Кто такие сквотеры

Кто такие сквотеры? Когда возникло их движение? И почему многие расценивают  действия сквотеров как террористические?

Сквотеры – от английского слова to squat (захватывать) – это люди, которые  захватывают пустующие дома с  тем, чтобы там жить. Первые сквотеры появились в Западной Европе в конце 70-х годов. С начала 80-х принято говорить о движении сквотеров. Странами, в которых родилось сквотерское движение, считаются Англия и Голландия. Одна из главных характерных черт сквотеров – политизированность, отличающая их от простых бездомных, поселяющихся в пустые дома с целью переночевать под крышей, а не под открытым небом.

Против чего протестуют сквотеры и  чего требуют? Их движение носит прежде всего антикапиталистический характер. Сквотеры захватывают пустующие дома, которые не используются их богатыми владельцами, в то время как огромное количество бездомных или бедных людей нуждаются в крыше над головой. Кроме того, сам выбор помещения под сквот часто мотивирован политически. Борьба с капитализмом может выражаться в захвате зданий фабрик или офисов транснациональных компаний. Противостояние государству нередко в последнее время выражается в демонстративных оккупациях министерств, отделений полиции или других государственных организаций, осуществляющих политику дискриминации или эксплуатации. Известны также попытки провокационных захватов банков, а также интересный случай, когда амстердамские сквотеры устроили шумное политическое шоу из захвата королевского дворца. Основная идея сквотеров состоит в том, что здание должно эффективно использоваться. Если хозяин не живет в доме, то он, по их логике, теряет право на него. Как известно, королева Нидерландов практически никогда не живет в своей резиденции (королевская семья живет в Гааге). Безусловно, сквотеры и не надеялись, что им надолго удастся поселиться в королевском дворце, но акция имела большой общественный резонанс. Конечно, главный смысл акции – антимонархический, но сама по себе идея сквотерства может быть применена в разных сферах.

Подобные политические акции стали символом борьбы сквотеров, выходящей далеко за пределы решения собственно жилищных проблем. В 80-е годы сквотерское движение стало частью общеполитической борьбы западноевропейских автономов. Против сквотеров-автономов высылались целые отряды полиции, которой часто приходилось отступать под градом камней и даже обращаться в бегство перед лицом воинственно настроенных автономов. В конце концов власти Амстердама послали на улицы города танки (правда, зная хотя бы приблизительно ширину голландских улиц, это трудно себе представить). Кракеры (голландский вариант назва­ния сквотеров – от слова kraak – взламывать) вынуждены были прекратить военные действия, и борьба приняла более мирный, хотя и не менее политизированный характер. Наибольшим достижением этой борьбы можно считать специальные изменения в голландском законодательстве. Сегодня в Голландии сквотеры могут отстоять через суд свое право жить в захваченном ими помещении, если им удается доказать, что они более эффективно используют его, нежели прежний владелец. Так, нередко сквотеры захватывают старое здание, которое представляет собой историческую ценность и разрушается, пустуя. Амстердамские сквотеры отстояли ряд домов в историческом центре города, которые по замыслу их владельцев подлежали сносу, так как не отвечали современным требованиям эксплуатации.

Информация о пустых домах и  их владельцах распространяется через  информационные центры в сквотах. Среди  голландских сквотеров большой  популярностью пользуются практические руководства по захвату помещений, в которых описываются различные типы замков и то, как их можно взломать, как провести в дом электричество, газ, воду и проч. Важной частью таких пособий является анализ голландского законодательства с указанием лазеек, с помощью которых сквотер может выиграть дело, даются советы, как отвечать на вопросы полиции и как вести себя на суде. Такие сквотерские журналы есть и в Англии, и в Бельгии, и в Германии, и в Дании – в тех странах, в которых сквотерство имеет давние традиции.

