Проблема безработицы в Республике Казахстан

ПРОБЛЕМЫ  БЕЗРАБОТИЦЫ И  БЕДНОСТИ В КАЗАХСТАНЕ И ПОИСК МЕХАНИЗМОВ ИХ ПРЕОДОЛЕНИЯ

Ключевые  слова:

масштаб безработицы, бедность, переписи населения, профсоюзное движения РК, закон "О занятости  населения", комплексная  экономическая политика

Вестник КазГУ. Серия Экономическая. Алматы, 2000, №3-4

Одними из наиболее острых проблем современной экономики  Республики Казахстан являются масштабы безработицы, низкий уровень жизни  населения и распространение  бедности - вопросы, теоретическое и  практическое обсуждение которых было предпринято в рамках научного круглого стола, организованного под руководством ректора Казахского Государственного Университета им. аль-Фараби, доктора экономических наук, профессора Нарибаева Купжасара Нарибаевича, с участием специалистов Агентства РК по статистике, Казахского научно-исследовательского института труда, общественного фонда "Алматинский фонд содействия занятости", а также Немецкого общества по техническому сотрудничеству.

Анализ наблюдаемых  негативных явлений в сфере занятости, а также происходящих постоянных изменений в государственной политике в этой области серьезно затруднен из-за недостатка четких критериев и индикаторов динамики социальных процессов в республике. Особенно это касается показателей безработицы, официально регистрируемый уровень которой, как известно, значительно отстает от ее реальных размеров. К примеру, специалисты Агентства РК по статистике, регулярно публикуя данные Министерства труда и социальной зашиты населения "О численности безработных, состоящих на учете в центрах занятости", приводят и экспертные оценки общей безработицы в Казахстане (см. показатели таблицы 1 "Уровень безработицы в Республике Казахстан").

С другой стороны, данные государственной статистики о численности безработных, полученные расчетным путем, недостаточны в силу того, что Агентство РК по статистике не проводит регулярные выборочные обследования населения и другие исследовательские мероприятия, позволяющие анализировать безработицу с показателями вторичной, дополнительной, временной занятости, а также скрытой безработицы. Хотя в Казахстане исследованием тенденций скрытой безработицы занимается Министерство труда и социальной защиты РК, известно, что это ведомство занимается сбором необходимых данных от предприятий (практикующих вынужденные отпуска и введение режимов неполного рабочего времени) лишь "по мере поступления информации", сомнения о прозрачности которой имеют серьезные основания.

В настоящее  время, согласно информации отдела статистики труда Департамента цен и труда  Агентства РК по статистике, данный государственный орган готовится обнародовать итоги прошедшей год назад переписи населения по "распространению занятого населения по видам экономической деятельности", а также планирует провести пилотный проект специализированного выборочного обследования занятости населения в двух регионах Казахстана - Североказахстанской и Алматинской областях.

Пока лишь известны характерные результаты специального обследования уровня жизни, проведенного статистическим агентством в 1996 году. Так, в материалах четырехлетней давности, опубликованных в 1999 году в сборнике "Уровень жизни населения в Казахстане", отношение населения к возможности потерять работу по критерию "очень беспокоит" распределилось следующим образом: этот ответ статистикам дали 72,9% городских жителей восточного региона страны и 75,8% сельского населения западных областей Казахстана. При этом трудно назвать минимальными аналогичные показатели, зафиксированные в то время счетчиками у горожан западного региона (как оказалось, 59,3% среди опрошенного городского населения были всерьез обеспокоены проблемой безработицы) и сельских жителей южных областей страны, доля которых составила чуть меньше половины сельских граждан юга - 45%. Кстати, удельный вес южного городского населения, опасающегося потерять работу, на тот период оказался равным 77,2%. Характерно, что в г.Алматы процент такой категории жителей был зарегистрирован на уровне 61,4%, в центральных областях - 61,6% среди населения, проживающего в городской и 50,3% - в сельской местности; а на севере - 66% и 55,8% - соответственно (из восточных жителей села подобным образом ответили 64,7% респондентов).

