Предпосылки возникновения культуры

Под первобытной  культурой принято понимать архаичную  культуру, которая характеризует  верования, традиции иискусство народов, живших более 30 тыс. лет тому назад и давно умерших, либо тех народов (например, затерянные в джунглях племена), которые существуют сегодня, сохранив в нетронутом виде первобытный образ жизни. Первобытная культура охватывает преимущественно искусство каменного века, это до- и бесписьменная культура.

Первобытное искусство  — искусство эпохи первобытного общества. Оно возникло в позднем  палеолите около 33 тыс. лет до н. э., отражало воззрения, условия и образ  жизни первобытных охотников (примитивные  жилища, пещерные изобр

ажения животных, женские статуэтки). У земледельцев и скотоводов неолита и энеолита появились общинные поселения, мегалиты, свайные постройки; изображения стали передавать отвлеченные понятия, развилось искусство орнамента. В эпохи неолита, энеолита, бронзового века у племен Египта, Индии, Передней, Средней и Малой Азии, Китая, Южной и Юго-Восточной Европы сложилось ис-

кусство, связанное с земледельческой мифологией (орнаментированная керамика, скульптура). У северных лесных охотников и рыболовов бытовали наскальные изображения, реалистические фигурки животных. Скотоводческие степные племена Восточной Европы и Азии на рубеже бронзового и железного веков создали звериный стиль.

Первобытное искусство  — только часть первобытной культуры, куда помимо искусства входят религиозные  верования и культы,

особые традиции и обряды. Поскольку о них уже  шла речь, рассмотрим первобытное  искусство.

Подлинное возникновение  искусства антропологи связывают  с появлением homo sapiens, которого иначе именуют кроманьонским человеком. Кроманьонцы (так назвали этих людей по месту первой находки их останков — гроту Кро-Маньон на юге Франции), появившиеся от 40 до 35 тыс. лет тому назад, были людьми высокого роста (1,70—1,80 м), стройных, крепкого телосложения. У них был вытянутый узкий череп и отчетливый, чуть заостренный подбородок, который придавал нижней части лица треугольную форму. Почти во всем они походили на современного человека и прославились как отличные охотники. У них была хорошо развита речь, так что они могли согласовывать свои действия. Они мастерски изготовляли всевозможные орудия на разные случаи жизни: острые наконечники для копий, каменные ножи, костяные гарпуны с зубцами, превосходные рубила, топоры и т. д.

Предпосылки возникновения культуры

Культура настолько  тесно связана с человеком, что  человеческое общество без культуры просто немыслимо. Но обходятся же без  культуры животные! Если так, то возникает  весьма интересная проблема необходимости  культуры для человека. Ее можно  разделить на ряд подпроблем: 1) как животные обходятся без достижения культуры; 2) действительно ли у животных нет зачатков культуры и 3) почему человечество начало форсировать свое развитие именно в сторону культуры, а не в какие-то иные стороны.

Почему  культура не нужна  животным

Животные весьма неплохо вписаны в окружающий их мир, и если они смогли продержаться на Земле в течение многих миллиардов лет, значит, они не так уж плохо  приспособлены. Еще лет двести назад  ученые полагали, что бог сотворил всех тварей именно так, чтобы они  были наилучшим образом приспособлены  к своей среде обитания, однако позже выяснилось, что географическая оболочка Земли непрерывно меняется, океаны наступают на сушу и уходят с нее, периодически происходят оледенения или, напротив, наступают периоды  засух и небывалой жары. Иными  словами, постоянных физико-химических условий на Земле нет, и вслед  за их изменениями должны меняться и организмы. Следовательно, весь мир  живых существ Земли непрерывно эволюционирует.

В середине XIX века эта истина получила статус научного факта в концепции дарвинизма . Согласно учению Чарльза Дарвина, любые незначительные отличия каждого конкретного организма от прототипа могут стать очень существенными в борьбе за существование. И именно эта борьба и направляет естественный отбор по определенному пути. Выживают только те особи, у которых случайно оказались нужные особенности тела или поведения, так что ничего конструировать самому организму не нужно; это за него делает Его Величество Случай. Поэтому никакой культуры не может быть в принципе, она совершенно не нужна.

