Наука как социальный институт

 
      Весьма злободневной является проблема предотвращения негативных последствий  применения новейших технологий. Экономико-технологические  внедрения, игнорирующие гуманистические  цели и ценности, порождают многочисленные последствия, разрушающие человеческое бытие. Беспокоит отставание и запаздывание осознания данного круга проблем. Вместе с тем именно обоснованная экономическая стратегия в отношении  технических наук, технологической  и инженерной деятельности нуждается  в выверенных и точных ориентирах, учитывающих всю масштабность и  остроту проблемы взаимодействия мира естественного и мира искусственного, экономики и наукоемких технологий, экспертизы и гуманитарного контроля.       

Ученые приходят к выводу, что если научная деятельность по производству фундаментальных знаний и их приложению будет приостановлена хотя бы на 50 лет, она никогда не сможет возобновиться, так как имеющиеся  достижения будут подвергнуты коррозии прошлого. Другой важный вывод касается спектра проблем, связанных с  соотношением экономики и науки, и подчеркивает необходимость контроля со стороны инвестиций. Анализ статуса  современного российского ученого  указывает на существование в  науке многих уровней – психологического, институционального, социокультурного. Однако современное состояние российской экономики не позволяет сделать этот статус высоким и значимым; современный ученый находится на грани профессионального выживания.      

Современный технический  мир сложен. Его прогнозирование  – одна из наиболее ответственных  сфер, сопряженных с действием  эффектов сложных систем, не поддающихся  полному контролю ни со стороны ученых, ни со стороны властных, государственных  структур. Правомерно ли возлагать  всю ответственность за применение научных открытий на интеллектуальную элиту? Вряд ли. В современном прогнозировании  должна быть рассмотрена не просто система «техническое устройство –  человек», а комплекс, в котором  заявлены параметры окружающей среды, социокультурные ориентиры, динамика рыночных отношений и государственных приоритетов и конечно же общечеловеческие ценности.      

Обсуждая взаимосвязь  науки и власти, ученые отмечают, что и сама наука обладает властными  функциями и может функционировать  как форма власти, господства и  контроля. М. Фуко, пытаясь выяснить взаимосвязь между властью и  знанием, проанализировал науку  как форму власти и обосновал  идею «знание – власть».      

Однако в реальной практике власть либо курирует науку, либо диктует ей свои властные приоритеты. Существуют такие понятия, как национальная наука, престиж государства, крепкая  оборона. Понятие «власть» тесно  связано с понятием государства  и его идеологии. Сточки зрения государства  и власти наука должна служить» делу просвещения, делать открытия и предоставлять  перспективы для экономического роста и развития благосостояния народа. Развитая паука есть показатель силы государства. Наличие научных  достижений обусловливают экономический  и международный статус государства, тем не менее жесткий диктат власти неприемлем.      

Для отечественной  истории проблема идейного столкновения науки и власти особенно остра. В  свое время и кибернетика, и археология, и генетика были объявлены лженауками, преследовались, многие ведущие ученые были репрессированы. Для развития науки важны свобода научного поиска, некоторый либерализм, определенная дистанцированность от властных указаний. Наука не может быть близка тотальной идеологии. Споры, дискуссии, полярные мнения, критичность являются питательной почвой науки, но они не допускаются тоталитарной идеологией. Тоталитарные режимы всегда приводили к деформации науки.      

Вместе с тем  в практике институционализированной науки сфера власти ответственна за принятие решений о развитии того или иного направления или проекта. Власть предстает как механизм, обладающий возможностью подчинять, управлять или распоряжаться действиями других людей или структур. Следует отметить особую форму организации научного труда по закрытому принципу. С целью максимальной отдачи и намерением изолировать группы перспективных ученых-разработчиков от внешнего мира строились ученые городки. Эта тенденция была свойственна Советскому Союзу, сейчас но такому принципу работает ряд японских компаний. Это свидетельствует о тенденциях локализации и изоляции науки от общего фона социокультурных ориентации.       

Взаимосвязь науки  и власти можно проследить по линии  привлечения ведущих ученых к  процессу обоснования важных государственных  и управленческих решений. В ряде европейских государств и в США  ученые привлекаются к управлению государством, обсуждают проблемы государственного устройства и государственной политики. В России дело обстоит иначе: власть обеспечивает ученым крайне скромное содержание, а ученые получают возможность  не нести никакой ответственности  за состояние дел в стране.      

