Народная карнавально – смеховая культура

Из античного  мира смеховая культура перешла в  средневековье, сохранив свою языческую  сущность, несмотря на победу христианства. Более того, смеховая культура проникла в самую сокровенную часть  христианства — в церковную службу, став ее составной частью на долгое время, пока церковная и светская жизнь не приобрели значительных различий. Смеховые обычаи средних  веков лишь генетически связаны  с языческими религиозными обрядами, они свободны от религиозных догматов, мистики, доказательством чего являются пародии и на сам церковный  культ.

В средние века смеховая народная культура проявилась в основном как карнавальная, площадная (действо  происходило на площади), хотя карнавалом не ограничивалась. Кроме карнавала, существовали особые “праздники дураков” (festa stultorum), праздник осла, а также — как часть церковного обряда — “пасхальный” и “рождественский” смех, при котором во время праздничного богослужения священник произносил речи, не всегда отвечающие требованиям повседневной морали.

Не только карнавал имел народно-площадную форму. Даже церковные храмовые праздники сопровождались ярмарками с площадными увеселениями, в которых участвовали “уроды”, великаны, “ученые” звери и др. Смех сопровождал и гражданские церемониалы и обряды, — пишет М. М. Бахтин, — шуты и дураки были неизменными их участниками и пародийно дублировали серьезные действия — чествования победителей турниров, посвящение в рыцари и др. Даже на бытовых пирушках выбирались “бобовые” король и королева “для смеха”. У многих народов от весенних обрядов сохранились обычаи выбирать “майскую королеву”, которая олицетворяет весну. Соответственно “король” должен олицетворять зиму [25].

У карнавала средних  веков есть свои непреложные законы: он не делит участников на исполнителей и зрителей; карнавал не смотрят, в  нем живут, так как по своей  идее он всенароден; пока карнавал совершается, ни для кого нет никакой другой, некарнавальной жизни. Таким образом, карнавал несет в себе две идеи: это идея особой карнавальной свободы и идея возрождения и обновления жизни. Как писал Бахтин [25], в карнавале сама жизнь играет другую, свободную (вольную) форму своего осуществления, свое возрождение и обновление на лучших началах.

Официальные праздники  принципиально отличались от карнавала. Они были серьезны, не уводили от существующего общественного уклада не даровали человеку освобождения от реальности, а наоборот, еще сильнее закрепляли и утверждали неизменность и вечность существующего миропорядка, его ценностей, норм, идеалов. Официальность всегда обращена в прошлое, в отличие от карнавала, который торжествовал освобождение от господствующих норм, был праздником обновления. На время карнавала как бы упразднялись иерархические отношения, которые подчеркивались на официальных праздниках. Фамильярность карнавала — особое состояние раскованности, при котором каждый человек ощущал себя равным среди равных. Существовал и особый карнавальный язык, богатый и способный выразить мироощущение народа, враждебное всему застывшему, раз и навсегда данному. Для него, как говорит Бахтин, характерна логика “обратности” “наоборотности”, мира “наизнанку”, логика “снижений”, профанации, шутовских увенчаний и развенчаний [25]. Смех карнавала всенароден, он — не индивидуальная реакция на какое-либо отдельное явление, а направлен на весь мир и его устройство, высмеивает всё и вся, в том числе и самих участников.

Влияние карнавального  мироощущения на городскую культуру было велико, так как города средневековья  жили в условиях карнавала в общей  сложности до трех месяцев в году. В повседневной жизни также невозможно было полностью преодолеть карнавальное мышление. Даже те люди, которые обычно предавались ученым трудам, не избегли  мощного воздействия карнавального  смеха. Школяры, монахи, высокопоставленные церковники и ученые богословы умели  веселиться, уходя от привычной серьезности. Одно из произведений — “монашеские  шутки” (Jоса топасоrит) — написано на “ученой” латыни, но представляет собой пародийные трактаты богословского и теоретического характера. Здесь все обряды и богословская идеология показаны в смеховом аспекте.