Еще одна большая победа – это возможность легализации сквотов. Дом, в течении некоторого времени занимаемый сквотерами нелегально и находящийся под постоянной угрозой выселения, на определенных условиях – плата аренды муниципальным властям – может быть официально передан сквотерам, что делает его неприкосновенным с точки зрения закона. Хотя легализацию сквотов можно считать политической уступкой сквотеров, которым приходится идти на компромисс с властями и регулярно платить за «свой» дом, однако благодаря этому удалось спасти многие сквотерские коммуны и обеспечить им долголетие. Во многих странах, например, в Германии и Бельгии, в последние годы все труднее захватывать и удерживать от выселения новые здания. В таких случаях легализованные сквоты берут на себя роль объединяющих центров. Однако в ряде стран, в первую очередь в Англии и Голландии, захват домов и борьба за них все еще актуальны.

Главным врагом сквотеров при захвате  здания остается, конечно, полиция. Интересно, что среди политизированных сквотеров  принято вступать с этим врагом в открытое противостояние. Уважающий себя сквотер никогда не станет захватывать дом ночью под покровом темноты. К кодексу чести принципиального сквотера относится захват домов в дневное время и украшение их черным флагом анархии. В Голландии сквотеры после этого сами звонят в полицию и сообщают адрес захваченного дома. Следующий шаг за полицейскими. Иногда они сразу же выезжают и пытаются выселить «террористов» из «свежезасквотанного» помещения. В других случаях полиция может приехать значительно позже или не приехать вовсе. Сквотеры обычно особенно опасаются выселения первые две недели после захвата. Чтобы дом не пустовал и была возможность защитить его от внезапного визита полиции, кто-то всегда несет вахту. Таким образом, в движении сквотеров большую роль играет солидарность, так как дежурят в доме не обязательно те люди, которые собираются в нем жить. В том случае, если полиция решает начать выселение, сквотеры принимают бой, баррикадируют двери и пыта­ются защищаться всеми средствами. Не так уж редко им это удается. Если же выселение неиз­бежно, сквотеры стараются привлечь внимание журналистов и иногда устраивают целые театральные шоу. Именно подобные столкновения с полицией и позволяют защитникам государства определять действия сквотеров как террористические.

С другой стороны, несправедливо выселенный сквотер может и сам обратиться в суд. В отдельных случаях  суд может признать, что сквотер  имеет больше прав на дом, чем его  нерадивый владелец, позволивший  дому долго пустовать и разрушаться. При таком раскладе торжествующий сквотер возвращается в свое жилище.

Отдельно стоит оговорить отношения  сквотеров со спекулянтами недвижимостью  – владельцами частных домов. Голландские кракеры составляют специальные досье на подобных спекулянтов, позволяющие увидеть, кто и зачем покупает дома в перенаселенных Амстердаме или Роттердаме, а потом никак их не использует. Часто владельцами оказываются темные фигуры из преступного мира, наркомафии и т. п. Зачастую приобретение домов становится для них лишь средством вложения нелегальных доходов. Подобным спекулянтам сквотеры-антикапиталисты объявили непримиримую войну. Они считают особой доблестью захватывать дома, принадлежащие бесчестным собственникам, и всеми силами защищать их от полиции и частных наемников, посылаемых владельцами. Разумеется, эти представители «свободного рынка» воспринимают посягательства на их собственность как величайшие преступления и акты терроризма.

Между тем, сквотеры борются не только с чем-то, но и за что-то: за создание свободного пространства, где молодые люди будут иметь возможность для самовыражения, проводить бесплатные или очень дешевые концерты, создавать художественные мастерские и галереи, устраивать карнавалы, праздники и дискотеки. Создание такого свободного пространства очень важно для молодых людей в ситуации, когда культура становится слишком дорогим удовольствием и для тех, кто ее создает, и для тех, кто ею пользуется.

Нельзя не сказать также и  об огромной роли сквотов как центров  политической активности молодежи. Многие, в том числе антифашистские, группы не имели бы иной возможности для плодотворной работы, если бы у них не было бесплатных помещений для размещения штабов или «политических кафе». Сквотеры, принадлежащие к левому политическому крылу, проводят огромную работу по помощи беженцам, укрывая их у себя в сквотах, а также пытаются стимулировать политическую активность населения, приглашая окрестных жителей в свои сквоты на информационные вечера и объясняя им свои идеи и цели. Особое значение имеет предоставление крова самым нуждающимся в нем людям – нелегальным беженцам. Эти люди – без вины виноватые – объявлены в Европе преступниками и подлежат аресту и депортации в страны, где их чаще всего ожидают преследования и голод. Известны также попытки превращения больших сквотов в ночлежки для бездомных.