Вместе с тем  наука имеет специфические цели и задачи, ученые придерживаются объективных  позиций, для научного сообщества в  целом не свойственно при решении  научных проблем обращаться к  третейской инстанции власть имущих, также как неприемлемо для  него и вмешательство власти в  процесс научного поиска. При этом следует учитывать различие фундаментальных  и прикладных наук, и если фундаментальные  науки в целом направлены на изучение универсума, то прикладные должны решать тс пели, которые ставит перед ним  производственный процесс, способствовать изменению объектов в нужном для  него направлении. Их автономия и  независимость значительно снижена  по сравнению с фундаментальными науками, которые требуют огромных капиталовложений и отдача от которых возможна лишь через несколько десятилетий. Это нерентабельная отрасль производства, сопряженная с высокой степенью риска. Отсюда возникает проблема определения наиболее приоритетных сфер государственного финансирования.

 
      Современное состояние науки вызывает необходимость государственного регулирования  темпов и последствий научно-технического развития, прикладных инженерных и  технологических приложений и их гуманитарного контроля. Когда же наука ориентируется на идеологические принципы того или иного типа государства, она превращается в лженауку. Подлинной  целью государственной власти и  государственного регулирования науки  должно быть обеспечение роста научного потенциала во благо человечества.      

Важной государственной  проблемой является создание благоприятных  условий для научной деятельности ученых. Если в западных странах  профессия ученого является престижной деятельностью, то в России это выглядит несколько иначе. По данным Центра исследований статистики науки, в 90-х годах ХХ века страну покинуло 25 тыс. человек  занятых прежде в науке, а с 2000 года – по наши дни около 3 тыс. ученых. На данный момент персонал, занятый  научными разработками в России составляет менее 840 тыс. человек. Сюда входят и  те кто обслуживает работу ученых (например, лаборанты). Самих исследователей (собственно ученых) насчитывается 491 тыс. В США эта цифра составляет 1261 тыс. чел., в Японии – 646 тыс. По числу ученых на долю населения, занятого в экономике в списке стран лидирует Финляндия. Рейтинг «научности» – число ученых на 10 тыс. человек населения, занятого в экономике составляет: в Финляндии – 164 чел., Японии – 99, США – 86, России – 75, Турции – 11, Мексике – 6.      

Российскому государству  необходимо увеличить ассигнования на науку, хотя бы до уровня развитых государств. В этих странах на науку тратится не менее 2% от ВВП. Например, Израиль  на эти цели использует 3,5% от ВВП, Япония – 3,05%, США – 2,6%, Россия лишь 0,54%.      

Современный мировой  рынок наукоемкой продукции оценивается  в 2 трлн 300 млрд долл. Из них 39% приходится на продукцию США, 30% - Японию, 16% – Германии и только 0,3% – на долю России. Производство наукоемкой продукции обеспечивает всего 50 макротехнологий, из которых 46 приходится на 7 промышленно развитых государств. США ежегодно получают от экспорта наукоемкой продукции примерно 700 млрд долл., Германия – 530, Япония – 400.      

Россия, по мнению академика  Н.А. Платэ, способна побороться за 10-15 макротехнологий из тех 50, что определяют потенциал развитых стран. Это авиационные и космические технологии, технологии нефтедобычи и переработки, новые материалы и др. В случае успеха можно претендовать на получение 120-180 млрд долл. в год, обеспечивая одновременно социальный спрос на науку и высшее образование, рост количества мест и примерно трехкратное повышение ВВП на душу населения. По оценке экономиста Ю. Шишкова, килограмм сырой нефти дает прибыль в 2,5 цента, килограмм бытовой техники – 50 долларов, а килограмм электроники и информационной техники – 5 тыс. долларов. По другим данным рубль, вложенный в космические проекты, приносит прибыль примерно равную доллару.            

3. Эволюция способов  трансляции научных  знаний      

Человеческое общество на протяжении своего развития нуждалось  в способах передачи опыта и знания от поколения к поколению. Синхронный способ (коммуникация) указывает на оперативное адресное общение, возможность  согласования деятельности индивидов  в процессе их совместного существования  и взаимодействия. Диахронный способ (трансляция) – на растянутую во времени передачу наличной информации, «суммы знаний и обстоятельств» от поколения к поколению. Различие между коммуникацией и трансляцией весьма существенно: основной режим коммуникации – отрицательная обратная связь, т.е. коррекция программ, известных двум сторонам общения; основной режим трансляции – положительная обратная связь, т.е. передача программ, известных одной стороне общения и неизвестных другой. Знание в традиционном смысле связано с трансляцией. Оба типа общения используют язык как основную, всегда сопутствующую социальности, знаковую реальность.      

