Игровая концепция Й. Хейзинга, Х. Ортега-и-Гассета и Г.Гессе

 

ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ

ФГБОУ ВПО  ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ – УНПК 

Кафедра: «Социологии и культуры» 
 
 

Реферат

По дисциплине: «Культорология» 

На тему: «Игровая концепция Й. Хейзинга, Х. Ортега-и-Гассета и Г.Гессе» 
 

Выполнил студент:

Группа 21-ТП

Факультет пищевой  биотехнологии и товароведения

Специальность 260501 «Технология продуктов общественного  питания» 

Проверил _____________                                                            Самофалова Е.А.

Дата         _____________ 
 

Орёл 2011 

   Содержание

   Введение  ………………………………………………………………………3

   1. Игровая концепция  культуры Й. Хейзинга………………………………4

         1.1. Проблема пуелеризации культуры по Й.Хейзинга……………….4

         1.2. Игра как феномен культуры по Й. Хейзинга……………………...5

         1.3. Признаки игры по Й. Хейзинга…………………………………….7

   2. Игровая концепция  культуры Х. Ортега-и-Гассета……………………10

2.1. Концепция  игры в теории массового общества  Х. Ортега-и-Гассета…………………………………………………………………..10

         2.2. Новое искусство как игра по Х. Ортега-и-Гассета………………11

   3. Игровая концепция  культуры Г. Гессе………………………………….14

         3.1. Теория «феноменологии  духа» в творчестве Г.Гессе…………..14

   Заключение……………………………………………………………….......19

   Список  литературы ………………………………………………………….20

    

     
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

   Введение

   Феномен возникновения культуры нашел отражение  в трудах различных ученых, представителей разных философских направлений. В  прошлом веке господствовала орудийно-трудовая концепций культурогенеза.

   Человек всегда имел способность и склонность облекать в формы игрового поведения  все стороны своей жизни. Это  является подтверждением объективной  ценности изначально присущих ему творческих устремлений — важнейшего его  достояния.

   Игра - прежде всего свободная деятельность. Все исследователи подчеркивают незаинтересованный характер игры. Она  необходима индивидууму как биологическая  функция, а обществу нужна в силу заключенного в ней смысла. Игра, скорее, нежели труд, была формирующим  элементом человеческой культуры. раньше, чем изменять окружающую среду, человек  сделал это в собственном воображении, в сфере игры.

   Ощущение  и ситуация игры, давая максимально  возможную свободу ее участникам, реализуются в рамках контекста, который сводится к появлению  тех или иных жестко очерченных правил — правил игры. Смысл и значение игры целиком определяются отношением непосредственного, феноменального текста игры - к так или иначе опосредованному универсальному, то есть включающему в себя весь мир, контексту человеческого существования.

   Одна  старая мысль гласит, что если проанализировать любую человеческую деятельность до самых пределов нашего познания, она  покажется не более чем игрой. С давних пор все определеннее шло к убеждению, что человеческая культура возникает и развертывается в игре, как игра. Игра в данной работе рассматривается как явление культуры, не как биологическая функция, и анализируется средствами культурологического мышления. В этом реферате рассмотрены игровые концепции в культурологи, а именно концепции таких философов как Й.Хейзинга, Х.Ортега-и-Гассета, Г.Гессе.

   1. Игровая концепция  культуры Й. Хейзинга

   Одной из самых распространенных культурологических концепций нашего времени является концепция игровой культуры. Наиболее ярким представителем этой концепции  является голландский культуролог Й.Хейзинга (1872—1945). Игра, в концепции Хейзинга, — это культурно-историческая универсалия. В своей работе «Homo ludens» — «Человек играющий» он поднимает самые глубокие пласты истории и развития культуры — игровые. «Культура, — пишет он, — не происходит из игры, как живой плод, который отделяется от материнского тела, — она развивается в игре и как игра. Все культурное творчество есть игра: и поэзия, и музыка, и человеческая мысль, и мораль, и все возможные формы культуры».

