Структурные кризисы их сущность и последствия

      В эту же группу организаций входят спецслужбы ряда стран (в том числе  и развитых, и наиболее развитых), обладающие значительной степенью самостоятельности. Источником этой самостоятельности является, во-первых, распространенная более широко, чем это может быть признано, практика "самофинансирования спецопераций" (во многом подпитывающая мировую наркоторговлю, нелегальную торговлю оружием и технологиями) и, во-вторых, реализация слишком деликатных и не поддающихся огласке интересов не допускающих огласки методами (причем эти интересы носят как национальный, так и частный характер, включая интересы корпораций и частные интересы высших лиц соответствующих государств и спецслужб).

      Упрощение процесса коммуникаций, позволившее  создавать весьма эффективные сетевые  структуры, распределенные не только в  географическом, но и в правовом отношении (что позволяет минимизировать и юридический риск), резко повысило влиятельность всех негосударственных участников мировой конкуренции.

      Более того: оно впервые позволило оказывать  весьма значительное влияние на общество и отдельно взятому, не образующему  никакой организации человеку, без  них обреченному на полное бессилие (классическим, хотя и крайним примером является случай Унабомбера).

      Новая структура конкуренции, определяющая и будущая определять в ближайшие  годы мировую среду, в которой  будет существовать Россия, практически  не подвергается анализу. Между тем применение стандартных подходов исключает из рассмотрения целый ряд важных субъектов этой конкуренции и в результате делает неадекватным как анализ, так и получаемые на его основе выводы.

      Современная глобальная конкуренция (частным, хотя и фундаментальным, структурирующим случаем которой является  конкуренция между цивилизациями), ведется разнородными субъектами, существующими в различных плоскостях, преследующими несопоставимые цели и действующими разнородными методами. В силу фундаментальных различий в системе ценностей и образе действия они не способны понять друг друга, а значит - прийти к долгосрочному (не тактическому, заключаемому ради достижения локальной цели) соглашению.

      Общим знаменателем, к которому сводятся их усилия, является влияние на развитие человечества. В бизнесе эту роль выполняет прибыль, но глобальная конкуренция носит надэкономический характер и ведется за навязывание миру своей модели развития. Материальные блага оказываются естественным результатом окончательного успеха и приятным, но всего лишь побочным следствием успеха частичного. В этом современная глобальная конкуренция напоминает биологическую: ее смыслом является экспансия в чистом виде.

      При сопоставлении сил участников конкуренции  следует ориентироваться не столько на масштаб их деятельности (хотя он сам по себе служит важным ресурсом - залогом устойчивости), сколько на масштаб "ликвидных", высвобождаемых ресурсов. Учитывать надо все ресурсы, в том числе организационные, интеллектуальные и коммуникативные, которые участник конкуренции может высвободить для участия в ней в различные моменты и на различные сроки.

Незаменимыми  ресурсами являются обладание технологиями и склонность к агрессии (стратегическая оборона - единственный гарантированный  путь к поражению).  
 

      2.3.Трансформация систем управления.

      Распространение технологий формирования сознания подорвало  эффективность не приспособленных  к ним общественных и корпоративных  систем управления. Их общими пороками стали самопрограммирование, отрыв  от реальности, сосредоточение на пропаганде вместо решения реальных проблем и отгораживание от общества.

      Однако  вызов, брошенный им технологиями формирования сознания не менее десятилетия назад, не мог остаться безответным и  уже породил стремление к восстановлению внутренней целостности управляемого общества хотя бы по отдельным значимым параметрам.

      Это стремление порождает усиление процессов  делегирования ответственности  и перенос внимания управленческой науки с трансформации традиционных пирамидальных организационных структур в конструирование независимых сетевых структур. Управление последними осуществляется не столько прямыми воздействиями, сколько изменения среды их функционирования (в первую очередь информационной и финансовой компонент этой среды).

      Предельное  выражение этой тенденции - попытки разработки теории эвристического управления (в противовес обычному, основанному на формальной логике).

      Вместе  с тем нельзя исключить, что, наряду с осознанным совершенствованием систем управления людьми, происходит и их стихийная эволюция как некоторых целостностей, элементами которых являются образующие их чиновники и, что не обязательно, управляемые структуры. Аналогии между функционированием организаций и живых организмов достаточно очевидны и подкрепляют тот факт, что многие эффективные действия организаций, обеспечивающие достижение стоящих перед ними целей, не осознаются не только сотрудниками, но даже и руководителями этих организаций.

      Принятие  гипотезы о формировании в организациях (и тем более - в обществах) надличностного "коллективного разума" позволяет предположить, что распространение технологий формирования сознания является не вызовом ему, но средством повышения его эффективности, важным этапом его саморазвития. В этом случае устаревшие технологии управления, не соответствующие указанным технологиям, будут сметены не просто в силу своей неэффективности, но как оковы, мешающие самореализации коллективного разума.

Скорость  их замены новыми технологиями управления, не просто сохраняющими эффективность  в условиях массового и хаотического применения технологий формирования сознания, но и использующего их для повышения своей эффективности, станет одним из ключевых факторов конкурентоспособности уже в ближайшем десятилетии. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

2.4. Сохранение общественной идентичности. 