Миру известны пародийные произведения, которые показывают, как глубоко проникала смеховая карнавальная культура в стереотип  средневекового человека. Например, освященная традицией вольного “пасхального”  смеха “Вечеря Киприана” дает карнавальную версию всего Священного писания. Были созданы пародийные дубли на все стороны и моменты церковного культа и вероучения, пародировались различные литургии, молитвы, в том числе и священнейшие — Отче наш и Ave Maria, церковные гимны и псалмы. Эта литература не была враждебна христианству, она его не высмеивала, а, как это ни покажется странным, сохраняла и частично использовала в “празднике дураков”, который шел по календарю следом за праздником Рождества Богоматери и проводился в том же храме теми же богослужителями.

Конечно, нельзя считать, что городская культура обособлена от сельской или культуры средневекового воинства. Но именно город являл  собой соединение всех противоречий и противоположностей средневековья  в целом. Ведь город был административным центром, здесь находились резиденция сеньора, если город был в его  власти, или епископский дворец, ратуша и прочие официальные учреждения. Здесь были сосредоточены ремесленные  цеховые организации со своей  сложной структурой, деловыми отношениями, обычаями, праздниками, процветали торговля и ростовщичество. Здесь можно  было встретить богатого купца и  расчетливого крестьянина, веселого подмастерья  и солидного цехового мастера, бродячего  монаха, школяра, разорившегося рыцаря и спесивого сеньора.

Городская культура повлияла на развитие языка. Деловая  переписка, любые документы, ученые и богословские трактаты, некоторые  уличные представления, разговоры  монахов и школяров, богослужения и пародии на них — все это  писалось, читалось и слушалось пока еще на латинском языке. Но уже  просыпался и разворачивался, расширяя свое влияние, народный язык, тот, что  до этого существовал как варварский. Разговорная, “кухонная” латынь мешалась с народными говорами в шутовских  площадных представлениях и народной литературе. Именно в городе появилось  крамольное и забиячливое “Сказание о Лисе” — одно из первых сатирических произведений.

Это произведение заслуживает  внимания, так как, во-первых, оно  связано со старинными баснями, известными всему европейскому миру из античных источников, во-вторых, сами басни —  продукт древнейшей индоевропейской  культуры, гораздо старше античности. Герой басен — Лис, носящий  германское имя: Рейнгард, Рейнеке, Ренар. Один остроумный поэт (XII в.) дал всему циклу повестей о Лисе (всего их двадцать шесть) название “Роман о Лисе” или “Роман о Ренаре”, которое звучало как сатирическое сопоставление с рыцарскими или куртуазными романами, намекая, что народ на свой манер изображает жизнь высшего общества, рыцарей и дам. Это изображение носит характер маскарада, при котором звери имеют все чины и черты феодального общества.

Звериная держава  управляется императором Львом  по имени Нобль (Благородный). Он действительно  благороден и справедлив, но его  окружают коварные хитрые вассалы: волк Изегрим со своей мрачной и ненасытной супругой, хитрый кот Тьебо, обжора и тугодум медведь Брюн, трусливый, глупый и угождающий всем баран Белин. Осел Бернар имеет титул архиепископа. Но и лис Ренар — вовсе не герой, а воплощение разбоя, беззакония и насилия. Ренар еще и смутьян, он издевается над императором и ослом-архиепископом, над всеми, кто пытается внушить ему послушание. В его проделках отражается дух общества, в котором он живет и в котором решающим оказывается право кулака. Героем же становится простой крестьянин, охраняющий свой дом от произвола мелких и крупных хищников. Именно у него Ренар униженно просит милости и суда над своей четвероногой братией.

Хотя основу “Романа” составляет народная сказка, сложившаяся  в сельской культуре, но только город  со своим сатирическо-карнавальным мышлением мог так по-карнавальному выразить недовольство основами строя, пародирующее “высокую” литературу своего времени а также отразить неоднородность общества и городской среды [121, т.3].

