Андрей Рублев

На иконе  Рублева тема среднего ангела —  Христа неразрывно связана с темой  чаши, которая возникает в композиции несколько раз, постепенно усиливаясь, подобно главной теме симфонического произведения. Чашу образуют линии  подножий. Форму чаши принимает трапеза (на которой стоит настоящая чаша), ограниченная очертаниями согнутых ног боковых ангелов. Наконец, когда  взгляд зрителя, скользя по силуэтам крайних фигур, переходит к осмыслению иных величин, он снова видит как  бы гигантскую чашу, в которую погружена  фигура среднего ангела—Христа-агнца. Таким образом, идея искупительной  жертвы воплощается Рублевым не только через беседу божественной Троицы у  чаши с головой тельца. Она воплощается  еще через сопоставление реальной чаши на трапезе с той, что образуется из соотношения фигур и которая  видится как бы «разумными очами», исчезая, как только внимание созерцающего возвращается к предметам внешнего мира. Чтобы возник этот образ, чтобы  художественными средствами была выражена божественная мысль — промысел, Рублев подвергает сильнейшей линейной деформации силуэт правого ангела⁹.

Душевная  тонкость, покорное склонение головы, устремленный в себя взгляд и характерный  жест протянутой к чаше руки позволяют  видеть в правом ангеле Святого Духа, а в выпрямленной фигуре и строгом  лице левого — приметы Бога-Отца.

Средний ангел  — главный персонаж рублевской иконы. Здесь мастер положил самое интенсивное красочное пятно. Пурпурный хитон контрастирует с насыщенным синим цветом гиматия. Драгоценная ляпис-лазурь, положенная во всю силу тона и сопровожденная аккомпанементом нежнейших и богатейших полутонов, сама предстает на иконе как невиданное художественное диво, способное заворожить, вызвать в душе глубокий отклик. Крайние ангелы выглядят как бы цветовыми отражениями центральной фигуры, краски их одежд звучат как несколько приглушенные рефлексы основного красочного пятна.

Различение  ангелов «Троицы» достигается, следовательно, не атрибутивно-богословскими, а чисто  художественными средствами, что  является важным завоеванием для  средневекового живописца.

Впрочем, вряд ли следует думать, что Рублев ставил себе задачей выявить со всей определенностью  каждую из ипостасей Троицы. Мыслить  так было бы неисторично. Выявлена только ипостась среднего ангела, поскольку человек мог войти в общение с Троицей лишь через Христа (в результате его воплощения). Но Сын был одновременно и образом Отца. Поэтому возможно и иное «прочтение» ипостасных отношений ангелов. Многозначность заложена в самом замысле «Троицы» Рублева. Зритель, вероятно, воспринимал ее по-разному, в зависимости от того, над какой гранью троичного догмата он задумывался, в зависимости от уровня своей духовной культуры.

Художественное  и идейное богатство рублевской «Троицы» кажется неисчерпаемым. Несмотря на значительные повреждения красочного слоя (в особенности живописи ликов), взгляд не устает находить новые красоты в ее необыкновенной ритмике, красноречивых цветовых созвучиях, в постоянно варьирующемся соотнесении четного и нечетного, двух и одного. Силуэты ангелов, в особенности центрального ангела, обладают такой музыкальной выразительностью линий, какую напрасно было бы искать в созданиях византийских художников (в этом отношении, пожалуй, Рублеву ближе итальянские мастера). Такое произведение могло быть лишь плодом величайшего творческого напряжения и многолетних поисков и раздумий. Очевидно, что в процессе творчества Рублев неоднократно обращался к теме Троицы и создал ряд ее интерпретаций, некоторые из них стали образцами для позднейших русских иконописцев.

