Наиважнейшим  и центральнейшим местом для него становится мировая политика. Франции  в Европе самая сильная, но это  пока, потому что народ, «раса», ослаб  и больше не производит никаких идей, и жил лишь отрицательным чувством реванша. Да и идеи Великой Французской  революции происходят из Англии, а  якобинцы освободили низменный инстинкт французского народа, который держали в узде, пытались облагородить, а потом направили против своего высшего общества, а затем и всей Европы¹⁵… Интересная трактовка революции и неудивительная для представителя немецкой «расы». Но интересно другое – великим идеям революции не придается никакого самостоятельного, ценностного значения. Но об этом позже.

     Стоит остановиться для понимания на том, что понимает Шпенглер под расой – это здоровый и сильный инстинкт народа, в общем, не зависящий от национальных признаков, отличается плодовитостью, амбициями, волей к владению и силе; могут быть народы, обладающие сильной расой, и наоборот, это может зависеть от истории. «Раса» может выдохнуться, а может быть нереализованной, как немецкая или точнее прусская, например.

     «Годы решений», которые изначально Шпенглер планировал назвать «Германия в  опасности», (но после переворота 1933 года, который он приветствовал, было бы провокационно) разделены на три раздела: Политические решения, Мировые войны и супердержавы, Белая мировая революция. В первом разделе он излагает свои основные политические взгляды на обстановку сил в мире, на исторические и политические основания, из которых нужно исходить, чтобы принимать верные решения. Так необходимые Германии. Первое и самое главное, это призыв к действию; второе, действие должно быть без всяких сентиментальностей. История – это история войн, а всякий там идеализм и материализм – это все романтика, которая есть «выражение рационалистического зазнайства из-за недостаточного понимания действительности»¹⁶. А верно оценить действительность  - это значит взглянуть на прошлое «без слез» и начать действовать, творить, так как жить в опасности – это хорошо, это действительная историческая жизнь и она снова вступает в свои права. «Кто не пережил историю такой, какая она есть в действительности, то есть трагичной, навеянной судьбой для глаза, ищущего во всем пользу, то есть без смысла и морали, тот не в состоянии делать историю»¹⁷. Поэтому Шпенглер мирный отрезок перед первой мировой войной считает ненормальным явлением, которое сделало людей сытыми, жадными, безучастными, неспособными переносить несчастье¹⁸ – это не естественно для истории. Человек есть хищник, а мораль – это ложь. Образцы добродетели и социальной этики – это хищники со сломанными зубами.

     Пришло  время цезаризма: печальное шествие  улучшателей мира, начиная с Руссо, закончилось, оставив после себя в качестве единственного памятника  горы печатной бумаги. Теперь человек, цезарь далекий от всех теорий будет управлять большой политикой, которая станет искусством невозможного… Вот так видел будущее Шпенглер и исходя из этого хотел влиять на политику Германии, при этом утверждал, что все что он пишет это судьба, которая неизбежна¹⁹.

     В следующем разделе «Мировые войны  и супердержавы» О. Шпенглер развивает  мысль о том, что началась эпоха  мировых войн, которая продлиться несколько столетий – это означает, что наступило время перехода от системы государств ХVIII века к мировой империи (Imperium mundi), что есть прямая аналогия с Римской Империей²⁰.

     «Мы живем сегодня «между временем». Государственный мир Европы был  в ХVIII веке образованием строгого стиля, как и одновременные творения высокой музыки и математики. Он был благородной формой не только их существования, но и их поведения и убеждений. Везде господствовала старая и сильная традиция. Существовали благородные приличия в правлении, у оппозиции, в дипломатических и военных взаимоотношений государств…. Честь играла еще не оспаримую роль. Все происходило церемониально. Учтиво, как на дуэли»²¹.

     Судьба  Германии в Европе все время играть серединную роль, т. е. поле битвы для  действительных государств. И видимо Шпенглеру действительно было обидно: «Здесь решалось, большей частью немецкой кровью, кому должна принадлежать Передняя Индия…».  Но это было раньше, теперь должен наступить новый порядок, в котором одна сила будет править миром и, безусловно, Шпенглер предсказывает лидерство Германии, как единственно достойной, и это будет способом восстановить справедливость. А война 1914 года была «осадой Германии, как «серединного государства», целым миром, последней попыткой решить старыми методами великие далекие вопросы на немецкой земле… Но после войны факт «Европы» закончился глупо и бесполезно»²².

     И так, для Шпенглера старая Европа побеждена и все ее ценности ничего не стоят: порядок, либеральные конституции, парламентаризм – это не что иное, как ставшая привычкой анархия. Демократия, самоуправление народа –  это простое отсутствие сознающего свою ответственность авторитета правительства, и тем самым, отсутствие действительного  государства. И революции происходят из-за потерей правительством авторитета.

     Далее Шпенглер начинает рассуждать о том, что есть национальное государство  и  что есть нация. Нация  - это  идея, как идея Крестовых походов, идея Рима, фаустовская идея стремления к бесконечному. Под идеей суверенитета народа на самом деле скрывается бесформенная масса, без структуры, господства и целей – это все политический рационализм, который не знает страха авторитетов. Он знает только принципы, произошедшие из теорий и прежде всего – плебейский принцип равенства. «Современный национализм заменяет народ на массу. Он революционней и по своей природе насквозь городской»²³.