Логично, что "совсем не беспокоит" опасность потерять работу затронула охват горожан  лишь от 2,6% (среди восточных жителей) до 10,5% (на западе страны); при этом к указанной категории ответов можно отнести характерные данные о 3,6% доле граждан сельского юга. Самыми оптимистичными в этом плане можно назвать лишь северо-казахстанских жителей села, 9,5% из которых на тот период оказались относительно уверенными в своем трудовом будущем.

Конечно, в настоящее  время данные четырехлетней давности несколько утрачивают свое значение. Но интересно, что именно с 1996 года в  официальных статистических сборниках  стали приводиться не только субъективные оценки социального положения казахстанских граждан, а динамика распространения бедности в Казахстане.

Речь идет о  показателе доли населения, имеющего доходы ниже прожиточного минимума, которая  в настоящее время в республике составляет 34,5% казахстанцев. А полную картину граждан, живущих ниже черты бедности, за последние четыре года, можно представить в таблице 3 "Уровень бедности в Республике Казахстан".

Однако насколько  цифры о практически 35% доле бедных среди всего населения Казахстана отражают реальный уровень жизни и бедности в республике?

Сегодня, похоже, никто не сможет дать однозначный  ответ на этот вопрос, так как  непрозрачность казахстанской экономики  в целом и особенно социально-трудовых отношений не нуждается в доказательствах. А объективность информации о происходящих процессах в экономике зависит не столько от количества исследований и экспертных оценок государственных органов, сколько от регулярного потока данных от всех субъектов рынка, для которых государство и должно устанавливать четкие правила игры и предоставлять твердые гарантии, заинтересовывая в открытости* .

Тем не менее, именно проблема бедности населения становится ключевой для всего государства, начиная от простых граждан и, заканчивая казахстанским правительством, которое, как известно, с 2000 года "поставило задачу ориентировать всю социальную политику на борьбу с бедностью" (1).

Известно при  этом, что наше государство намерено "предоставлять адресную (выделено авт.) социальную помощь на основе критерия бедности и перенести оказание социальной помощи в регионы" (1). Однако механизм реализации такой социальной политики, а точнее, методы поиска действительно нуждающихся в финансовой поддержке со стороны государства граждан, объективно, в силу той же непрозрачности экономики, остаются неясными. Пока не опубликован проект Закона "Об адресной социальной помощи малообеспеченным гражданам", ожидающий сегодня ратификации со стороны парламента и президента РК, по большому счету, неизвестно, каким категориям граждан и по каким критериям будет оказываться подобная помощь (если не считать планов правительства по введению "субъективного" анкетирования граждан, учета их личного имущества и доходов).

В этом плане  можно согласиться с кандидатом экономических наук, доцентом кафедры "Менеджмент" КазГУ им. аль-Фараби Сейсеном Джумамбаевым, который в ходе круглого стола подчеркнул, что разработка государственной программы с бедностью - положительный факт, но необходимо дать четкие ответы на вопрос, как ее провести, какую разработать при этом методику, каким образом оказать реальную помощь гражданам, чтобы в то же время не пострадала возможность охвата всех нуждающихся. Не секрет при этом, что "усиление адресное™" - это потенциальное повышение административных издержек, от бремени которых как раз должно освободиться государство.

В принципе, в  какой-то степени ответ на вопрос о методах адресной поддержки  малообеспеченных граждан уже должен был дать Закон РК "О прожиточном  минимуме", введенный в действие с 1 января 2000 года. Дело в том, что  этим законом в Казахстане впервые было определено понятие "черты бедности". В частности, в пункте 3 статьи 4 прямо сказано, что "черта бедности служит критерием для оказания социальной помощи малообеспеченным гражданам". Однако в отношении понятия "черты бедности" в законе приведена лишь такая характеристика, что это - "граница дохода, необходимого для удовлетворения минимальных потребностей человека (что, по идее, отвечает существующему в теории и приведенному в законе определению прожиточного минимума - прим. авт.), устанавливаемая в республике в зависимости от экономических возможностей".

Это неконкретное определение, очевидно, подразумевает  экономические возможности регионов, так как с начала прошлого года мы являемся свидетелями процесса "передачи всей основной части социальной помощи вниз". Как было сказано вице-премьером Ержаном Утембаевым на II Конгрессе финансистов Казахстана, государство всерьез рассчитывает на то, что "многие программы должны осуществлять местные органы власти, исходя из своих особенностей, приоритетов и своего перечня социальных программ".

