Христианство и русская культура

святые, например  Сергий  Радонежский.  Образ  древнерусского  «книжника»  —

летописца — А.С. Пушкин воплотил в образе монаха Пимена из  трагедии  «Борис

Годунов». Передавая  свой труд Григорию,  Пимен  называет  основные  принципы

летописания: 

      < Описывай, не мудрствуя  лукаво,  Все  то,  чему  свидетель   в  жизни

будешь:

      Войну  и мир, управу государей, Угодников  святые чудеса, Пророчества  и

знаменья небесны... 

      Книги  в идеале  не  могли  быть  предметом  чьей-либо  наживы,  купли-

продажи; их нельзя было покупать или продавать —  только  дарить,  завещать,

получить  в   наследство.   Книги   были   не   материальной,   а   духовной

собственностью, основной частью духовного богатства  человека.  Не  случайно

люди в своих  завещаниях в первую очередь наравне  с недвижимостью  —  землями

и домами — упоминали  книги, а уж затем — остальное  имущество. Книги  и  были

для русского человека духовной недвижимостью,  ценностью,  которая  от  отца

должна была перейти  к сыну и помочь ему противостоять  быту,  повседневности.

При этом  не  столько  человек  владел  книгой  и  использовал  ее  в  своих

конкретных целях, сколько книги владели человеком,  лечили,  «пользовали»

его,  определяли  его   духовный   путь   и   предназначение.   Книги   были

своеобразными духовными  «маяками»,  светившими  человеку,  указывавшими  ему

путь во тьме истории. Они выступали в качестве мудрых друзей  и  советчиков.

В трудные моменты  жизни к книге  обращается  Владимир  Мономах,  ища  в  ней

совет, как поступать  в сложнейшей этической ситуации  —  как  вести  себя  в

междоусобной братоубийственной  войне: «...Взял Псалтырь, в  печали  разогнул

ее, и вот что  мне вынулось...» («Поучение Владимира  Мономаха»).

      В   «Повести  Временных  лет»  сказано:  «Велика...  польза  от  учения

книжного;  книгами наставляемы и поучаемы...  от  слов  книжных обретаем

мудрость и воздержание. Это ведь — реки, напояющие вселенную, это источники

мудрости; в книгах ведь неизмеримая глубина; ими мы в печали утешаемся;  они

— узда воздержания».  Древнерусский  человек  воспринимал  эти  слова  почти

буквально:  главная  река  —  Библия,  точнее,  Ветхий   Завет   —   широкая

полноводная река, а  Новый Завет — это огромное безбрежное  море,  в  которое

эта река впадает. Все  остальные  книги  —  это  речки  и  ручейки  поменьше,

впадающие в главную реку и море.

      В  летописи сохранились строки, правда весьма лаконичные, о создании на

Руси при Ярославе Мудром первой библиотеки. Ярослав (про которого  летописец

с уважением написал: «...книги любил,  читая  их  часто  и  ночью  и  днем»)

собрал «писце многы», и переводили они с греческого на  славянский  язык,  и

«написали они книг множество», и засеял  Ярослав  «книжными  словами  сердца

верующих людей». Эти книги — а число их было весьма внушительно —  хранились

в каменном Софийском  соборе,  и  на  них  воспитывались  поколения  русских

людей.  Библиотеки  были  и  в  древнерусских  соборах  Новгорода,  Полоцка,

Ростова  и  многих  других  городов.  Созданы  они  были  и   в   монастырях

одновременно с  принятием Студийского монастырского  устава  (до  наших  дней

дошло около 130 книг XI—XII вв.).

      Переводились  книги  не  только  с  греческого,  но  и с латинского,

древнееврейского, болгарского  и сербского языков.

      Древнеболгарский, или, как его еще  иначе   называют,  старославянский,

язык лег в  основу  языка  русской  культуры  —  церковнославянского  языка.

Многие церковные  рукописные книги, созданные в Древней  Руси,  уже  сами  по

себе  могут  считаться  произведениями  искусства:  они  украшены   изящными

миниатюрами,  богатыми  окладами,  прекрасными  заставками   и   орнаментом,

золотыми и киноварными  буквами, знаменующими начало «красной строки».  Самой

древней  из  дошедших  до  нас  книг  считается   «Остромирово   Евангелие»,

написанное в середине XI в. дьяконом Григорием для новгородского посадника

Ост-ромира. Процесс создания  древнерусской книги занимал много времени,

поэтому в конце  ее иногда встречаются надписи типа:

      «Яко  радуется жених невесте,  так   радуется  и  писец,  закончив  свою

летопись...». 
 

                          Христианство и искусство 
 

      Христианство  не  только   стимулировало   становление   древнерусской

письменности и  литературы. Выдающиеся деятели  православия  внесли  огромный

вклад  в  обогащение  культуры  этноса,  расширение   сфер   художественного

творчества.

      С  православием на Русь  пришло  искусство  красноречия.  Древнерусские

ораторы-проповедники в своих речах утверждали духовно-нравственные  ценности

веры, объединяли людей, учили сильных мира сего. Церковное  проповедничество

— устное и письменное — было школой приобщения народа  к  высоким  ценностям

культуры, способствовало формированию национального самосознания.