      В ближайшее десятилетие первичным  условием конкурентоспособности того или иного общества станет уже  не эффективность государственного управления, как сейчас, но сохранение и углубление самой общественной идентичности. Особую роль будет играть совершенствование и поддержание устойчивой системы общественных ценностей, действенно мотивирующих общество к достижению успеха в глобальной конкуренции.

      Общество, не сознающее себя как обособленная целостность, участвующая в жестокой конкуренции, равно как и общество, господствующая в котором система мотивации не ориентирована на коллективный успех в этой конкуренции, обречены на поражение и в конечном счете - на деструкцию.

      Пример  тому дает не только СССР, но и множество "конченых стран", еще четверть века назад представлявших собой хотя и не самые развитые, но все же стабильные, единые и обладающие определенными позитивными перспективами территории.

      Самоидентификация советского народа, базировавшаяся на чудовищных жертвах гражданской  и Великой Отечественной войн, а также на коллективном успехе в период "оттепели" (социальный, технологический и идеологический прорыв, символом которого стал полет Ю.Гагарина), разрушилась в период горбачевской "катастройки". Сегодня российское общество стоит перед необходимостью обретения новой самоидентификации, что, как показывает история, отнюдь не представляет собой принципиально неразрешимой задачи.

      Так, самоидентификация американского  общества была подорвана не только перед гражданской войной 1861-1865 годов, но и совсем недавно - в конце 60-х (когда обращенный к Никсону лозунг "объедините нас!" был не только предвыборным преувеличением).

Восстановление  самоидентификации российского  общества, "обретение субъектности", нужда в которой остро ощущается  уже сейчас, может идти только на базе идеи "конструктивного реванша" в глобальной конкуренции и путем глубокой реидеологизации общества. Идеология одна способна соединить социальные и национальные группы в единый коллектив, сплоченно участвующий в мировой битве за рынки и ресурсы, а в конечном счете - за перспективу. Она же - единственный генератор энтузиазма, удесятеряющего как физические и административные, так и интеллектуальные силы общества.

В современной  России попытка восстановления целостности  общества пока контрпродуктивна. После краха идеологии, ориентированной на складывание "новой исторической общности людей - советского народа", и попыток заменить ее заведомо непригодной для всего общества идеологией торжествующих спекулянтов, общественное самосознание упало на первичный, национальный уровень. Так как для многонациональной страны это смертельно опасно, государство (если забыть об анекдотических попытках ельцинского периода инстинктивно попыталось обеспечить общественное единство на более высоком, чем национальный, уровне - на уровне религии .

    Действительно, Россия не только сохранилась в период феодальной раздробленности и татаро-монгольского ига, но и развивалась до создания Петром Первым национальной бюрократии именно на религиозной, православной основе. Но путь, который был передовым еще пять веков

      назад, сегодня оборачивается своей  противоположностью, так как Россия соединяет представителей всех великих  религий мира и атеистов. Деление  на более чем сотню национальностей  менее разрушительно, чем на несколько конфессий, из-за:

      * размытости национального чувства  (особенно у преобладающей нации  - русских), сглаженного далеко зашедшим  формированием наднациональной  общности - советского народа;

      * количественного и особенно культурного  доминирования русских, хотя и подрываемого массовым вторжением более активных и сплоченных беженцев с постсоветского пространства;

* того, что разделение на множество  относительно небольших групп,  сдерживающих и уравновешивающих  друг друга, меньше угрожает  целостности, чем разделение на несколько крупных групп, неизбежно жестко отделяющихся друг от друга. Идеология, способная объединить страну, в явном виде пока не существует. Между тем многие косвенные признаки - и, в частности, недооцениваемый интеллигентными наблюдателями оглушительный успех проекта "Владимир Путин" образца конца 1999 - начала 2000 года - позволяют предположить, что основы этой объединяющей и мотивирующей идеологии уже стихийно выработаны обществом.

              Отсутствие идеалов и энтузиазма, неспособность воодушевлять общество на решение ключевых задач делает российскую элиту совокупностью ничего не желающих (кроме личного благосостояния) и ничего не могущих "пикейных жилетов". Поэтому категорическим требованием выживания России в глобальной конкуренции является обновление элиты в процессе артикуляции ею уже нащупанной обществом созидательной идеологии.

      В процессе этого обновления общественная элита, помимо воодушевления, должна обрести  и адекватность. Значение столь банального требования обычно недооценивается, хотя для современной российской элиты, привыкшей к немыслимому еще 10 лет назад уровню комфорта в обмен на реализацию интересов более сильных участников глобальной конкуренции (вместо национальных интересов), оно означает среди прочего и значительные материальные жертвы.

      В частности, критерием практической патриотичности национальной элиты  является форма ее сбережений: какими бы высокими мотивами не руководствовались  ее члены, как целое она обречена действовать в интересах сохранения и приумножения собственных активов (материальных или нематериальных - влияния, статуса и репутации в значимых для нее системах, доступа к контактам и информации и так далее).

      Если  эти активы носят чужеродный характер или контролируются стратегическими  конкурентами, элита начинает реализовывать их интересы, превращаясь в условиях глобальной конкуренции в коллективного предателя общественных или классовых интересов.

      Как минимум это означает, что адекватная элита должна хранить личные средства в национальной валюте, а не в  валюте своих стратегических конкурентов.

Кроме того, она должна сознавать с беспощадной  ясностью и полнотой, что в современных  условиях дружба возможна между народами, а между странами и обществами бывает только конкуренция.