Жизнь Андрея Рублева была заполнена интенсивным  творческим трудом. Он выполнял многочисленные частные заказы, украшал фресками храмы. Последние работы великого художника  — к сожалению, почти не сохранившиеся  росписи соборов Троице-Сергиева и Спасо-Андроникова монастырей (20-е годы XV в.)¹⁰

В Троицком соборе иконописцы из дружины Рублева создали  дошедший до нашего времени прекрасный трехъярусный иконостас, в котором  самому мастеру принадлежат, может  быть, общий замысел и иконографические образцы композиций. В троицком иконостасе сказали свое слово ученики и последователи Рублева, которым предстояло воплощать, нести дальше его идейные и художественные заветы. Не будучи в состоянии воспринять искусство гениального мастера целиком, во всей его глубине и сложности, они развивали отдельные его мотивы и стороны. Самая обаятельная икона праздничного чина троицкого иконостаса — «Жены-мироносицы», автор которой переработал удивительно поэтичную композицию Рублева в направлении рафинированного артистизма. Как три прекрасных цветка на едином стебле спаяны между собой три гибкие, изящные женские фигуры, стоящие перед гробом Христа,— своеобразный символ проникновенного лирического переживания чуда воскресения.

 

Заключение

 

Андрей Рублев внес большой вклад и в развитие московского книжного искусства. Он, очевидно, принимал самое непосредственное участие в иллюстрировании «Евангелия Хитрово» (названного так по владельцу  XVII в.), звериные инициалы которого удивительно близки к образам животных во владимирских росписях. Вероятно, с Рублевым можно связывать большинство миниатюр этой рукописи. Миниатюры «Евангелия Хитрово» отличаются безупречно точным, изящным рисунком, гармоничностью композиций и благородством красочной гаммы, основанной на сочетании холодных голубых, лиловых, разбеленных голубовато-серых и зеленых тонов и золота. Символ евангелиста Матфея — ангел — идеальной вписанностью своей фигуры в круглый медальон, внутри которого он легко и непринужденно движется, вызывает живые ассоциации с «Троицей». Близкими к Рублеву художниками (в частности, вероятно, Даниилом) иллюстрированы «Евангелие Успенского собора» («Евангелие Морозова») и «Евангелие Андроникова монастыря».

Личность  Рублева в той или иной степени  наложила отпечаток на все виды художественного  творчества. Среди произведений шитья  очень близок ему по настроению великолепный надгробный покров Сергия Радонежского, лик которого обладает, видимо, портретными  чертами. Образ Сергия имеет нечто  общее с отдельными персонажами  владимирских фресок, хотя в нем  есть и черты патриархальной суровости.

Стиль Рублева, линейный и колористический строй  его икон и фресок, воплощавший  гармонию и красоту, сложившийся  в его творчестве новый эстетический идеал определили лицо московской школы  живописи. Рублевским традициям предстояла долгая жизнь в русской художественной культуре.

 

Список  литературы

 

1. Андрей  Рублев и его эпоха / под ред. М.В. Алпатова. - М.: Искусство, 1979.
2. Долгополов И. Мастера и шедевры. В 3-х томах. - М.: Изобраз. искусство, 1987. Т.2.
3. Ионина Н.А. 100 великих картин. - М.: Вече, 2006.
4. Лазарев В.Н. Андрей Рублёв и его школа. - М.: Искусство, 1966.
5. Попов Г.В. Андрей Рублев. – М: Северный паломник, 2007.

 

¹ Андрей Рублев и его эпоха / под ред. М.В. Алпатова. - М.: Искусство, 1979.

² Лазарев В.Н. Андрей Рублёв и его школа. - М.: Искусство, 1966.

³ Лазарев В.Н. Андрей Рублёв и его школа. - М.: Искусство, 1966.

⁴ Долгополов И. Мастера и шедевры. В 3-х томах. - М.: Изобраз. искусство, 1987. Т.2.

⁵ Долгополов И. Мастера и шедевры. В 3-х томах. - М.: Изобраз. искусство, 1987. Т.2.

⁶ Попов Г.В. Андрей Рублев. – М: Северный паломник, 2007.

⁷ Ионина Н.А. 100 великих картин. - М.: Вече, 2006.

⁸ Ионина Н.А. 100 великих картин. - М.: Вече, 2006.

⁹ Ионина Н.А. 100 великих картин. - М.: Вече, 2006.

¹⁰ Ионина Н.А. 100 великих картин. - М.: Вече, 2006.