Распространение славянской письменности на Руси. Роль Кирилла и Мефодия

                                           Содержание 

1. Письменность  на Руси в IX – X вв……………………….……2

2. Краткие биографические сведения о Кирилле и Мефодии…7

3. Просветительная деятельность святых братьев……………...8

4. Распространение славянской письменности после смерти Кирилла и Мефодия……………………………………………17

5. Список  литературы…………………………………………….18

                            Письменность на Руси в IX – X вв.

Происхождение письменности на Руси, время её возникновения, её характер – одна из самых дискуссионных  проблем русской истории. Долгое время господствующей была традиционная точка зрения, согласно которой письменность была принесена на Русь из Болгарии в связи с официальным принятием  христианства в 988 г. Но уже в середине прошлого столетия учёным стали известны отдельные факты, в основном литературного  характера, свидетельствующие о  наличии христианства и письменности на Руси задолго до официального крещения. При этом проникновение письменности на Русь связывается обыкновенно  с её христианизацией, которая, по мнению большинства исследователей, не была единовременным событием. Процессу христианизации Руси, подробному рассмотрению имеющихся  фактов и легенд, начиная с конца VIII в., посвящена монография О.М. Рапова.

Первый  комплекс более достоверных сведений связан с эпохой византийского патриарха  Фотия (60-е годы IX в.), явившегося инициатором  просвещения южных славян и вдохновителем  миссии Кирилла и Мефодия. В некоторых  источниках, относящихся ко времени  его деятельности, имеются отдельные  сведения и о крещении «Руси». Одним  из таких свидетельств является легенда, согласно которой византийский император  Василий Македонянин послал в 866 г. архиепископа, крестившего русских. Этот же архиепископ ввёл у новообращённых язычников видоизмененное греческое письмо.

В «Окружном  послании» восточного митрополита, написанном Фотием в 867 г., говорится, что  руссы изменили «эллинскую и безбожную  веру… на чистое христианское учение…  и приняли пастыря и с великим  тщанием исполняют христианские обряды». Нет единого мнения об этнической принадлежности руссов, ряд учёных относят эти сведения к Руси не Киевской, а Азовско-Черноморской, другие связывают их с миссионерской  деятельностью одного из солунских  братьев, третьи называют Русь готскую, норманнскую и т.д., но сам факт крещения «русской» дружины сомнений не вызывает. В русской летописи, в легенде князе Аскольде, также  сообщается. Что Василий Македонянин  заключил мир с «прежереченными  русы и приложи сихъ на христианство».

Целую дискуссию, продолжающуюся до наших  дней, вызвала публикация сообщения  о «русских письменах», содержащегося  в VIII главе Жития Кирилла, дошедшего  до нас во множестве относительно поздних списков. По сведениям этого источника, Константин во время путешествия к хазарам остановился в Крыму, в Херсонесе и нашёл там Евангелие и Псалтырь, написанные «русскими письменами», а также человека, владеющего русским языком, и от него быстро научился читать и понимать это письмо, чем удил многих. Ряд ученых считали и считают до сих пор, что эти «русские письмена» - письмена восточных славян, которые послужили основой для азбуки, изобретенной позднее Константином, другие – что имеется в виду перевод Библии на готский язык, третьи определяют их как «сурские» - т.е. сирийские письмена и т.д. Последняя версия в наши дни является наиболее распространённая, но это место из Жития Константина до сих пор остаётся загадочным, т.к. у каждой из гипотез есть свои плюсы и минусы. Однако этот источник связывает наличие письменности в Крыму (В Херсонесе) с христианством.

Ряд сведений о древней письменности на Руси имеется  у арабских и европейских писателей  и путешественников Х в. Широко известно сообщение Ибн-Фадлана, путешествовавшего  на Волгу в 920 – 921 гг.; который в  рассказе о похоронах знатного руса упоминает, что после погребения в середине кургана был водружён столб «белого тополя» и на нём написано имя умершего и имя  царя руссов. Арабский географ Аль-Массуди, умерший в 956 г, сообщает, что видел  пророчество, начертанное в одном  из «русских храмов» на камне. Арабский учёный Ибн-эль-Недим в своём труде  «Книга росписи наукам» передает сообщение, услышанное им от одного из кавказских князей о том, что руссы  имеют письмена, вырезанные на дереве, и прилагает образец этого  письма в своей зарисовке. Немецкий историк н. ХI в. Титмар Мерзенбургский пишет о том, что в славянском языческом капище он видел идолов с надписанными именами. Е.Ф. Карский  в 1928 году задолго до открытия берестяных грамот, но, к сожалению, без конкретного  указания на источник, писал, что пропускные грамоты, паспорта, по сведениям арабских писателей Х в., писали на белой  древесной коре.

