Взгляды Макиавелли

     По  отношению к управляемым Макиавелли советует государю выступать главным образом в облике опекуна народа. При этом правителю следует пребывать в убеждении, что знать — честолюбива, а народ — необузданная масса. Ему следует хорошо помнить, что в мире нет ничего, кроме черни, которая прельщается внешними эффектами и успехом. Умелый государь занимается наведением порядка в стране (городе), исключающим совершение преступлений должностными и частными лицами. Он ограждает подданных от грабежа чиновников, предоставляет обиженным возможность взывать к его (государя) суду. Плох тот правитель, который не столько опекает своих подданных, сколько обирает их, который не ищет путей их умиротворения. Обеспечивая спокойствие в стране, государь тем самым повышает авторитет верховной (т. е. своей) власти.

     Макиавелли  прекрасно сознает, что непременным  условием осуществления политической власти в видах, угодных государю, является согласие с ней подданных. Он буквально заклинает правителя ни в коем случае не навлекать на себя их антипатии: "презрение и ненависть подданных — это то самое, чего государь должен более всего опасаться". Завоевывать расположение народа — вот его задача.

     Каким образом добиться от подданных того, чтобы они действовали соответственно воле государя и чтобы его власть в стране (городе) осуществлялась нормально? По Макиавелли, такая власть осуществляется нормально, если подданные полностью повинуются государю. Оно (повиновение) возможно. Есть два способа достижения повиновения. Первый — любовь к государю. Второй — страх перед ним. Что эффективней и надежней? С точки зрения Макиавелли, лучше всего, разумеется, "когда боятся и любят одновременно, однако любовь плохо уживается со страхом, поэтому если уж приходится выбирать, то надежнее выбирать "страх" и поддерживать его "угрозой наказания, которой невозможно пренебречь".

     В словаре Макиавелли нет понятия "государственный суверенитет". Однако его представления о свойствах, которыми должна обладать государственная  власть, показывают, что фактически он совсем близко подошел к формулированию данного понятия — одного из важнейших для науки о государстве, для характеристики природы государства.

     Возвращаясь к содержанию работы, отметим, что  в заключение Макиавелли непосредственно обращается к Лоренцо ди Пьеро ди Медичи — единственной, по его мнению, оставшейся после герцога Валентино личности, обладающей политической волей. Он пытается убедить Медичи встать на общенациональные позиции, почувствовать сердцем судьбу нации, взывающей к своему избавителю и защитнику. Исчерпав доводы строгой логики и разума, Макиавелли прибегает к argumentum ad hominem. Сам не лишенный поэтического дара, он приводит стихотворные строки из знаменитой песни "К Италии" также флорентийца Франческо Петрарки, он присоединяется к его страстному призыву к национальному объединению и освобождению родины от иностранного господства.

Глава 2. Основные идеи Макиавелли

2.1. Религия в государстве

     Роль  церкви и в истории Италии, и  в истории Европы Макиавелли оценивал очень негативно. Макиавелли хорошо видел, чувствовал и сознавал силу религии, её социальную функцию, её консерватизм и власть над умами и сердцами верующих и поэтому призывал всемерно использовать эту силу для общего блага, в особенности для объединения и укрепления государства. Исходя из этого, Макиавелли настоятельно рекомендовал главам республик или царств сохранить основы, поддерживающей их религии. Если они будут поощрять и умножать всё, что возникает на благо религии, хотя бы они сами и считали всё это обманом и ложью, то им будет легко сохранить своё государство религиозным, а значит - добрым и единым.

       Возможно, если бы Александру  VI, Юлию II или любому из их предшественников удалась попытка объединить Италию под властью римской курии и создать единое и независимое итальянское государство, Макиавелли по-другому отнесся бы к политике Ватикана, но даже это кажется сомнительным. Конечно, как политический деятель Макиавелли умел принимать и ценить, прежде всего, успех и вполне по-иезуитски оправдывать практически любые средства, ведущие к достижению поставленной цели. Но все же он был патриотом своей страны, как Флоренции, так и всей Италии, - недаром основное несчастье своей родины он видел в том, что церковь не обладала достаточной силой, чтобы объединить страну, но была достаточно сильной, чтобы помешать ее объединению не под своим главенством. В "Государе" Макиавелли приводит множество примеров ошибочной политики пап, и ошибки эти объяснял тем, что Ватикан свои интересы всегда ставил выше общенациональных интересов Италии. 