     Нелестно  отзывается Шпенглер и  о социалистических движениях, о профсоюзах, также считая их выражением городского плебса, который стремиться удовлетворить свое тщеславие. Да причиной проблем с промышленностью он видит в профсоюзах, их вымогание зарплат, социальных благ… Все это свидетельство падения старого порядка. Он выделяет и другие факты, свидетельствующие о крахе старого: падение авторитета государства, вместо него появляется партия, что для Шпенглера равно анархия; армия из верной монарху становится с 1789 года национальной, народной, то есть уже не подчиняется принципам былой чести. Единственное, на что еще опирался старый порядок до 1914 года, это на сохранивших понятия о чести офицеров²⁴.

     И, наконец, в третьей части «Белая мировая революция» О. Шпенглер объясняет  второй элемент ужасных изменений  - мировая революция. Что это?  Опасность мировой экономики  большевизма или освобождение рабочего класса – нет, это лишь поверхностные  вопросы. Во-первых, она длиться уже более столетия, во-вторых, борьба между государствами и нациями господствует не только между слоями, но и в духовной жизни доходит до отдельного человека: «Почти каждый из нас имеет в себе эту двойственность чувствования и мышления, хотя этого даже и не понимает. Поэтому только немногие приходят к ясному взгляду, на чьей стороне они действительно стоят»²⁵. И, в-третьих, эта революция среди белых продолжиться во второй части: «нападение на всех белых со стороны общей массы цветного населения земли, которая постепенно понимает свою общность»²⁶.

     Эта понимание мировой революции  соотносится с его концепцией культур, с тем, что придет время  цезаризма в Европе, прямая параллель  с Римской историей, а затем  и распада конечно. «Эта революция  длиться более, чем столетие и  в своей основе не имеет ничего общего с «экономикой». Она является длинным периодом разложения всей жизни  культуры, понимаемой как жизненное  тело. Распадается внутренняя форма  жизни, и тем самым исчезает сила, которая с помощью творческой работы создает единство истории государств, религий, искусств…»²⁷.  Историку сложно согласиться с тем, что все эти перемены не имеют ничего общего с экономикой, но не это важно. Его волнуют большего всего духовные стороны, именно с этой точки зрения он смотрит на революция. М бунт низов, «социальные справедливость» для него  - это ненависть низов к культуре, которую они не могут понять, следовательно, нужно уничтожить, и к обществу, которое есть результат истории. Философия О. Шпенглера – это духовное переживание, рефлексия исторической метаморфозы. Осознание разрыва с прошлым, как писал Анкерсмит, становится чуждым и от этого приобретает ауру жути.  

     Заключение.

     Произведения  историков, философов, как писал  тот же Анкерсмит, это «стоны эпохи». Мне нравится это поэтическое  определение и, кажется, О. Шпенглер, как никто другой и в своей  концепции культур, и в политических и патриотических произведениях  выразил индивидуальность своей  эпохи. Это переживание, осознание  мрачной новой действительности, которую нужно преодолеть, для  человека интеллектуального труда, это значит понять и познать, что  О. Шпенглер и проделывает, выстраивая концепции и пророчествуя.

     Его взгляды отражают и всеобще-европейские  духовные проблемы и конкретно-германские, которые, безусловно, переплетаются, как и объективно, так и в субъективных построениях О. Шпенглера. Кризис духовных ценностей, в частности либерализма, демократии, рационализма присущ всей Европе. Идея о том, что рационализм – это критика, а критик есть противоположность творца: он разлагает и составляет; чувство и созидания ему чужды - общеевропейское представление,  об этом писал, например, примерно в тоже время Ортега-и-Гассет.

     И это разочарование в старом породило новые, порывающие со всеми гуманистическими традициями, идеи, которые по сути можно свести к восхвалению «права силы», «права природы», хоть таких они и абсурдны. Отсюда популярность идей «здоровой расы», презрение к сытой и мирной бездеятельной жизни, список можно продолжить.

     Наверное, в разговоре об О. Шпенглере, как  и о любом другом культурном деятеле  того времени, нельзя обойти вопрос моральный  о причастности его к фашизму, об к нему отношению. Факты биографии  говорят о том, что он хоть в  начале и поддержал приход национал-социалистов  к власти, потом режим не поддержал, и его произведения были запрещены. Но это внешняя сторона вопроса, а внутренняя? Связан ли он в своих  идеях, в своей духовной жизни, не внес ли он какую-то долю в будущие преступления немецкого  фашизма, его книги читали и они были популярны. Опять же повторюсь, он во многом не оригинален и не он первый заговорил про «сильную расу»… В общем, моральные вопросы обсуждать можно бесконечно.

     Приведу такую притчу: После смерти перед  судом Божьим предстали злодей –  убийца многих человек и мыслитель, придумавший много идей. И так  рассудил Бог, до того времени будут  грешники мучиться в аду, пока не умрет  последний человек на земле, пострадавший от их грехов. Прошло несколько десятилетий  и все родственники погибших от рук  убийцы умерли, и он освободился. А вот идеи могут прожить далеко не одно столетие, а может и больше того… 

Список  литературы

1. Ортега-и-Гассет, Х. Анатомия рассеянной души. Бароха, П. Древо познания. М., 2008.
2. Патрушев, А. И. Мифы и Миры О. Шпенглера//Новая и новейшая история. 1996, №3,
3. Тавризян, Г. М. О. Шпенглер, И. Хейзинга: две концепции кризиса культуры. М., 1988 г.
4. Хобсбаум «Короткий ХХ век»
5. Шпенглер, О. Политические произведения. М., 2009. 227 с.