принеся сюда и свою культуру арктических охотников верхнего палеолита.

Вместе с тем в культуре палеолитических племен на берегах  Ангары естественным образом обнаруживается и много своеобразного, неевропейского. Первым таким азиатским элементом  являются крупные, массивные и тяжелые  орудия, изготовленные из целых речных галек, расколотых пополам или попросту затесанных с одного края рядом сильных  поперечных ударов. Сохраняя всегда, как  у ручных рубил шелльского типа, галечную корку на конце, противоположном  лезвию, эти вещи напоминают сечку, почему их и называют часто чопперами, т. е. сечками. Такие орудия на очень  ранних этапах истории палеолитического человека появляются на юге Азии,   в том числе у синантропа. Они долго держатся в Азии и в последующее время. Настоящий расцвет их наблюдается в верхнем палеолите Монголии, в бассейне Орхона и Толы.

Отсюда следует, что верхнепалеолитические  охотники Запада шли к Байкалу  не сквозь абсолютно пустое пространство. Они несомненно встретили на востоке  другие племена, с иной культурой, и  взаимно ассимилировали друг друга. Только так можно объяснить подобное смешение культур. Мальта и Буреть —  эти два замечательных близнечных памятника сибирского палеолита, на материалах которых раскрывается такая  выразительная и полнокровная, единственная в своем роде картина жизни  древнейших обитателей Сибири, — остаются пока изолированными. Нигде более  в Сибири не найдено еще третьего такого поселения. Ход дальнейших событий  в Сибири остается поэтому еще  очень слабо выясненным и полным загадок, но тем интереснее те немногочисленные памятники, которые так или иначе  могут занять место в общей  хронологической лестнице палеолита  Северной Азии вслед за Мальтой и  Буретью.

Список литературы

1. А. П. Окладников. Палеолитические жилища в Бурети (по раскопкам 1936—1940 гг.). «Краткие сообщения Института истории материальной культуры» вып. 10, 1941, стр. 16—31.
2. А. П. Окладников. Палеолитические жилища в Бурети (по раскопкам 1936—1940 гг.). «Краткие сообщения Института истории материальной культуры» вып. 10, 1941, стр. 16—31.
3. А.  Абрамова.   Палеолитическое   искусство   Сибири.   Иркутск, 1960.

4. М. М. Герасимов. 1) Мальта — палеолитическая стоянка. Иркутск, 1931; 2) Раскопки палеолитической стоянки в селе Мальта. Предварительный отчет о работах 1928—1932 гг. «Палеолит СССР. Материалы по истории дородового общества», М.—Л., 1935; А. П. Окладников. Новые данные о палеолитическом прошлом Прибайкалья (к исследованиям в Бурятии 1936-—1939 гг.). «Краткие сообщения Института истории материальной культуры», вып. 5, 1940, стр. 59—62.
5. М. М. Герасимов. Палеолитическая стоянка Мальта (раскопки 1956— 957 гг.). «Советская этнография», 1958, № 3.