В этом романе проявилась еще одна особенность всей средневековой  культуры — символичность. Для средневекового человека вообще многие предметы окружающего мира — символы божественной воли или замысла (подробнее о христианских символах см. в гл. XV). Но не только христианская символика царила в мышлении и мировосприятии. Многие явления природы, еще не раскрытые познанием, читались как приметы, отзвуки некоего нематериального, мистического начала, уходящего корнями в далекое языческое прошлое. В искусстве большое место занимали описания снов, видений, толкований различных знаков, предсказывающих будущее, исход любого начинания. Особенно явственно это проявляется в литературных произведениях и в архитектуре, наполненной различными фантастическими фигурами, другими элементами, имеющими глубокий смысл и значение для взора средневекового человека. В искусстве постепенно появляются символические обобщения, различного рода аллегории, выражающие какие-либо качества или стремления людей: аллегории Верности или Благочестия, Любви или Смирения и т. д. В романе о Лисе мы тоже видим пример аллегорического изображения мироустройства и человеческих отношений. Каждый социальный слой имел свою символику, так же, как и свой образ жизни и особый слой культуры. Поскольку сословная иерархия не способствовала взаимопроникновению элементов этих культур, то мы имеем дело каждый раз с вполне оформленной культурой того или иного сословия. Так, можно говорить об особой культуре и образе мышления крестьянина и феодального вельможи, горожанина и цехового ремесленника, воина или рыцаря.

 

Заключение

 

В этой курсовой работе мы рассмотрели историю и современность  карнавальной культуры в истории  человечества.

Христианская церковь  всегда внушала людям, что смех —  это орудие дьявола, который соблазняет людей, а затем смеётся над  ними. И церковь в Средние века всячески преследовала народную смеховую культуру, бродячих актеров и ярмарочных скоморохов. Священники говорили, что  Бог нигде не смеётся в Евангелии, он плачет, когда узнает о смерти Лазаря.

А потому слёзы, а  не смех стали особо почитаемы  в православной традиции духовности. Однако, именно в России была создана лучшая в ХХ веке теория смеха — книга Бахтина «Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья», которую теперь знают во всем мире и называют теорией смеховой, или карнавальной, культуры.

Исследование Бахтина  во славу смеха, как проявления духа свободы и творчества, было написано в тяжелые годы репрессий, вопреки  «серьезному», «неулыбающемуся» духу диктата и насилия.

Одно из определений  карнавала у М.М. Бахтина —  «это вторая жизнь народа, организованная на начале смеха»15. Интересно, что смех действительно стал той силой, которая  разоблачила, унизила и развеяла власть коммунистической идеологии.

Недавно в мире состоялось обсуждение действий исламистов, которые  обиделись, когда в Дании появились  карикатуры на их пророка и в диспуте  о том, можно ли делать карикатуры на пророка Мухаммеда или нет, вспоминали Гойю и Вольтера, а мне  на память сразу пришла поэзия вагантов.

В ней было много  богохульства, но авторами этих стихов являлись столпы церкви, которые писали богословские трактаты, и в то же время развлекались «похабными» стишками.

И вся карнавальная культура тоже состоит в том, чтобы  в смешной, «низкой» форме представить  свои символы веры, от этого они  не перестают быть символами, и вера не перестает быть верой.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Список литературы

 

 Аверинцев С.С. Судьбы  европейской культурной традиции  в эпоху перехода от античности  к средневековью // Из истории  культуры средних веков и Возрождения.- М.: «Наука», 1976.

 Бахтин М.М. Творчество  Франсуа Рабле и народная культура  средневековья и Ренессанса. - М.: «Искусство», 1990.

 Воронько О. „Ох,  карнавал – дивовижний бал!”// Краєзнавство. Географія. Туризм.- 2004.- №6.- с.1-3.

 Гринштейн А.Л. Карнавал и маскарад: два типа культуры //

 История Европы. Средневековая  Европа. Т.2.- М.: «Наука». -1992.