Конечно, большой  практический интерес вызывает экономическая  основа "политики децентрализации  государственных функций и разделения ответственности центра и регионов за финансирование республиканских  и местных бюджетных программ". Именно за указанными положениями в упомянутом Заявлении Национального банка и Правительства РК был приведен целый перечень "неотложных мер по реформированию бюджетной системы государства", где признается, что "предусматривается разработать и внедрить среднесрочные стабильные нормативы. Межбюджетные взаимоотношения потребуют усовершенствования методики расчета субвенций из республиканского бюджета в местные бюджеты и изъятий из местных бюджетов в республиканский бюджет".

В ходе круглого стола, в отношении конкретных вопросов борьбы с безработицей, членом рабочей группы по разработке готовящихся изменений в Закон РК "О занятости населения", директором общественного фонда "Алматинский фонд содействия занятости" Анастасией Курасовой было подчеркнуто, что в этот проект вносится предложение о необходимости ежегодного (с 2001 года) выделения целевого транша каждому региону для финансирования политики занятости в объеме 1 % от поступлений социального налога, ставка которого, как известно, составляет 26% от фонда оплаты труда* * .

Несмотря на то, что норматив отчислений социального  налога в местные бюджеты с  начала 2000 года составляет 80,8% (а 19,2% направляется в республиканский бюджет, ориентированный  в социальной сфере в основном на выплату "солидарных" пенсий), судя по выступлению Анастасии Курасовой, действующая система изъятий из бюджетов регионов и нормативов расходования средств по местным бюджетным программам на образование и первичную медицинскую помощь, оформленных Законом "О республиканском бюджете", не позволяет говорить о полноценном распределении поступлений части социального налога на "нужды" занятости и борьбы с безработицей.

Конечно, с финансовой стороной проблемы о распределении  средств на программы безработным  тесно связан вопрос об организационной структуре государственного муниципального менеджмента. Другими словами, всех интересует "положения" об ответственности за направление бюджетных денег, а также механизма реальной отдачи от их инвестирования.

В Казахстане, где  в 1999 году в соответствии с изменениями в законе "О занятости населения" был ликвидирован Государственный фонд содействия занятости и упразднены областные центры занятости - биржи труда и модельные центры г. Алматы и г. Астаны "с передачей их функций коммунальным государственным казенным предприятиям за счет средств местных бюджетов", вряд ли неожиданным можно назвать недавнее выступление министра труда и социальной зашиты Николая Радостовца, который констатировал "проблему полного развала системы занятости. Если раньше трудоустройством занимались государственные структуры, то сейчас они превращены в республиканские госпредприятия, которые необоснованно зарабатывают деньги, заключая нередко фиктивные договоры с работодателями, что вызывает недоверие людей к системе трудоустройства..." (2).

Действительно, в Республике Казахстан, по словам бывшего  директора Алматинского модельного центра занятости, а в настоящее  время

главы общественного  фонда "Алматинский фонд содействия занятости" Анастасии Курасовой, было закрыто 16 бирж труда, и, как оказалось, свои виды уполномоченных организаций существуют лишь в Кзыл-Ординской, Южно-Казахстанской и Павлодарской областях, где работают областные управления занятости, имеющие свои региональные подразделения. Что касается г. Алматы, то здесь осталось лишь 6 казенных предприятий, созданных взамен служб занятости, но не имеющих сегодня источников финансирования.

Характерно, что  в настоящее время по вновь  готовящиеся изменения в проект закона "О занятости населения" закладываются рекомендации рабочей группы о возобновлении единой структуры занятости, имеющей статус государственной службы, - то есть то, от чего только в прошлом году отказался Казахстан. Показательно, что Казахстан, согласно выводам (сделанным в ходе круглого стола) доктором Ириной Кауш (главного координатора проекта "Политика рынка труда" Немецкого общества по техническому сотрудни-честву), не имея государственной структуры занятости вертикального подчинения, тем самым противоречит Конвенции № 88 Международной организации труда "Об организации службы занятости".