Сквотеры осознают свою роль в решении  многих социальных проблем, в том  числе и проблем учащейся молодежи. Многие студенты могут оплатить свое образование только потому, что живут  в сквотах, а не в дорогих квартирах, оплачивать которые им не по карману.

Поэтому, осуждая нападение на частную  собственность как метод политической борьбы, мы должны помнить о многочисленных примерах решения этим путем реальных проблем в разных сферах жизни  общества.

Кровную обиду от российских сквотеров и "покрывающего" их Роспатента получили в разное время крупнейшие западные компании

Анатолий Волков

Большинство известных международных  компаний, выходя на российский рынок  обнаруживали здесь своих "двойников". В начале 1990-х "сквотеры" (как отдельные ушлые юристы, так и целые компании) регистрировали в патентном ведомстве популярные на Западе товарные знаки сотнями - в ожидании их прихода в Россию. В конечном итоге большинство товарных знаков рано или поздно переходило их "первообладателям".

Так, под ранее захваченным в  России товарным знаком Ikea в итоге  работает аутентичная шведская мебельная  сеть. Журнал Forbes выпускает не ОАО "Моспатент" (крупная юридическая контора  со сквотерскими замашками), а его "родной" издательский дом Axel Springer. Бренд "Lamborghini" российские сквотеры в конце концов "передали" концерну Audi. Точно также заканчивается большинство "патентных споров" (именно так, поднимая сквортеров на уровень порядочных компаний, Роспатент называет попытки иностранных компаний вернуть свои марки). Но в этом-то и состоит сквотерский бизнес. И его странным образом поощряет само патентное ведомство.

По официальным и неофициальным  данным, в разное время от сквотеров  пострадали Akai, Funai, Starbucks (сквотер "Зуйков и партнеры"), Samsung, Bridgestone, Hochland, Kirin, Coca-Cola, Volvo, Salamander, Ernst & Young (ОАО "Моспатент) и многие другие. Как уже было сказано, в прошлые годы "двойников" на российском рынке встретили едва ли не все всемирно известные компании. В большинстве случаев, эти конфликты не анонсировались. В 99 случаях из 100 компании предпочитают не вспоминать и не комментировать, как им удалось вернуть свой бренд. "Это как изнасилование вспоминать, - признается на условиях анонимности руководитель юридического отдела российского представительства компании-владельца одного из упомянутых в этой статье брендов. - Все переговоры мы вели конфиденциально, поскольку выплеснувшийся на поверхность спор мог бы повредить нашей репутации". Похожая реакция и в другой компании, ООО "Акай Электрик", чей бренд в свое время тоже украли. "На данный момент вопрос закрыт, и компания не готова раскрывать механизм его решения", - говорит директор фирмы по рекламе и связям с общественностью Андрей Коженков. Впрочем, по всей видимости, загадочный "механизм решения" оставил неприятный осадок у топ-менеджеров японского производителя электроники: после того случая Akai вошла в число учредителей некоммерческого партнерства "Россия против контрафакта" и теперь от души мстит всем российским пиратам подряд.

Нетрудно сделать вывод, что  если о судебном разбирательстве  ничего не сообщалось, а сама компания не хочет вспоминать о механизме  разрешения конфликта, речь, скорее всего, идет об уплате выкупа, которого требовали  сквотеры за захваченный товарный знак. И главная деталь, акцент на которой делают многие из "пострадавших", что пойти на соглашение со сквотерами (цена которого колеблется от нескольких тысяч до иногда нескольких десятков тысяч долларов) было дешевле и быстрее, чем обратиться в Роспатент. Хотя, казалось бы, что может быть проще чем доказать свою идентичность, если марка успешно существует не первый десяток лет и известна во всем мире? "Нам намекнули, что если Роспатент зарегистрировал этот товарный знак (который в США оценивается в миллионы долларов) на человека, который до того зарегистрировал на себя еще десяток не менее дорогих чужих товарных знаков, то, по всей вероятности, у них общий бизнес", - на условиях анонимности говорят в крупной консалтинговой фирме, выкупившей свой бренд у сквотера за неназванную пятизначную сумму.