В ХХ веке, однако, ограниченность дарвинизма постепенно стала заметна невооруженным  глазом. Если бы выживали только приспособленные  к данным сиюминутным условиям, то основная масса родившихся живых  существ, не имеющих случайных отличий, погибла бы тут же, и мир оказался бы забитым трупами неприспособленных. Но что еще хуже, совершенно неясно, каким образом должны были сохраняться  в наследственности случайные отклонения выживших родителей. Более того, согласно концепции номогенеза отечественного ученого Л.С. Берга, строение тела далеких потомков намечается уже у их предков, так что эволюция происходит не случайно, а вполне закономерно. А в трудах другого отечественного биолога, И.И. Шмальгаузена, было показано, что имеются два типа отбора, стабилизирующий , и эволюционный , и если для первого важно сохранить любой вид живых существ именно таким, каков он есть, то для второго важно изменить его в сторону приспособления к изменившимся условиям существования. Иными словами, организм должен быть перестроен .

Здесь уже мы не можем сказать безоговорочно, что данный процесс не имеет с  культурой ничего общего. Напротив, если бы речь шла о том, что человек  по своему желанию должен был бы изменить свой внешний вид, то каждый из нас отнес бы подобные изменения  к сфере культуры . Однако у живых существ есть отличия: их перестройка происходит, во-первых, не по желанию , и во-вторых, вообще никак не связана ни с сознанием (которого у них нет), ни даже с деятельностью мозга (которого нет ни у растений, ни у одноклеточных, ни у доклеточных существ). Нет у них и произвола или какой-либо воли . За их перестройку отвечает не мозг, а генетическая система , аппарат, открытый только в ХХ веке (тогда как мозги животных известны людям тысячелетия), работа которого пока еще лишь начинает выясняться. Именно там конструируются будущие формы организма, хотя как это происходит, мы пока не можем сказать ничего вразумительного, равно как и о планах или чертежах этого будущего организма, построение которого занимает несколько миллионов лет. Наконец, речь идет именно о перестройке организма, но не окружающей его среды, так что уловить будущее окультуривание ландшафта в этой деятельности почти невозможно.

Но по сути дела на этом сходство с культурой и  ограничивается; пока генетическая система  чутко реагирует на запросы среды  обитания и перестраивает организм, никакой потребности в культуре, то есть в системе придуманных мозгом и воплощенных в материале внешней среды объектов, включенных в деятельность живого существа , не возникает. Так, например, при понижении температуры окружающей среды у наземных животных вырастает шерстяной покров; в человеческой культуре та же проблема решалась вначале тем, что человек покрыл себя шкурой убитых им животных; позже место всей шкуры занял сваляный в толстый пласт подшерсток – войлок ; еще позже шерсть стали прясть в нитки, из которых получали ткани , а уж из ткани шилась одежда . Но шерсть на кожном покрове животных – это и есть пригнанная по их фигуре одежда; при наличии разных температурных режимов в течение года подшерсток то разрастается, то выпадает; иными словами, природная «одежда» на теплое время года «снимается». Тем самым природа в виде перестроек организма достигает того же результата, что и культура.

Генетическая  система очень консервативна  и может перестроить организм на протяжении тысяч поколений; в  самом быстром случае – на протяжении десятков поколений. На адаптивную прижизненную перестройку организма она не рассчитана, и если некоторые насекомые  проходят очень сложные изменения  через фазы личинки, куколки и  взрослого организма, то не потому, что такие изменения предназначены  только для одной особи, а потому, что таков путь всех поколений. Для  прижизненных и очень быстрых  изменений поведения, а возможно, и формы живого существа потребовалась  гораздо более мобильная система  – нервная . А ее самой развитой частью стал головной мозг.

Появление головного  мозга стало мощным фактором адаптации  поведения животного к условиям окружающей среды. Помимо безусловных  рефлексов появились условные, система  которых образовала навыки . Отныне каждый организм стал отличаться от другого своим прижизненным опытом ; в дополнение к видовым свойствам у организма появились и индивидуальные . А это означает, что у животных возникли физиологические предпосылки для создания культуры . Но пока генетическая система справлялась со своими задачами, никаких потребностей в культуре, несмотря на наличие предпосылок, не было.

Тем самым на вопрос о том, нужна ли культура животным, ответ может быть такой: в принципе она может быть нужна, если генетическая система перестает справляться  со своими задачами, но до определенного уровня развития мозга у животных нет нужных механизмов для ее создания .