Язык как знаковая реальность или система знаков служит специфическим средством хранения, передачи информации, а также средством  управления человеческим поведением. Понять знаковую природу языка можно  из факта недостаточности биологического кодирования. Социальность, проявляющаяся как отношение людей по поводу вещей и отношение людей по поводу людей, не ассимилируется генами. Люди вынуждены использовать внебиологичсские средства воспроизведения своей общественной природы в смене поколений. Знак и есть своеобразная «наследственная сущность» внебиологичсского социального кодирования, обеспечивающая трансляцию всего того, что необходимо обществу, но не может быть передано по биокоду. Язык выступает в роли «социального» гена.      

Язык как явление  общественное никем не придумывается  и не изобретается, в нем задаются и отражаются требования социальности. Как продукт творчества отдельного индивида язык – это бессмыслица, не имеющая всеобщности и поэтому воспринимаемая как тарабарщина. «Язык так же древен, как и сознание», «язык есть непосредственная действительность мысли», – таковы классические положения. Различия в условиях человеческой жизнедеятельности неизбежно отражаются в языке. Так, у народов Крайнего Севера существует спецификация для названий снега и отсутствует таковая для названий цветков, не имеющих для них важного значения. Человечество накапливает знания, а затем передает их последующим поколениям.      

До возникновения  письменности трансляция знаний осуществлялась при помощи устной речи. Вербальный язык – это язык слова. Письменность определяли как вторичное явление, замещающее устную речь. Вместе с тем, более древней египетской цивилизации  были известны способы вневербальной передачи информации.

 
      Письменность – чрезвычайно значимый способ трансляции знаний, форма фиксации выражаемого в языке содержания, позволившая связать прошлое, настоящее  и будущее развитие человечества, сделать его надвременным. Письменность – важная характеристика состояния и развития общества. Считается, что «дикарское» общество, представляемое социальным типом «охотника», изобрело пиктограмму; «варварское общество» в лице «па стуха» использовало идео-фонограмму; общество «землепашцев» создало алфавит. В ранних типах обществ функция письма закреплялась за особыми социальными категориями людей – это были жрецы и писцы. Появление письма свидетельствовало о переходе от варварства к цивилизации.      

Два типа письменности – фонологизм и иероглифика – сопровождают культуры разного типа. Обратной стороной письменности является чтение, особый тип трансляционной практики. Революционную роль имело становление массового образования, а также развитие технических возможностей тиражирования книг (печатный станок, изобретенный И. Гуттенбергом в XV веке).       

Существуют разные точки зрения на соотношение письменности и фонетического языка. В античности Платон трактовал письменность как  служебный компонент, вспомогательную  технику запоминания. Известные  диалоги Сократа переданы Платоном, так как Сократ развивал свое учение в устной форме.      

Начиная со стоицизма, отмечает М. Фуко, система знаков была троичной, в ней различалось означающее, означаемое и «случай». С XVII века диспозиция знаков становится бинарной, поскольку  определяется связью означающего и  означаемого. Язык, существующий в свободном, исходном бытии как письмо, как  клеймо на вещах, как примета мира, порождает две другие формы: выше исходного слоя располагаются комментарии, использующие имеющиеся знаки, но в  новом употреблении, а ниже –  текст, примат которого предполагается комментарием. Начиная с XVII века возникает проблема связи знака с тем, что он означает. Классическая эпоха пытается решить эту проблему путем анализа представлений, а современная эпоха – путем анализа смысла и значения. Тем самым язык оказывается не чем иным, как особым случаем представления (для людей классической эпохи) и значения (для современного человечества).      

Естественный, устный язык мыслится как наиболее близкий  к означаемому. При этом слова, голос ближе к разуму, чем письменный знак. Христианская истина «В начале было слово» именно со словом связывает мощь творения. Письменность мыслилась как способ изображения речи и как способ замены личного участия: вместе с тем она ограничивала свободную рефлексию, приостанавливала поток мыслей. Заимствованный из византийской культуры церковнославянский язык был первым письменным языком на Руси. Церковнославянская письменность стала выполнять образовательную и проповедническую функции, выражая духовные истины православного вероучения. Церковнославянский язык дополнялся невербальными языковыми формами: язык иконописи, храмового зодчества. Светская русская культура тяготела не к символическому, а к логико-понятийному, рациональному способу передачи знаний.