   Различные версии такой концепции обнаруживаются в творчестве Е. Финка, X. Ортеги-и-Гассета, Г. Гадамера, Г. Гессе и других культурологов и писателей XX века. Можно проследить точки совпадения и точки расхождения Й. Хейзинги с другими философами. 

   1.1 Игра как феномен культуры по Й. Хейзинга

   Игра  старше культуры, игра предшествует культуре, игра творит культуру - таковы основы концепции Хейзинга. Свой интерес к Homo ludens Хейзинга обосновывает следующим образом: люди оказались не столь разумными, как наивно внушал светлый XVIII век в своем почитании Разума. И название человека Homo  faber неполно. Homo faber, человек играющий, выражает такую же существенную функцию жизнедеятельности, как и человек созидающий, и должен занять свое место рядом с Homo faber. Игра в концепции Хейзинга - это культурно-историческая универсалия. Как общественный импульс, более старый, чем сама культура, игра издревле заполняла жизнь и, подобно дрожжам, заставляла расти формы архаической культуры. Дух, формирующий язык, всякий раз перепрыгивал играючи с уровня материального на уровень мысли. Культ перерос в священную игру. Поэзия родилась в игре и стала жить благодаря игровым формам. Музыка и танец были сплошь игрой. Мудрость и знание находили свое выражение в освященных состязаниях. Право выделилось из обычаев социальной игры. На игровых формах базировались улаживание споров с помощью оружия и условности аристократической жизни. Хейзинга убежден, что культура в ее древнейших формах «играется». «Она происходит из игры, как живой плод, который отделяется от материнского тела, - пишет автор, - она развивается в игре и как игра». «Культура зачинается не как игра и не из игры, а в игре». Обзор истории культуры, ее различных эпох приводит ученого к выводу об убывании игрового элемента в культуре.  