Зачатки культуры у животных

По мере развития интеллекта деятельность животных становится все более сложной. Уже насекомые  отличаются строительной деятельностью, причем пауки ткут ловчую сеть (нить испускают из себя), пчелы строют соты (воск имеет органическое происхождение), но термиты уже используют материал окружающей среды для постройки гигантских термитников. Постройки (хатки) строют бобры, гнезды вьют птицы, используя для этого растения. При этом интересно: по данным одного орнитолога птицы его местности со временем немного изменили вид гнезда, из чего он заключил, что помимо инстинкта в строительной деятельности живых существ играет роль и обучение. Это прямо противоречит тезису Маркса о том, что в основе деятельности животных лежит только инстинкт.

Самые сложные  виды построек из пернатых имеет птица  шалашник, названная так за то, что создает не гнездо, но брачный дворец, соединяя определенным образом пучки травы так, что получается некий шалаш из нескольких помещений. Однако комнатки сами по себе еще не привлекают внимание самки до тех пор, пока они не устланы перышками в качестве ковра; но из всех типов покрытий у одного вида шалашников выше всего ценятся только синие перышки, которых нет у самих шалашников – самец, желающий завоевать сердце свой подруги, обязан утащить их у птиц другого вида. Если проводить аналогию с таким видом человеческой деятельности, как строительство, то в случае шалашников пред нами возникает не только архитектурное сооружение определенного стиля, но и с соответствующей внутренней отделкой.

Животные умеют  пользоваться орудиями. Так, дятловый вьюрок прибегает к помощи маленькой  палочки, если не может дотянуться до насекомого в коре дерева. Ворона, желающая выпить воды из сосуда и не достающая  до нее клювом, начинает бросать  в сосуд камешки, чтобы уровень  воды поднялся. Шимпанзе любят лакомиться термитами, для чего уже не только используют орудия в виде веточки, но и предварительно обдирают зубами веточку  от лишних сучков и листочков. Опустив  веточку в термитник, обезьяны ждут, пока насекомые начнут по ней подниматься, а затем аккуратно слизывают  добычу, словно лакомки мороженое. Иными  словами, в ряде случаев имеется  не только навык употребления орудий, но и навык их изготовления.

Еще более удивительны  зачатки духовной культуры у животных. Всем известно, что птицы поют, но мало кто знает, что далеко не вся  песня птиц инстинктивна. «Можно заключить, – отмечает зоопсихолог Реми Шовен, – что некоторые характеристики песни у зябликов должны заучиваться на ранней стадии развития, когда сами птенцы не способны еще издать ни одного звука. По-видимому, начиная с сентября, они усваивают, что песня должна состоять из трех фраз и что они могут позволить себе украсить финал; сами же «фиоритуры» образуются только в результате соревнования между многими певцами.. Врожденной является лишь самая общая основа песни...»[1, с. 385]. Таким образом, заученная часть песни зябликов очень напоминает заученную людьми часть музыкальной культуры, а украшения в виде самостоятельно придуманных «фиоритур» сопоставимы с человеческим музыкальным творчеством. И хотя эти части песни идут на основе инстинкта, они все же не сводятся к нему.

Еще больше напоминает культуру очеловеченная речь обезьян. Поскольку голосовой обезьян  приматов иной, чем у человека, научить  их говорить звуками не удалось ни одному исследователю. Однако неожиданный  успех выпал на долю тех ученых, которые обучали шимпанзе речи жестами, принятыми среди глухонемых, например, варианту, известному под именем амслен. Оказалось, что обезьяны не только способны беседовать своими лапами с человеком, но со временем могут поддерживать беседы и друг с другом; тем самым часть человеческой культуры становится элементом культуры животных, хотя и в эксперименте. А в жизни можно наблюдать, например, использование собаками автобуса или лифта в качестве транспортного средства, а также переход оживленной улицы по сигналу светофора вслед за человеком. Иными словами, животные высокого интеллектуального уровня способны вобрать в свое поведение некоторую часть человеческой культуры, для понимания и воспроизведения которой у них сформировались соответствующие нейрофизиологические механизмы.

Все это приводит к выводу о том, что при попадании  в сложные условия, в которых  врожденные механизмы инстинктов уже  не срабатывают, а на освоение адаптивного  поведения отпущено не слишком большое  время, животные вынуждены вырабатывать зачатки культуры.

Почему  обезьяны не становятся людьми?

Такой вопрос часто  задают студенты. Если процесс эволюции всех живых существ на Земле продолжается, и магистральной линией развития является человеческое общество с его культурой, то обезьяны должны «очеловечиваться», то есть прежде всего «окультуриваться». Однако мы этого не замечаем. В чем же дело?