 Лермонтов М.Ю. Избранное.- М.: «Худ. л-ра», 1980.

 Ливанова Т. Средние  века // История западноевропейской  музыки до 1789 года: Учебник в 2-х  тт. Т. 1.- М.: «Музыка», 1983.

 Некрылова А.Ф. Русские народные городские праздники и зрелища.- Ленинград: «Искусство», 1988.

 Немирович -Данченко В.И. МаскерадЪ.- М.: Изд-во Моск. ун-та, 1961.

 Рябцев Ю.С. История  русской культуры XVIII-XIX вв.- М.: «Владос», 1997.

 Семёнова Л.Н. Очерки  истории быта и культурной  жизнь первой половины XVIII в.- Ленинград:  «Наука», 1982.-с.69-70.

 Танцерова І.В. Народная смеховая культура // Все для вчителя.- 2003.- №13-14.-с.60-61.

 Шендрик А.И. Теория культуры.- М.: ЮНИТИ-ДАНА, Единство, 2002.

 Ястребицкая А.Л. Праздники и торжества в средневековой Европе в свете современных исследований: темы, проблематика, подходы к изучению: (Обзор материалов конф. в Падерборне, 1989 г.) // Социал. и гуманит. науки. Отеч. и зарубеж. лит. Сер. 5. История. - М.: «ИНИОН», 1995. - N 2. – с.33.

 Танцерова І.В. Народная смеховая культура //Все для вчителя.-2003.-№13-14.-с.60-61.

 История Европы. Средневековая  Европа. Т.2.- М.: «Наука».- 1992.- с.44.

 А.Л. Гринштейн Карнавал и маскарад: два типа культуры //

 Аверинцев С. С. Судьбы  европейской культурной традиции  в эпоху перехода от античности  к средневековью // Из истории  культуры средних веков и Возрождения.  -М.: «Наука», 1976.- с. 61.

 Бахтин М. М. Творчество  Франсуа Рабле и народная культура  средневековья и Ренессанса. - М.  «Искусство», 1990. - с. 54.

 См. Шендрик А.И. Теория культуры.- М.: ЮНИТИ-ДАНА, Единство, 2002.- с.231.

 Ястребицкая А.Л. Праздники и торжества в средневековой Европе в свете современных исследований: темы, проблематика, подходы к изучению: (Обзор материалов конф. в Падерборне, 1989 г.) // Социал. и гуманит. науки. Отеч. и зарубеж. лит. Сер. 5. История. - М.: «ИНИОН», 1995. - N 2. – с.33.

 Ливанова Т. Средние  века // История западноевропейской  музыки до 1789 года: Учебник в 2-х  тт. Т. 1.- М.: «Музыка», 1983.-с. 58-71

 Лермонтов М.Ю. Избранное.- М.: «Худ. л-ра», 1980.- с.56.

 Немирович -Данченко В.И. МаскерадЪ.- М.: Изд-во Моск. ун-та, 1961.- с.88.

 Семенова Л.Н. Очерки  истории быта и культурной  жизнь первой половины XVIII в.- Ленинград:  «Наука», 1982.- с.69 - 70.

 Рябцев Ю.С. История  русской культуры XVIII-XIX вв.- М.: «Владос», 1997.-с.67.

 Некрылова А.Ф. Русские народные городские праздники и зрелища.- Ленинград: «Искусство», 1988.- с.34-37.

 Воронько О. „Ох,  карнавал – дивовижний бал!”// Краєзнавство.Географія.Туризм.-2004.-№6.-с.1-3.

 Бахтин М. М. Творчество  Франсуа Рабле и народная культура  средневековья и Ренессанса. - М.: «Искусство», 1990.- с.13.

Алексеенко Н.В. Русская  крестьянская колонизация Рудного  Алтая в ХVIII-ХIХ вв. // Сибирь периода феодализма.- Вып. 2: Экономика, управление и культура Сибири XVI - XIX вв.- Новосибирск, 1965.