Итальянские гуманисты: стиль жизни и мышления

Добродетели достигаются деятельностью и  упражнениями души. Говоря о достижении добродетелей, он отмечал, что усердие - ключ к любым достижениям, и если человек хочет, с помощью него он может достичь поставленной перед собой цели.

     Из  всех ученых Бруни особенно прославлял сообщающих «о государствах, управлении ими и их сохранении» , которые  стремятся к счастью и «блаженству  всего государства» , а не отдельного человека. По его мнению «человек…  приобретает достаточность и совершенство, которые он не имеет сам по себе, из гражданского общества» поэтому для него человеческая жизнь неразделима с государством и его нуждами. В этом вопросе он ссылается на Платона, Цицерона и Аристотеля, они, по его мнению, прекрасно объясняют, показывают и доказывают эту мысль.

     Бруни не отрицал естественных наук как  Петрарка, но отдавал предпочтение наукам, которые помогли бы человеку разобраться в себе и способствовали бы передаче накопленных знаний следующим  поколениям. Он выделял некоторые науки как первостепенные в жизни человека, среди них: риторика, история, языкознание и уже упомянутая философия.

     Бруни, отмечая значимость наук в человеческой жизни, пришел к выводу, что человек, прежде всего, должен овладеть языком, который является фундаментом всех наук. Тот, кто не может постичь правил речи, не достоин обучения как такового. Без умения четко сформулировать свои мысли нельзя внятно объяснить свою идею окружающим. Вместо того, чтобы принести пользу окружающим, человек будет развлекать их нелепицами.

     Последние 30 лет свой жизни Бруни занимался  написанием «Истории флорентийского народа в 12 томах». Он не успел закончить  этот труд, но благодаря ему, было, положено начало гуманистической историографии. Бруни в отличие от средневековых  хронистов, у которых человек являлся пассивным орудием в руках добра и зла, изображал человека «движущей силой исторического процесса» .

     Кроме того, отходя от средневековых традиций, он стремился к рассказу о реальных событиях, исключая легенды и чудеса.

     По  мнению Бруни, науки в его время пришли в такой упадок, что «считается чудом увидеть образованного мужчину»[2] .

     Интересен взгляд Бруни на женщин, занимающихся научной деятельностью.

     Он  приводит примеры «знаменитых женщин, прославившихся в литературе, науках и красноречии» , среди которых  Аспазия, многому научившая Сократа.

     По  его мнению, женщинам дано такое  же превосходства ума и понимание  вещей, как и мужчинам. Женщины обязаны использовать свой ум на благо всего общества и наравне с мужчинами заслуживают славы за свои научные достижения.

     В своих трудах Бруни решительно отошел от средневековых традиций, он уделял особое внимание земному существованию, что не соответствует средневековым представлениям, в которых важной была только вечная жизнь.

Однако  он считал, что «бывают времена, когда  мудрый человек скорее должен предпочесть  почетную смерть позорной жизни, и гораздо  почтительнее сносить раны ради славы, чем сохранить тело в целости за счет бесчестия души»[5] .

     Добродетель, несомненно, значима для человека, но при этом высшим ее проявлением  Бруни считает гражданскую сознательность. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     3. Поджо Браччолини

     Поджо Браччолини (1380-1459) родом из бедной семьи  из Террановы. По ходатайству Салютати в 1403 году получил должность апостольского  писца в римской курии. С 1423 года с перерывами занимал должность  апостольского секретаря. В 1453 году принял пост канцлера во Флоренции, на котором оставался до смерти. Однако в это время канцлеры-гуманисты перестают играть значимую роль, власть во Флоренции сосредотачивается в реках Козимо Медичи.

     Античность  представлялась ему более совершенным временем, чем его собственное, он почитал за честь быть сравнимым с мудрецами древности.

     С большим уважением он относился  к тем, кто достиг великой славы  благодаря переводам античных мудрецов и написанию самостоятельных  сочинений.