К сожалению, все эти источники литературного  плана содержат лишь отрывочные сведения и не приводят образцов этой «русской»  письменности, что допускает разного  рода толкования. Лишь Ибн-эль-Недим  даёт собственноручную зарисовку надписи  «на куске белого дерева», замечая  при этом, что сам он не знает, представляет ли она слова или отдельные буквы. Но эта надпись настолько искажена, стилизована под арабское письмо, что расшифровать её до сих пор не удалось. Невозможно даже отнести её к определённой графической системе. Делались попытки найти общие черты этой надписи со скандинавскими рунами, объявить за образец дохристианского славянского письма, или считать пиктографической маршрутной картой. Обширная литература существует по поводу географического и этнического определения «русов».

О существовании  дохристианской письменности на Руси содержаться данные и в русских  летописях. Прежде всего, само начало погодной записи в Повести временных лет  начинается с 852 г., что заставляет предполагать, что летописец XI в. пользовался какими-то более ранними записями. В составе  летописи сохранились и тексты договоров  киевских князей с Византией –  Олега (911) и Игоря (944). Практика оформления межгосударственных отношений с  помощью письменных говорит о  наличии письменности. В самих  текстах договоров содержатся и  конкретные указания на использование  письменности. Согласно дипломатической  практике того времени, договоры заключались  в двух экземплярах «о двою харатью», причём один экземпляр удостоверялся  византийским императором и передавался  русским послам, другой, на котором  клялись русские послы – передавался  византийской стороне. В одной из статей договора имеется указание на письменные завещания, которые составляли русские купцы: при их наличии  имущество умершего в Византии русского купца получали наследники: «кому  будети писал наследити именье его».

В договоре Игоря 944 г. говорится о процедуре  переговоров. Русских послов привели  к греческим боярам и сановникам и речи обеих сторон записывали «на  харатье». В тексте самого договора упоминается, что русские послы  и купцы должны отныне предъявлять  грамоты, выданные великим князем и  адресованные на имя византийского  императора. Ранее удостоверением личности были печати – золотые для послов и серебряные для купцов. В заключении приводится текст клятвы, из которой  следует, что среди русских послов и купцов уже были не только язычники, но и христиане: христиане клянутся церковью св. Ильи и «честным крестом» не нарушать «все, еже есть написано», а языческая часть посольства клянётся по обычаю и Перуном. Таким образом, тексты договоров недвусмысленно указывают на развитую практику письменного оформления межгосударственных отношений уже в Х в. Но какова была эта письменность, на каком языке писались договоры? Об этом летописи умалчивают. Так как сами тексты договоров сохранились в более поздних списках, то о времени включения их в летописи, языке и алфавите, на котором они были написаны, о составе договоров и времени их перевода и даже подлинности ведётся давняя полемика. В середине ХIХ в. такой видный филолог и знаток древнерусского языка, как И.И. Срезневский, пришёл к выводу, что оба договора была написаны на греческом языке, а затем переведены на русский, позднее многие исследователи высказывали сомнения о времени перевода. Например, В.М. Истрин считал, что варварская и бесписьменная Русь не могла быть равноправным партнером Византии. Договоры были переведены с греческого оригинала, но не в Х, а в ХI в., вероятно, при дворе Ярослава Владимировича. Полемизируя с приведённым выше мнением, С.П. Обнорский в результате изучения языка договоров, пришёл к заключению, что появление текстов договоров в переводе с греческого языка приблизительно должно совпадать со временем их фактического заключения. На основании анализа языковых особенностей договора 911 г. он считал, что перевод с греческого был сделан болгарином, а окончательная редакция – русским писцом. В отличие от этого договора, договор Игоря 944 г. переведён более квалифицированно, международные термины даны по-гречески, без перевода, менее ощутим болгарский языковой элемент.

Таковы  основные литературные свидетельства  о «русской» письменности IX – X вв. Каждое из них известно уже многим поколениям исследователей и по каждому  из приведённых сведений имеется  обширная литература, содержащая самые  различные их истолкования. В задачу данной работы не входит их специальный  анализ. Краткий перечень литературных сведений о «русской» письменности показывает известную ограниченность этих данных, дошедших в поздних  списках и допускающих различное  толкование, хотя комплекс их, несомненно, указывает на использование какой-то письменности в русском раннефеодальном  государственном объединении уже  в IX – X вв.

Эти отдельные  факты об использовании письменности в дохристианской Руси в прошлом  веке, как правило, рассматривалось  как некоторые любопытные факты, вне процесса исторического развития. Обычно появление письменности связывалось  лишь с деятельностью византийских или иных миссионеров по распространению  христианства, изолированно от социально-экономических  процессов, характеризовавших сложение раннефеодального государства Древней  Руси.