     Однако  Макиавелли признавал именно практическую пользу религии. Это его слегка пренебрежительное  отношение к Римской католической церкви вполне объяснимо. Как христианин de jure он обязан был знать основные догматы христианской веры, как образованный человек своего времени он должен был читать труды отцов церкви, но то, что он видел вокруг себя, ничуть не напоминало мир евангельских заповедей. Распутные и продажные священники, обагрённые кровью руки наместников святого Петра, кардиналы, дерущиеся за власть подобно стае диких псов, - вот то, что было вполне обычным для того времени. Те же, кто пытался бороться с создавшимся положением вещей, чаще всего расставались со свободой, а то и с самой жизнью. В качестве примера можно привести современника и земляка Макиавелли – Савонаролу. Но и этот борец за чистоту Церкви вряд ли являлся человеком, способным привлечь симпатии такой личности как Никколо Макиавелли к христианской религии: узколобый фанатизм, непомерная гордыня, плохо сочетающаяся с проповедуемым им христианским смирением, - человек, наделённый такими качествами, не слишком подходил на роль идеального пастыря².

     Пожалуй, единственным государственным деятелем, выступавшим на стороне римской  курии и заслужившим одобрение  и почти восхищение Макиавелли, был  Цезарь Борджа, хотя нельзя сказать, что  Борджа не преследовал личных интересов, а сражался только за идею мирового господства Римской Католической церкви. И именно в этой личной заинтересованности, в огромной энергии и воле, в  государственном уме Чезаре Борджа видел Макиавелли залог процветания  страны, управляемой таким человеком. Но - vae victis! - обстоятельства, да и сама судьба были против Борджа, хотя он был очень близок к осуществлению своих планов. И, кажется, именно эта неудача как бы окончательно определяет отношение Никколо Макиавелли к церкви и ее политике. Впрочем, это неприятие было вполне взаимным: уже в 1559 году католическая церковь внесла труды Макиавелли в «Индекс запрещенных книг», хотя политическими принципами,  изложенными в них продолжала пользоваться.

     2.2. Народ и государство

     Достаточно  много внимания Макиавелли уделял взаимоотношению  с народом. Прежде всего, он предупреждал, чтобы новый государь избегал  таких дел, которые вызывали бы к  нему ненависть и презрение. «Презрение государи возбуждают непостоянством, легкомыслием, изнеженностью, малодушием и нерешительностью. Этих качеств  надо остерегаться, напротив, в каждом действии проявлять великодушие, бесстрашие, основательность и твердость».

     «Государю страшны две опасности: одна –  изнутри, от подданных, другая – извне, от иноземных государей. Против опасности  извне защищаются хорошим оружием  и хорошими союзами, а дела внутри страны всегда будут устойчивы, если всё благополучно извне, лишь бы не начались заговоры и не пошла бы из-за этого смута».

     Макиавелли  четко выявлял различие классовых  интересов: народ дорожил спокойствием, а потому любил мирных правителей, а солдаты, естественно, любили воинственного  и жестокого государя. Те императоры, которые оказались неспособными держать в узде народ и солдат, всегда погибали. Иные вставали на сторону  солдат. Шло это на пользу или  нет, зависело от того, насколько император  заставлял солдат уважать себя.

     Макиавелли  отвечает, что такие императоры, как Марк, Пертинакс и Александр  – ревнители справедливости, враги  жестокости – все, кроме Марка, закончили  плохо.

       В противоположность им императоры  Комод, Септимий Север, Антоний  Каракалла и Максимин были, согласно  Макиавелли – величайшими злодеями  – ради удовлетворения солдат  они не останавливались ни  перед каким насилием против  народа. Но все они, кроме Севера  закончили также плохо.

     Макиавелли  считает достижение определённого  равновесия классовых сил одной  из важнейших задач.

     Исследуя  эту проблему на конкретных примерах истории правления римских императоров, Макиавелли отмечает, что римские  императоры не только должны были бороться с честолюбием знатных и с  дерзостью народа, как это было в других государствах, но им ещё  приходилось выносить кровожадность  и алчность солдат. В этом он усматривает  одну из причин гибели многих римских  императоров. «Добрыми делами можно  навлечь на себя ненависть точно  также, как и дурными, поэтому  государь не редко вынужден отступать  от добра ради того, чтобы сохранить  государство, ибо если та часть поддонных  чьего расположения ищет государь, будь то народ, знать или войско развращены, то государю, чтобы ей угодить, приходится действовать соответственно, и в  этом случае добрые дела могут ему навредить». В любом случае Макиавелли советует новому государю следовать политике «свирепейшего льва и коварнейшей лисицы». Однако современные государи должны больше угождать народу, поскольку нет постоянных войск, сросшихся с правительством и с управлением провинциями. «Важнее удовлетворить народ, чем солдат, потому что народ сильнее солдат». ³

     Макиавелли  явно стремится заботиться о благе  народа, причём он даже находит этому  вполне практическое объяснение для  государей - ибо недовольный, презирающий  своего вождя народ - это более  страшная угроза для любого правителя, нежели самый сильный внешний  враг. Макиавелли настойчиво убеждает, что сильное государство можно  получить только неустанно заботясь о благе народа. Именно в этом смысле Макиавелли понимает идею демократии, для него идеальным государственным  устройством является то, которое  обеспечивает благо большинства.