Некоторые компании надеялись, что  в свете государственной кампании по борьбе против пиратства для вступления в ВТО, им удастся добиться справедливости в Роспатенте по закону. В самом  деле, вступившие в силу несколько лет назад поправки к закону "О товарных знаках, знаках обслуживания и наименованиях мест происхождения товаров" позволяют Роспатенту и его Палату по Патентным спорам легко возвращать бренды своим законным владельцам - было бы желание. На развитие событий в правовом русле понадеялась и Interbrand Group холдинга Omnicom - одна из старейших и крупнейших международных компаний, занимающаяся оценкой и развитием брендов. Interbrand Group известна, пожалуй, любому маркетологу, рекламщику да и просто читателю деловой прессы далеко за пределами стран, где она работает, поскольку регулярно публикует рейтинг самых дорогих брендов мира (тот самый, в котором из года в год лидирует Coca-Cola). Попытавшись в прошлом году выйти на российский рынок, работающее в Центральной и Восточной Европе швейцарское подразделение Interbrand Group компания Interbrand Zintzmeyer & Lux обнаружила в Москве некое ЗАО "Интербрэнд Русконсалтинг", с помощью логотипа, визиток, сайта и прочих внешних атрибутов недвусмысленно выдающего себя за "тот самый" Interbrand. Либеральные швейцарцы рассудили, что после их выхода на российский рынок потребители сами разберутся, who is who. Однако Роспатент+ отказался регистрировать товарный знак швейцарцев, под которым они работали в Европе с середины семидесятых.

Вообще, сам по себе "Interbrand" - в  патентной терминологии слово общего пользования, то есть, в отличие, скажем, от "Кодак" не эксклюзивное. А значит, может быть зарегистрировано каждым. На это швейцарцам Роспатент и  указал в своем отказе. Однако швейцарцам тем не менее нельзя его зарегистрировать, потому что его уже зарегистрировали на ЗАО "Интербрэнд Русконсалтинг" (вернее, это ЗАО каким-то образом получило его от известного московского сквотера). Как потом, ссылаясь на законодательство, будет доказывать директор "Русконсалтинга" Данила Лебедев это слово дескать получило различительную способность в результате работы его фирмы с 2002 года. Как только юрист Алексей Залесов, представляющий интересы Interbrand Zintzmeyer & Lux ни пытался доказать очевидную специалистам вещь, что уж если слово Interbrand кому и известно в России, то по рейтингам самых известных брендов Interbrand Group, Роспатент уже 4 раза откладывал решение вопроса. Швейцарцы предоставили все мыслимые доказательства того что их товарный знак был захвачено "Русконсалтингом" с корыстными целями. Это и похожие до степени смешения рекламные материалы, и архивные публикации в газетах, и опрос руководителей компаний, который показал, что об Interbrand они знают эдак с конца 90-х, и полагают, что это международная а не отечественная компания, и рекомендательные письма от 25 известных российских компаний, включая MTC, ВымпелКом, представительства BMW и Porsche, Издательский дом Родионова. Все бесполезно, Роспатент который месяц тянет время, а регистрировать швейцарцев и лишать регистрации их доморощенных двойников не собирается. Как все дело в целом, так и отдельные его детали стали притчей во языцех последних нескольких месяцев среди участников рынка патентных услуг. При этом к ЗАО "Интербрэнд Русконсалтинг" патентные чиновники относятся с таким почтением, что готовы удовлетворять их ходатайства о переносе заседания снова и снова. Не удивительно, ведь в 2002 году на презентации по случаю открытия "Русконсалтинга" присутствовал сам Александр Корчагин на тот момент глава, а сейчас заместитель руководителя Роспатента. Шеф не мог ошибиться!