      Но  из самых  замечательных   произведений  древнерусской   письменности,

дошедших до наших  дней, — «Слово о Законе и  Благодати».  Создано оно было

митрополитом Иларио-ном (первым русским митрополитом  на  Руси  — до  него

митрополиты были  греками  и  приезжали  из  Византии),  человеком  широкого

кругозора, отмеченным мудростью и  бесспорным  писательским  даром.  Иларион

был среди тех  «книжных» людей, которых Ярослав  Мудрый  собрал  вокруг  себя,

и, вероятно, он причастен  к созданию  первой  русской  летописи  —  «Повести

Временных лет». Иларион мог быть составителем  предполагаемого «Сказания о

принятии христианства на Руси». Некоторые историки считают, что именно он  и

князь Ярослав были инициаторами  сооружения  собора  Софии  в  Киеве.  И  не

исключено,  что  -именно  в  этом  храме  —  тогда  самом  величественном  и

роскошном — в  присутствии самого князя и членов  его  семьи  и  произнес  он

свое «Слово» (может  быть, это произошло вскоре после  освящения храма).

      Древнерусские   люди,  сравнительно  недавно   принявшие   христианство,

скорее всего, ощущали  себя провинциалами в  христианском  мире,  и  смиренно

побирающимися под  окнами европейского храма мудрости. Это чувство духовной

неполноценности, которое могло быть у русских людей,  и попытался развеять

Иларион. В своем «Слове» он показал место Русского государства среди других

христианских народов. Благодать, т.е. христианское  вероучение,  воплощением

которого  является  Новый Завет,  противопоставляется   Иларионом   Закону,

сформулированному в Скрижалях-Моисеевых и воплощенному  в книгах  Ветхого

Завета. Благодать  универсальна. Закон  имеет  национальный  характер.  Закон

ограничен в пространстве и во времени (он дан для одного  народа  —  древних

иудеев, имеет начало и конец). Благодать имеет начало (Рождество  Христово),

но не ограничена ни во времени, ни в пространстве (для  всех народов  во  все

времена).  Явление  Благодати  Иларион  связывает с   истиной,   познанием,

красотой и свободой, воплощенными в выборе Русью православной веры.  Русский

народ  в  силу  самой  природы  этой  веры,  не  может  быть   ниже   других

христианских народов.

      «Слово  о  Законе  и  Благодати»  впитало  в  себя  большое   количество

литературных  источников,  а  очень  скоро  и  само  стало  источником   для

заимствований и  подражаний. Его часто читали  и  неоднократно  переписывали,

включая в разного рода «Требники» и «Служебники».

      Столетие  спустя после митрополита Илариона развернул свою деятельность

другой церковный  писатель и замечательный мыслитель и проповедник — Кирилл

Туровский. Его интересовал прежде всего человек — «венец  творения»,  его

Душа и тело. «Поучения» и «Слова» Кирилла  Туровского  по  поводу  церковных

праздников  отличались  проникновенным   лиризмом   и   глубиной   духовного

постижения их смысла. Произведения Кирилла свидетельствуют  о высоком  уровне

древнерусского ораторского  искусства, а также том, что  книжники  XII  в.  в

совершенстве  овладели  античной   и   византийской   традицией   словесного

творчества. О Кирилле  Туровском  современники  отзывались  так:  «Златоуст,

паче всех воссиявший нам на Руси». 

      Произведения  этого  монаха  пользовались  громкой  славой.  Они  вошли

древнерусские сборники-антологии  — «Торжественник», «Златоуст».

      Любимейшим чтением русских людей были жития святых (называемые  также

агиографией).  Вначале  на  Руси,   естественно,   были   лишь   переводные

жизнеописания. Потом  их стали создавать и  на  собственном  материале.  Так

появились жития  первых русских святых Бориса и Глеба, Феодосия  Печерского,

Мстислава и Ольги, Александра Невского.  Автором  первых  русских  житийных

произведений —  о Борисе и Глебе, о Феодосии Пе-черском — был монах Нестор,

один из составителей «Повести Временных лет». Позднее  жития  включались  в

различные книги  —  «Прологи»,  «Четьи-Минеи»  (сборники,  содержащие  жития

святых, «Слова» и  «Поучения», расположенные по календарному  принципу  —  в

соответствии с  днями  памяти  каждого  святого),  «Патерики»  (сборники,  в

которых описывались  отдельные эпизоды жизни и  деяния подвижников — монахов,

отшельников — какой-либо одной местности). Особой любовью  у  русских  людей

пользовался сложившийся  в XII—XIV вв. Кие-Во-Печерский патерик,  в котором

описывались деяния монахов Киево-Печерской лавры.

      В  житиях русских святых выразились  три  основных  национальных  идеала

человеческого    поведения:    добровольный     кроткий     и     страдающий

мученик—страстотерпец во  имя  идеи,  не  противящийся  угнетению  и  смерти

(Борис и Глеб); суровый аскет, живущий в уединении  и  обнаруживающий  о  при

этом великую силу духа и разума (Антоний, Иосиф Волоцкий); кроткий радетель

человеческого счастья, устроитель и заступник  (Феодосии  Печерский,  Сергий

Радонежский).

      Жития  «святых любили читать многие  русские  писатели  XIX  в.  —  Н.В.

Гоголь, А.И. Герцен, Н.С. Лесков, Л.Н. Толстой. Следы воздействия  житийного

жанра мы можем  обнаружить  во  многих  их  произведениях  —  в  «Шинели»  и

«Выбранных местах из переписки с друзьями» Н.С.  Гоголя,  в «Житии  одной