Традиции приема послов на Руси (по запискам иностранцев)

Перед началом самой трапезы существовал  обычай, который символизировал благосклонность Великого князя к гостям: когда все занимали свои места, государь подзывал одного из слуг и отдавал ему два длинных длинных хлеба и просил передать их своим гостям. Слуга со своей стороны должен был поднести хлеб и сказать при этом следующие слова: «Посол такой-то, великий господин Василий, божией милостью царь и господин всея Руссии и великий князь, являет тебе свою милость и посылает тебе хлеб со своего стола”». После того, как толмач переведет эти слова, послы принимали этот хлеб и наклоняли головы, в знак благодарности. Если государь пошлет соль со своего стола - не может быть и большей милости. Эта традиция пошла издавна, поэтому синонимом к слову «гостеприимство» является слово «хлебосольность».

Перед обедом, по заметкам Герберштейна, русские всегда пьют водку или aqua vitae, живую воду. По окончании своеобразной «закуски», входят стольники с кушаньем, которые прежде должен разделать сам Великий князь и только после его одобрения можно подавать угощение на стол. Во время посещения Герберштейна главным блюдом был лебедь. Вся посуда была сделана из чистого золота. Сам обед длился около трех-четырех часов, так как за столом обычно обсуждают все важные дела. Зачастую такое пиршество может продлиться до часа ночи. После обеда у Великого Князя, послы отправляются обратно, но там княжеским слугам надлежит продолжать празднество, веселить послов.

«Приносят серебряные чаши и сосуды, каждый с  определенным напитком. Приезжает повозка  с серебряной посудой и одна или  две небольшие повозки с напитками, а с ними секретари и прочие почтенные люди, и все стараются о том, чтобы сделать послов пьяными. А они прекрасно умеют заставить человека пить; когда у них уже не остается повода поднять чашу, они принимаются под конец пить за здоровье цесаря брата его, государя и напоследок за благополучие тех, кто обладает, по их мнению, каким-либо достоинством или почетом. Они рассчитывают, что никто не должен, да и не может отказаться от чаши в их честь выпить ее надо без остатка. Пьют же таким образом. Тот, кто начинает, берет чашу и выходит на середину комнаты; стоя с непокрытой головой, он велеречиво излагает, за чье здоровье пьет и чего ему желает чего он желает великому князю: удачи, победы, здоровья или чтобы в его врагах осталось крови не больше, чем в этой чаше. Затем, осушив и опрокинув чашу, он касается ею макушки, чтобы все видели, что он выпил все, и желает здоровья тому господину, за кого пьют. Потом он идет на самое высокое место, велит наполнить несколько чаш, после чего подает каждому его чашу, называя имя того, за чье здоровье надлежит выпить. Всем приходится выходить пo-одному на середину комнаты и, осушив чашу, возвращаться на свое место»²⁰

Этот  отрывок свидетельствует о том, что русские старались не обделять своим вниманием иностранных гостей и не давать им скучать.

На следующих  страницах Герберштейн фокусирует свое внимание исключительно на дипломатических  моментах, описывая свои аудиенции  и переговоры с Великим Князем Василием. 

3.2. Охота

Герберштейн уделяет несколько страниц описанию охоты на Руси. Как и в любой европейской стране, это была главная забава высшей знати, доказательство ее могущества и силы. На Руси на охоту выезжал отряд, состоящий из приблизительно 40 человек. У каждого из множества охотников было по две собаки. Охотники были одеты в трехцветные платья. Довольно подробно Герберштейн описывает облачение государя:

«Головным убором ему служил так называемый у них белый колпак, у которого с обеих сторон но с отворотами; там, где отвороты имели разрезы, сзади и спереди, были как бы ожерелья, из которых торчали вверх золотые пластинки драгоценные украшения, сделанные из золота наподобие перьев и, сгибаясь, раскачивались вверх в вниз. Платье на нем было вроде терлика (терлик — подобие боевого кафтана) и расшито золотыми нитями. На поясе, по отечественному обычаю, висели у него два продолговатых ножа и кинжал, также продолговатый, чтобы колоть или защищаться. Сзади за поясом у него был особый вид оружия, напоминающий древнеримский цест; обычно им они пользуются в бою. Это палка, несколько длиннее локтя, к которой прибит кожаный ремень длиной в две пяди; на конце ремня находится кусок железа или меди, которым и наносится удар; но у государя он был со всех сторон украшен золотом.»²¹