     Таким образом идеальный князь добивается сознательной  поддержки народа, и Макиавелли настойчиво призывает добиваться активного согласия народных масс на единственно возможный в то время вид демократии - абсолютную монархию, разрушающую феодальную и синьориальную анархию.

     Здесь, вполне уместно будет сделать  замечание об  одном противоречии между идеалами и действительностью. Для Николо Макиавелли важной общественной ценностью являлась свобода в  широком понимании этого слова. Свобода важна и для государства  в целом - страна должна уметь сохранять  свою независимость; свобода необходима для любого общественного слоя - так, по мнению Макиавелли, беднейшие  слои населения имеют неотъемлемое право защищаться от посягательств  со стороны привилегированных классов  на свои права, свободы и имущество; свобода важна и для отдельного гражданина - свобода совести, свобода  выбора своей судьбы, свобода от страха за свою жизнь, честь и состояние. Но сами по себе эти два понятия - свобода и абсолютная монархия - сочетаются довольно плохо. Не находя выхода из этого противоречия, Макиавелли заключил, что лучшей из теоретически возможных форм правления является "смешанная", то есть та, где различные слои и классы населения "следят" друг за другом, за соблюдением законов и сохранением свобод. Так, не в "Государе", но в близком ему произведении - "Рассуждениях о первой декаде Тита Ливия" - Макиавелли говорит, что именно смешение правления царей, оптиматов и народа сделало совершенным государственное устройство Римской республики до времён Гракхов. Совершенным идеалом по мнению Макиавелли является та форма правления, при которой один человек может получить неограниченную власть только тогда, когда остро требуются решительные и незамедлительные действия, в случае войны, например. В остальное же время решения об управлении государством должны приниматься коллегиально, с участием как можно большего числа заинтересованных сторон.

     Значение  Макиавелли следует видеть не только в том, что он учил установлению новой  власти, созданию нового государства, но не в меньшей мере и том, что  он учил сохранению уже существующего  крепкого государства.

     По  существу, Макиавелли излагает своеобразный кодекс поведения и действий нового государя, его так сказать, стратегию  и тактику во внутренней и внешней  политике.

2.3.  О жестокости и  милосердии и о  том, что лучше: 

внушать любовь или страх.

     Рассматривая  далее такие качества государя, как  жестокость и милосердие, Макиавелли сразу же указывает на то, что  «каждый государь хотел бы прослыть милосердным, а не жестоким». Однако он тут же предостерегает против проявления этого милосердия некстати. Чезаре Борджа слыл беспощадным, но его жестокость восстановила Романью, объединила её, вернула её к миру и верности, а флорентийский народ, чтобы  избежать нареканий в жестокости, допустил разрушение Пистойи. «Если  государь желает удержать в повиновении  подданных, он не должен считаться с  обвинениями в жестокости. Учинив несколько расправ, он проявит большее  милосердие, чем те, кто по избытку  его потворствуют беспорядку. Ибо от беспорядка, которое порождает грабежи и убийства страдает всё население, тогда как от кар, налагаемых государем, страдают лишь отдельные лица. Новый Государь ещё меньше, чем всякий другой, может избежать упрека в жестокости, ибо новой власти угрожает множество опасностей».

     На  основании этих и подобных им рассуждений  Макиавелли обвинили в жестокости. Однако подобные обвинения в адрес Макиавелли вряд ли имеют под собой почву. Ведь Макиавелли никогда и нигде не писал о том, что следует везде и всюду применять жестокие меры. Напротив он предупреждал: «Однако новый государь не должен быть легковерен, мнителен и скор на расправу. Во всех своих действиях он должен быть сдержан, осмотрителен и милостив, так чтобы излишняя доверчивость не обернулась неосторожностью, а излишняя недоверчивость не озлобила подданных». Применение жестких мер Макиавелли оправдывал только в необходимых и неизбежных обстоятельствах, и то, он советует при этом быть «осмотрительным и милостивым» и применять их направленно, целесообразно и карать именно тех, кто этого заслуживает.

     «Его  отечество (было) растоптано чужестранцами, опустошено, лишено самостоятельности. Каждый дворянин, предводитель, город  утверждал свою суверенность. Единственным средством основать государство  было уничтожение этих суверенитетов; причем, так,  как они именно, как  непосредственные единичные образования  хотели быть суверенными, то средством  против грубости была лишь смерть зачинщиков и страх смерти остальных. Немцы  больше всего ненавидели это учение и Макиавеллизм (с их точки зрения) выражает самое злое, потому что  они болеют именно этой болезнью и  от неё умерли. По отношению к  отдельным (индивидам), которые хотят  утвердить свою непосредственную волю в качестве абсолютной, всеобщее есть войско, тиран, чистое насилие, и государственная  власть должна иметь мужество в каждом необходимом случае, где компенсируется существование целого, действовать  совершенно тиранически»⁴.