     Как и другие гуманисты Браччолини интересовался, прежде всего, самим человеком и  связанными с ним проблемами. По его мнению, большинство людей  не живут, а влачат жалкое существование, проживают жизнь впустую без  свершений для пользы окружающих. Но есть люди, про которых можно сказать, что они живут полноценной жизнью, Браччолини писал: «Есть два рода людей ведущих достойную уважения жизнь в удалении от воинской славы: одни это те, кто посвящает свои душевные силы управлению государством и, управляя им, претерпевают трудности ради общей пользы; другие – те, кто, будучи преданы досугу, отданному наукам мирно живут в отдалении от шума народной жизни»[8].

     Таким образом, Браччолини одинаково хорошо относился и к отшельничеству и к деятельной жизни, главное для него в том, что является результатом.

     Браччолини  неоригинален в том, что, как и  другие гуманисты называл философию  важнейшей из наук, но интересен  тем, что постоянно давал понять читателю, что его мнение по разным вопросам может подвергаться критике.

     Браччолини  не отрицал возможности противоречий в своих рассуждениях, свою главную  задачу он видел в доступном изложении  своих взглядов, а не в том, чтобы  убедить читателя, что это единственно верный взгляд на рассматриваемый вопрос. В «Книге о благородстве» Браччолини отмечал, что его волнует, прежде всего, упражнения ума, заключающиеся в тренировке красноречия. Во «Введении к застольному спору о жадности» он писал, что для него главное это наслаждение искусством изложения, «при котором постижение смысла не затрудняет чтения»[7]

     Очень интересна его работа «Застольный спор о жадности, расточительстве, о брате Бернардино и других проповедниках» прежде всего, затрагиваемым вопросом: только ли добродетель полезна государству? Автор, устами спорящих, рассуждал о жадности и расточительстве, о влиянии этих пороков на государство и пришел к выводу, что расточительство вредит непосредственно человеку, который обладает этим пороком, с жадностью все обстоит сложнее. Браччолини показывает две точки зрения на этот, казалось бы, общепризнанный порок.

     Одна  точка зрения такова: жадность это ужасный, позорный, постыдный порок, чудовище «в котором ничто не может быть достойно похвалы и уважения», он «лишает человека всяких добродетелей, лишает дружбы, благосклонности и милосердия», заставляет забыть об общественных интересах. Действуя исключительно в собственных интересах, жадный человек способен на любые преступления: кражу, разорение бедняков и сотоварищей, интриги, он не может испытывать желание делать добро, сострадать. По отношению к себе жадный человек не менее жесток, этот порок заставляет его экономить на самых необходимых для него же самого вещах. Такой человек вреден для общества.

     Если  же жадный человек стоит на самой  вершине власти, то способен привести государство к гибели, потому, что  все его механизмы остановятся. Жадность присуща тирании, которая печется только о собственном благе.

     Другая  точка зрения противоположна. Жадные люди «сильны, опытны, деятельны, энергичны, уверены, полны душевных сил и  рассудительности… жадность не губит  душу, не мешает проявлению дарования, не препятствует занятию науками и достижению мудрости». Жадный человек стремится к максимальной пользе для себя во всех делах, что вполне естественно.

     Стремление  к жадности заложено природой, как  механизм самосохранения и присуще  каждому нормальному человеку. Каждый человек хочет иметь больше того, что имеет, а это означает, что все страдают этим пороком. Стремление иметь больше того, что необходимо, может быть полезно обществу, так как существование государства невозможно в условиях, когда человек производит ровно столько, сколько необходимо только ему. Достижение богатства невозможно без жадности, а государству необходимы богатые граждане. В конечном результате жадный человек способен принести пользу обществу своим богатством, значит, жадность можно назвать незначительным порокам или вообще не относить к таковым. Но в таком случае можно сказать, что многие человеческие несчастья и пороки могут быть полезны государству.