   1.2 Проблема пуелеризации культуры по Й.Хейзинга

   Вытеснение  игры, начавшееся в XVIII в., фактически заканчивается  к XIX в. Духом общества, по мнению Хейзинга, начинает завладевать трезвое, прозаическое понятие пользы. Получает признание  постыдное заблуждение, что экономические  силы и экономический интерес  определяют ход истории. Дух рационализма и утилитаризма убили таинство и  провозгласили человека свободным  от вины и греха. Труд и производство становятся идеалом, а вскоре идолом. Культура гораздо меньше играется, чем в предшествующие периоды. Бесспорное достоинство и актуальность исследования голландского ученого обусловлены  тем, что анализ истории культуры под знаком игры сопряжен автором  с жизненными процессами и катаклизмами современного сознания, с перспективами  культурного движения. Позднебуржуазная культура теряет игровую традицию; там же, где, похоже, что она играет, отмечает Хейзинга, - игра эта фальшива. Автор предупреждает о «порче», разрушении культуры, уходящей от своих  истоков. Игра, наполненная эстетическими  моментами, «проигрывающая» и творящая духовные ценности, - ранее культуросозидающий фактор, - ныне переродилась в суррогат игровой деятельности - в спорт. Он превратился в научно-технический  организованный азарт. Из единства духовного  и физического он сохранил низменную  физическую сторону. Культурная игра - игра общественная и общедоступная. Чем больше в ней участников и  меньше зрителей, тем плодотворнее она для личности. Духовное напряжение культурной игры, по мнению Хейзинга, утратило даже искусство. В искусстве обособились  две стороны художественной деятельности: свободно-творческая и общественно-значимая. Масса людей потребляет искусство, но не имеет его необходимой частью своей жизни и, тем более, не творит его сама. Анализ современного сознания автор «Homo ludens» сопровождает понятием «пуелиризм» - понятием, которое передает наивность и ребячество одновременно. Пуелиризм противоположен игровому сознанию, он несет в себе несамостоятельность, грубость и нетерпимость юношества. В основе пуелиризма - путаница игры и серьезного. Работа, долг, жизнь - не воспринимаются современным человеком серьезно, и, наоборот, игровая деятельность приобретает серьезный характер. Политические речи ведущих лидеров - злое озорничание, замечает Хейзинга. В современной жизни царит суррогат игровой деятельности: темперамент переросших детей и мудрость юношеских клубов. Сюда попадает, к примеру, легко удовлетворяемая и никогда не насыщаемая потребность в банальных развлечениях, жажда грубых сенсаций, тяга к массовым зрелищам. Ранние эпохи не исключают подобных явлений, но там нет массовости и жестокости, с которой они проявляются в публичной жизни сегодня. В пуелиризации культуры сыграло роковую роль вступление полуграмотной массы в духовное общение, приведшее к девальвации нравственных ценностей, полагает Хейзинга. Путь преобразования культуры ученый видит в распространении нового общественного духа. Необходимо возродить в широком культурном сознании первозданную игровую природу. Такова по сути альтернатива духовному кризису, предложенная в «Человеке играющем». Концепция «культуры-игры» конструирует своего рода образную модель культуры, базирующуюся на гуманистических ценностях, вступивших в противоречие с реальностью XXI в. Такие понятия, как закон, порядок, благородство, честь, порядочность, свобода, бескорыстие, душевное равновесие, коллективность, гармония и целостность личности, определяют игровую альтернативу. Тесны и многообразны узы, связующие игру и красоту. Игра пронизана ритмом и гармонией, ей присущи радость и изящество. Условность игры как таковой подчеркивает релятивность проекта Хейзинга. Этот момент особенно виден в его «Осени Средневековья». «Действительность полна страстей, трудна и жестока, - пишет он, - ее возводят до прекрасной мечты о рыцарском идеале, и жизнь строится как игра». И далее. «Стремление к более прекрасной жизни наполняет общество элементами игры». Не всякая игра может быть культуросозидающим фактором. Подлинная культура требует «благородной игры». В этой идее достоинство гуманиста Хейзинга, выступающего против произвола и варварства, но в то же время и основное противоречие заявленной темы, в которой проблема серьезного и игрового запутана в коловращении понятий. Ведь сама по себе игра ни добра, ни дурна. И если человек оказывается в ситуации морального выбора, Хейзинга, предписывает ему решение, достойное кантовского категорического императива. Нравственная совесть представляет мерило человеческого поступка. Особенности стиля «Человека играющего» исключают разработку строго научной концепции. Идея «культуры-игры», по преимуществу, обладает свойствами плодотворного научного мифа, позволяющего глубже понять специфику современных духовных процессов путем постижения фундаментальных основ культурной традиции. 

   1.3 Признаки игры  по Й.Хейзинга

   Всесторонне изучение феномена игры позволило Й. Хейзинге выделить следующие её признаки:

   - игра - свободное действие: игра по принуждению не может оставаться игрой;

   - игра не есть “обыденная” или “настоящая” жизнь. Игра - это выход из такой жизни в преходящую сферу деятельности с её собственными устремлениями. Всякая игра способна во все времена полностью захватывает тех, кто в ней принимает участие. Поэтому противопоставление игра - серьезность всегда подвержена колебаниям. Недооценка игры граничит с переоценкой серьезности. Характер игры не обусловлен посторонними интересами: не будучи обыденной жизнью, она стоит вне процесса непосредственного удовлетворения нужд и страстей. Она прерывает этот процесс, и располагается в сфере более возвышенной, нежели строго биологическая сфера процесса пропитания - спаривания - самозащиты;

   - третий, отличительный признак игры - замкнутость, ограниченность. Она “разыгрывается” в определенных границах места и времени. Её течение и смысл заключены в ней самой;

   - игра устанавливает порядок, она сама есть порядок - и этот порядок непреложен. Эта глубокая связь с идеей порядка есть причина того, почему игра в столь значительной мере лежит в области эстетического. Игра склонна быть красивой. Термины, которые применяются для обозначения элементов игры большей частью лежат в сфере эстетики: напряжение, равновесие, колебания, чередования, контраст, вариация, завязка и развязка, разрешение;

   - следующий признак игры - напряжение. Именно элемент напряжения сообщает игре то или иное эстетическое содержание, ведь напряжение игры подвергает силы игрока испытанию: его физической силы, упорства, изобретательности, мужества, выносливости, а также духовной силы, так как он, обуреваемый желанием выиграть, вынужден держаться в рамках дозволенного;