Заслугой  учёных советского периода является постановка вопроса о появлении  письменности на Руси в связи с  общим социально-экономическим развитием, с внутренними потребностями  складывающегося государства. Ф. Энгельс  в работе «Происхождение семьи, частной  собственности и государства» отмечает, что настоятельная потребность  в письменности (имеется в виду развитое буквенное письмо) возникает  на стадии разложения родового строя и перехода к государству. Советские исследователи подошли именно с этих позиций и к вопросу о появлении письменности на Руси. Основываясь на данных о социально-экономическом развитии формировавшегося в IX – X вв. раннефеодального русского государства и данных письменных источников, они пришли к выводу, что письменность на Руси существовала ещё до официального принятия христианства. Трудами таких учёных как Б.Д. Греков, М.Н. Тихомиров, Б.А. Рыбаков, Д.С. Лихачёв, Л.В. Черепнин выяснено, что формирование и укрепление государственного начала, сложение раннефеодального государства на Руси активно происходило уже в IX – X вв. Возникновению письменности в связи с формированием государства, в связи с ростом внутренних потребностей страны посвящены специальные работы М.Н. Тихомирова и Д.С. Лихачёва. Д.С. Лихачёв вопрос о начале русской письменности связывал с вопросом о начале русской государственности, рассматривая появление письменности как один из фактов исторического развития. Оценивая уже известные данные о письменности на Руси (договоры с Византией 911 и 944 гг., свидетельства восточных авторов, летописные данные и недавно открытую в то время гнёздовскую надпись), Д.С. Лихачёв приходит к выводу, что использование письменности на Руси нашло широкое применение помимо церковной богослужебной литературы ещё до официального крещения, что к Х в. письменность прошла уже сравнительно долгий путь развития. Характерной особенностью древнейшей стадии развития письменности он считал её многоалфавитность. В качестве временных алфавитов, использовавшихся на Руси до образования относительно единого раннефеодального государства, могли использоваться, по гипотезе Д.С. Лихачёва, кириллица, глаголица или буквы греческого алфавита, или какого-либо иного. М.Н. Тихомиров предполагал, что господствующим алфавитом уже в то время была кириллица (по данным гнёздовской надписи), а «русские письмена», упомянутые в Житии Кирилла, по его мнению, представляли сочетание греческих букв с какими-то дополнительными знаками.

В русле  общих внешнеполитических задач  рассматриваются и упомянутые выше договоры Руси с Византией. В результате рассмотрения и сравнительно-исторического  анализа и изучения русских и  иностранных источников А.Н. Сахаров  приходит к выводу, что в IX – X вв., при зарождении древнерусского раннефеодального государства, складывается его внешняя  политика, отражающая интересы феодализирующейся  знати. Вместе со становлением древнерусского государства складывалась и развивалась  древнерусская дипломатическая  система. В свете этих исследований перестают вызывать сомнения и недоумения и данные о письменности, следующие из текстов договоров 911 и 944 гг. Напротив, время письменных оформлений дипломатических отношений с Византией и другими странами следует значительно удревнить, по крайней мере, до IХ в. (договор «мира и любви» 860 г., заключённый в результате похода руссов на Константинополь).

Краткие биографические сведения о Кирилле и  Мефодии.

 
    Чтобы ответить на все эти вопросы, надо сначала пристальнее вглядеться в личность самого Кирилла, повествуя  о котором, даже "Полный православный богословский энциклопедический словарь" вначале почтительно приписывает: «философ».

Братья  были уроженцами греческого порта Фессалоники (ныне Салоники), известного под названием  Солунь. Здесь кончалась Византия, и начинались необъятные земли славян - наших предков. Жители Солуня хорошо знали язык македонских славян, поскольку  в самом городе и особенно в  его окрестностях проживало многочисленное славянское население. Отец мальчиков  был греческим военачальником , а  мать - славянкой, поэтому Мефодий  и Константин хорошо знали язык , хотя по национальной принадлежности они скорее были греками. Не случайно, император Михаил в напутственном  слове сказал: “Вы оба солуняне, а все солуняне хорошо говорят  по-славянски”.

Старший из братьев, Мефодий, по-видимому, не был  лишен организаторских способностей и имел навыки административной деятельности: в течение ряда лет он был правителем какой-то славянской области в Византии, возможно на юго-востоке, в Македонии, но ушел с должности в монастырь  Олимп (Малая Азия). Младший брат, Константин, с детства обнаруживал  необычайные дарования. Еще в 15 лет  Константин читал Григория Богослова, одного из глубокомысленнейших отцов  Церкви. Слух о способностях юноши  достиг Константинополя, и император  Михаил III взял его ко двору в товарищи по учению к своему сыну. Он учился под  руководством знаменитого Фотия, будущего патриарха, и изучил античную литературу и науку. В “Житии” Константина  сказано так: “Когда же пришел в  Царьград, отдали его учителям, чтобы  учился. И в три месяца овладел  всей грамматикой и за иные взялся науки, научился же и Гомеру, и геометрии, и у Фотия диалектике, и всем философским учениям, а сверх  того и риторике, и арифметике, и  астрономии, и музыке, и всем прочим эллинским учениям”. Константин , имевший  доступ ко двору императрицы Феодоры, после отказа от выгодной женитьбы, принял сан священника и стал хартофилаксом (библиотекарем) при патриаршей библиотеке, а после тайного ухода в  монастырь, стал преподавать эллинскую  и христианскую философию в Магнаврской академии - Константинопольской высшей школе (отсюда прозвище Кирилл-"философ"). Вместе с Фотием он упорно занимался филологией.