     В «Книге о благородстве» Браччолини рассматривал понятие благородства, как и в случае с жадностью, он стремился отразить всю широту взглядов по этому поводу, а не просто высказать свое мнение. Браччолини писал, что «…спорящие об этом весьма сильно расходятся между собой, не понимаю, какое определенное мерило благородства можно на основании этого избрать. У всех сходится только название, суть же сильно различается…».

     Он  отмечал, что благородными чаще всего  называют: людей происходящие из древних  фамилий, а также тех, кто может  «…украшать дома, виллы, садики, портики, гимнасии различными изображениями и картинами… статуями предков» то есть людей богатых, и людей знаменитых «каким-нибудь деянием и искусством и чье имя было на устах людей».

     Человек, считающийся благородным от рождения, носитель древних фамилий, чаще всего  ведет праздный образ жизни, расточает время, прибывая в бездействии.

     Такой человек называется благородным, даже если глуп или бесчестен, «…любой  нуждающийся и бедный из них… предпочитает заниматься воровством и разбоем, нежели честным заработком». По мнению Браччолини, неразумно так определять истинное благородство.

     Стремление  добиться благородства только с помощью  коллекционирования

• занятие глупое. Хотя многие выдающиеся люди, приобретали ценности, но таким образом, они желали способствовать собственной славе и усердию «ибо, считали они, для облагораживания и побуждения души очень полезны выставленные на виду изображения тех, кто отличился некогда славными и мудрыми делами.»[5]. Приобретение таких предметов требует большого состояния, если же оно не унаследовано, то редко добывается честным путем.

     Человек разбогатевший путем, исключающим  добродетельность, не может считаться  благородным.

     Знаменитость  также не всегда можно считать  благородной, так как человек может прославиться «…благодаря какому-нибудь выдающемуся деянию, даже совершенному злодейским путем…». Браччолини писал: «…нет ничего глупее, чем какого-нибудь неблагородного из-за его ревностному службы государстве называть одаренным благородством или верить, что можно стяжать обманом то, чего мудрецы хотели достичь добродетелью и честным деянием».

     В зависимости от обычаев той или  иной страны, общество в основном склонно  называть благородным того человека, к которому подходит одно из вышеперечисленных определений, таково мнение Браччолини. Слава благородства для Браччолини - это высшая слава, ее нельзя достичь только такими путями, путь достижения ее лежит, прежде всего, через собственную добродетель и славу.

     В своих работах Браччолини дает читателю несколько мнений по обсуждаемым вопросам, предоставляет возможность разобраться самостоятельно, какая из точек зрения верна. Он избегает явного поучения, прибегая к нему, лишь в тех редких случаях, когда уверен в правильности своих утверждений. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     4. Джанноццо Манетти

     Джанноццо Манетти (1396-1459) родился во Флоренции, в зажиточной семье. Занимался торговлей  и банковскими делами. Гуманизмом Манетти занялся поздно. Был участником дипломатических миссий. Столкновения с Медичи вынудили его покинуть город. Манетти нашел прибежище в папской курии Николая V, а затем при дворе неаполитанского короля Альфонса Арагонского.

     Манетти, как и другие деятели гражданского гуманизма, интересовался обществом  и размышлял над лучшим его  устройством. Ссылаясь на «князя философов Аристотеля», Манетти утверждал, что существует три вида законной власти: монархия, правление лучших людей и демократия. Стоящий у власти монарх должен стремиться к благополучию своих подданных и приносить им пользу, в противном случае он станет тираном. Лучшие люди удостоены властью за выдающиеся качества. У власти должны стоять люди обладающие умом и добродетелями чтобы своим примером наставлять всех граждан. Долг каждого гражданина заключается в ответственном отношении к избираемой власти: «Ибо иначе начнутся громкие скандалы, войны, заговоры, исход граждан, высылка их, разрушение домов и тому подобные несчастья» .