   - в каждой игре - своим правила. Ими определятся, что должно иметь силу в выделенном игрою временном мире. Правила игры бесспорны и обязательны, и не подлежат никакому сомнению, ведь стоит какому-либо игроку отойти от правил и мир игры тот час же разрушится;

   - немаловажным признаком игры Й. Хейзинга  признает то, что играющие создают новое сообщество - группу, которая сохраняет свой состав и после того, как игра закончилась;

   - наконец, последняя отличительная черта игры - её обособленность, выраженная в таинственности. В подтверждении своей мысли Хейзинга приводит в доказательство игры первобытных народов, например, обряд инициации, окруженный таинственностью, недопущением женщин к участию в них и т.д. Также инобытие и тайна игры выражается в переодевании, когда надевшие маску, выражают совсем другое существо.

   Таким образом, игра, с точки зрения игровой концепции культуры Й.Хейзинги,  это некоторая свободная деятельность, которая осознается как “ненастоящая”, несвязанная с обыденной жизнью, но, тем не менее, могущая полностью захватить играющего; которая не обуславливается никакими ближайшими интересами (материальными или доставляемой пользой); которая протекает в особо отведенном пространстве и времени, упорядочена и в соответствии с определенными правилами, и вызывает к жизни общественные объединения, стремящиеся окружить себя тайной или подчеркивает свою необычность по отношению к прочему миру своеобразной одеждой и обликом.

      
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

   2. Игровая концепция культуры Х. Ортега-и-Гассета 

   Тема  игры воодушевила также испанского философа X.Opтeга-и-Гассета (1889-1955). Подобно  Хейзинга, Ортега озабочен судьбой  современной культуры, кризисным  бытием личности в условиях «массового общества».  

   2.1 Концепция игры  в теории массового  общества  Х. Ортега-и-Гассета

   Путь  спасения культуры он видит в сохранении духовных ценностей  аристократической  элиты. Ортега по праву называют теоретиком элиты. Свои социологические идеи он достаточно определенно выразил  в небольшой  по объему, но широко известной книге  «Дегуманизация искусства». Он склонен  считать, что  существуют две разновидности  рода человеческого: «народ», или масса, являющаяся «косной материей историческою процесса»; элита - особо одаренное  меньшинство, творцы подлинной культуры. Предназначение «лучших» - быть в меньшинстве  и сражаться с большинством. В течение полутора веков серая толпа претендовала на то, чтобы представлять «все общество».  С этим Ортега связывает все недуги Европы. По его убеждению, близится время, когда общество от политики и до искусства вновь начнет складываться, как должно, в два ордена или ранга: орден людей выдающихся и орден людей заурядных. Жизнь людей выдающихся сосредоточена в сфере игровой деятельности. Игра противопоставляется обыденности, утилитаризму и пошлости человеческого бытия.  В произведениях испанского автора установка на игру  приобретает различные оттенки: от трагического до ликующего, спортивно-праздничного чувства жизни.  В «Медитации о Дон-Кихоте» Ортега полагает, что способ существования подлинной личности заключается в трагедии. Трагический герой - это избранник, принадлежащий духовной элите, определяющим его качеством является способность к созерцательной игре. В отличие от обывателя, герой не берет необходимость в расчет, сопротивляется привычному и общепринятому, руководствуется собственной свободой воли. Свои философские откровения Ортега завершает символически: ночью на парижском кладбище два бессмертных флоберовских пошляка Бувар и Пекюше хоронят поэзию во имя натурализма и детерминизма. Духовный кризис эпохи завершается. Ортега, без сомнения, - один из самых глубоких интерпретаторов буржуазной действительности. Констатируя тяжелейший кризис, через который проходит современное сознание, мыслитель отмечает тончайшие его проявления. «Система ценностей, организовывавшая человеческую деятельность еще каких-нибудь тридцать лет назад, утратила свою очевидность, притягательность, императивность. Западный человек заболел ярко выраженной дезориентацией, не зная больше, по каким звездам жить».