По словам государя, в России того времени  существовал обычай, по началу охоту  самому вести собак. Правда, это выглядело  несколько иначе - посол не собственноручно  вел собаку, а шел рядом с  двумя охотниками, которые делали это за него. А все потому, что  по поверью, собака на Руси считалась нечистым животным и касаться до нее рукой - позорно.

«Меж  тем почти сто человек выстроились  в длинный ряд; половина из них  была одета в черный, половина —  в желтый цвет. Невдалеке от них  остановились остальные всадники, загораживая зайцам путь к бегству. Вначале спустить охотничьих собак не дозволялось никому, кроме царя Ших-Али и нас. Государь первым закричал охотнику, приказывая начинать; тот немедленно полным галопом мчится к прочим охотникам, число которых было велико. Вслед за тем они все в один голос начинают кричать и спускают собак. Большим удовольствием было слышать многоразличный лай столь великой своры. А собак у государя — огромное множество, и притом отличных.»

«Когда  появляется заяц, то спускают трех, четырех, пятерых, а то и более собак, которые отовсюду нападают на него. Когда выскакивает заяц, то гонятся не только вслед ему, но и с разных сторон одновременно пять, шесть или сколько найдется собак.). Как только собаки схватят зайца, то охотники кричат и громко рукоплещут, будто свалили большого зверя. Если иногда зайцы долго не выбегают, то государь тотчас же обращается к кому-нибудь, кого он заметит в кустарнике с зайцем в мешке, и кричит ему: “Гуй, гуй!”; этим возгласом он дает знать, что пора выпустить зайца»

«Чья  собака поймает больше, тот считается  в этот день свершившим выдающийся подвиг. Равным образом можно было видеть, как сам государь рукоплескал  послу, собака которого поймала много  зайце»²²

В данном абзаце Герберштейн подчеркивал, что  для русских это было не такое уж и соревнование против природы, это скорее была совершенно невинная забава, в которой результат был преувеличен. По окончании охоты насчитали около 300 зайцев, поверженных в неравной схватке. Довольные охотники разбили шатер для государя, в котором сам князь и государе, после легкого обеда, начали обсуждать международные дела.

Глава IV. Проводы

Когда, казалось бы, все дела были закончены  и их решение было определено, настала  пора послам отправляться домой. Как  и в первый день их прибытия, был созван пир со всевозможными кушаньями и дарами. На этот раз русские показали свою настоящую щедрость и богатство страны:

«Кроме  того, каждому из нас пожаловано было по почетному платью, подбитому  собольим мехом. Когда мы облеклись  в них и вошли в покои  государя, то гофмейстер тотчас принялся говорить по чину от имени нас обоих: “Великий господин, Леонард и Сигизмунд бьют челом на великой твоей милости”, т. е. приносят благодарность за полученный дар. К почетному золотому платью, подбитому соболями, с широкими рукавами, просторными полами, государь добавил по два сорока собольих мехов, а горностаевых по триста и беличьих по полторы тысячи. [...]  В первое посольство он дал мне еще сани с  превосходной лошадью рыжей масти, кроме того, большой, шкурой белого медведя и еще одним удобным покрывалом отличным белым войлоком, покрывавшим все сани.). Наконец, он подарил мне много рыбьих балыков: белуги, осетра и стерляди на воздухе без соли, и отпустил меня весьма ласково»²³

Далее идет очень подробное описание заключения перемирия и проводы, правда, литовских послов:

«Итак, по заключении перемирия с польским королем Сигизмундом и по приведении договора в надлежащий вид и по письменном его оформлении, нас позвали  во дворец государя. Нас проводили  в некий покой, где находились литовские послы польского короля, туда являются также и советники государевы, которые вели с нами переговоры о перемирии, и, обратив свою речь к литовцам, произносят следующие слова: “Подлинно, государь великий господин наш из великого благорасположения к великим государям и по их просьбе желал заключить с королем вашим Сигизмундом вечный мир. Но раз он не может ныне состояться ни на каких условиях, то государь по увещанию тех же государей пожелал заключить перемирие. Для его установления и законного утверждения государь повелел позвать вас сюда и пожелал вашего здесь присутствия”. Они держали грамоту, которую грамоты, которые государь собирался отправить королю польскому, готовую и скрепленную готовые и скрепленные небольшой вислой печатью красного цвета. [..] Кроме того, у них была перемирная грамота, составленная по определенному чину (formula); подобную ей и по такому же точно образцу, только с изменением имен и титулов (НГ грамота, которую), король (НГ в качестве великого князя литовского) в свою очередь должен был послать государю.»²⁴

После обмена грамотами Государь произносит речь благодарности и объявляет  о заключении перемирия. Это подразумевает  крестоцелование: главный советник снимает со стены золотой крест  и подносит его вместе в грамотой в правой руке. Как только советник проделал эту процедуру, государь встает и клянется что не уклоняется от мира, что благословляет и дает свое согласие на добрые отношения между странами.

«“Мы  будем соблюдать его, — добавил  он, — пока богу будет угодно,, и  будем оказывать нашу справедливость брату нашему королю Сигизмунду, с тем, однако, условием, что и король даст нам точно такую же во всем грамоту, написанную по тому же образцу, и утвердит ее в присутствии наших послов, что он окажет нам свою справедливость и, наконец, озаботится переслать к нам эту грамоту с нашими посла ми. В то же время вы также подтвердите клятвой, что ваш король исполнит и соблюдет все это [и каждое в отдельности]”.»²⁵. После клятвы, государь креститься и, шепча молитву, вытирает губы полотенцев, сплевывает, целует крест, а после прикасается лбом и веками по очереди.

Этот  обряд отличается от сегодняшнего обряда крестоцелования, это был яркие  момент набожности и религиозности  русского народа. Все подобные сделки совершались с благословения не только государя, но и Бога. Послы тоже были обязаны совершить такой обряд, тем самым дав клятву перед Господом.

После заключения мира следует большой  пир в честь отъезда заграничных  гостей. Обратная дорогая проходит чуть легче, это обусловливается  тем, что погода была благосклонная и дороги были проходимые.

Заключение.

Проведя степенный анализ данной монографии, я хотела создать полный последовательный образ приема послов на Руси XVI века. Мне кажется, такие монографии и  исследования дают богатые знания о культуре того времени, об отношениях как во внутренней политике, так и во внешней.

Герберштейн, даже будучи осведомленным о традициях  русского народа, все же находил  уникальные черты, присущие только славянской нации. Он не раз говорил о щедрости и хлебосольности русских, в каждом доме он был желанным гостем, везде его ждал теплый прием. Он отмечает, что он никогда не был обделен вниманием во время своего проживания в России, его всегда окружали слуги и знать, которая приходила провести с ним беседы и расспросить о его Родине.

Даже  привычные забавы, также популярные в России, как и в Европе имеют  свои, национальные черты, которые отличают их от западных. Изысканные кушанья, сопровождавшие веселый пир говорили о кулинарном мастерстве русского народа.

Каждый путешественник, как бы сильно он ни ненавидел Россию, искренне восхищался ее щедростью, богатством и веселыми нравами, развлечениям и балам. Главная черта Руси - брать лучшее из европейских и азиатских культур и создавать нечто свое, более совершенное и духовное. Это и отмечал Сигизмунд Герберштейн и это то, что в своей работе хочу отметить я. 
 
 

Список  Литературы

1. Сигизмунд Герберштейн. Записки о Московии. М. МГУ. 1988
2. 3амысловский Е. Герберштейн и его историко-географические известия о России. – СПб, 1884; Записки о Московии
3. Биография взята с сайта http://www.hrono.info/biograf/bio_g/gerberstein.html
4. Герберштейн С. «Записки о Московитских делах…». — Базель: Иоанн Опорини, 1556
5. Некоторые комментарии Палевина Ю.А. - Записки о Московитых делах 1988 г.