Постструктурализм Ж.Дерриды и М.Фуко

      Ж. Деррида автор порядка сорока книг. Среди его произведений: "Голос и феномен:  Введение в проблему  знака в  феноменологии  Гуссерля" (1967), "О грамматологии" (1967),  "Письмо и различие" (1967),  "Диссеминация"  (1972),"Границы философии"  (1972), "Позиции" (1972),  "Глас” (1974)  и "Почтовая открытка: От Сократа к   Фрейду   и дальше" (1980),"Окрестности"  (1986),  "О  духе:  Проблема Хайдеггера" (1987),"Психея:  Открытие другого" (1987) и др.

      Так же как М. Фуко, Деррида использует методологический инструментарий

языкознания для интерпретации новых социальных реалий, придавая ему новый,

особый  смысл. Так, изначально грамматология появилась как лингвистическая

дисциплина, изучающая взаимосвязи между  письменными знаками и звуками  речи.

В постструктурализме Дерриды грамматология - теория, изучающая  роль письменности в культуре и истории человеческой цивилизации. При этом в письменном языке видятся не какие-либо законы, а прежде всего, случайности и

нестабильности. В разных контекстах слова имеют  различные значения.

Как считает  Деррида, именно грамматология, её теоретико-методологический

аппарат позволяют  показать культурно-пространственную и временную

ограниченность  логоцентризма западной науки, традиционного  детерминизма,

обосновывающего универсальность общественных законов. Ученый полагает, что

логоцентризм сдерживал развитие науки, культуры, подавлял интеллектуальные и

социальные  свободы.

      Метод деконструкции практически используется всеми представителями постмодернизма. Но у Ж. Дерриды он имеет свой смысл. Кроме того, деконструкция получает и теоретическое обоснование в целом ряде его

работ, начиная с «Нечто, относящееся к грамматологии».

      Как определяет сам Деррида, <деконструкция  есть движение опыта,

открытого к абсолютному будущему грядущего, опыта, по необходимости неопределенного, абстрактного, опустошенного, опыта, который явлен в ожидании

другого и отдан ожиданию другого и  события. В его формальной чистоте, в той

неопределенности, которую требует этот опыт, можно  обнаружить его внутреннее

родство с определенным мессианским духом>.

Деконструкция как специфическая методология исследования любого социального текста, но прежде всего литературного, предполагает выявление скрытых в нем, по словам Дерриды, <спящих смыслов>, перешедших в современный тест из <первописьма> - мыслительных стереотипов и других дискурсивных практик

прошлого. Исходя из концепции о смерти Автора, социолог считает, что эти

<спящие  смыслы> не доступны ни рядовому, ни искушенному читателю, ни даже

автору  текста, так как речь идет о неосознаваемых мыслительных стереотипах,

характерных для языковых практик того времени, когда создавался текст. В свою

очередь, эти стереотипы также со временем изменяются независимо от автора

текста.

      Деррида приходит к выводу о принципиальной невозможности отобразить содержание бытия, ибо, анализируя элементы письма с помощью деконструкции, исследователь, по существу, имеет дело с <истиранием> бытия и следов присутствия человека. Отсюда неизбежное появление в любом тексте

<неразрешимостей>, логических противоречий, обусловленных  природой языка,

динамикой развития значений. И как следствие, обосновывается постулат о

невозможности единственной интерпретации текста и относительности,

субъективности  любого прочтения. Это ещё раз  доказывает несостоятельность

логоцентризма. Но подвергнуть эту научную и  культурную традицию сомнению с

помощью логических приемов невозможно. Для этого  можно и нужно использовать

деконструкцию.

      Предметом для деконструкции прежде всего  является иррациональный

характер отношений  между <материальными> институтами  государственной власти

и <факультетами> философии, права, медицины и др. По мнению Дерриды, власть -

это господство любых ментальных структур, таких, например, как <власть> или

<университет>, которые, обретая мистическое  содержание, могут выступать как

самостоятельные силы, манипулирующие сознанием людей. Структуры борются за

влияние над  сознанием людей, что неизбежно  порождает плюрализм производимых

и потребляемых смыслов, отличных от бытия. Соответственно, осуществляется

мистификация  сознания. Деконструкция как раз предполагает работу по выявлению природы человеческого непонимания, показывает, что смысл авторитета любых структур имеет внутреннюю противоречивость. Как считает Деррида, исходное различие смысла и бытия не может быть преодолено за счет однозначного смысла.⁶

     В   самой   манере   доказательств   Деррида   много позаимствовал   у

англо-американской  лингвистической   философии,  "семантического  анализа",одним   словом,  у  тех  течений  философской  мысли,  которые   ведут  свое происхождение,  условно говоря, от Бертрана Рассела  и Людвига Витгенштейна, лингвистических  теорий  речевых актов, опосредованных критической рецепцией феноменологии Гуссерля и Хайдеггера.

     Генетическая связь  Дерриды  с феноменологией  несомненна, однако  также несомненно  и  то,  что его собственная  позиция  определялась прежде  всего радикальной критикой всех основ  феноменологии, критикой, рассматриваемой  им как  составная часть общей

"критики   метафизики",   являющейся  главной   целью,  смысловым   ядром   его негативной  доктрины.  Говоря  об  истоках  своей  позиции,  Деррида  всегда определенно  ссылается  на  традицию,  ведущую свое происхождение от  Ницше, Фрейда и Хайдеггера, хотя и  критикует их концепции  как  явно недостаточные для  окончательной деконструкции  метафизики.

Сверхзадача аргументации Дерриды

     Если вкратце охарактеризовать  аргументативную позицию Дерриды, то  она состоит в критике всего, что попадает в поле его зрения, сопровождаемой обычно вежливым сожалением о неизбежности

     подобных заблуждений как следствии  метафизичности мышления, "типичной" для западной культуры. При этом  анализ Дерриды – это прежде всего анализ самой аргументации, условно говоря, ее "понятийной стилистики"; не столько даже фразовое, сколько пословесное испытание исследуемого текста на  "логическую прочность" и последовательность в отстаивании   своего постулата, и, разумеется, доказательство несостоятельности изучаемой аргументации как явно "метафизической".  Когда у Дерриды возникает потребность в опровержении предъявляемых ему замечаний или в защите своих тезисов, что случается довольно часто, то его  ответы нередко значительно превышают по объему критические статьи его оппонентов.⁷ 
 
 
 
 
 
 
 
 

3. Постструктурализм М.Фуко

     Представление о хаотичности и текучести мира отрицает саму возможность социологического теоретизирования, поэтому постструктуралисты, занимающиеся социальными науками, вносят в него определенные коррективы. Они вынуждены определить для себя определенные источники порядка или, по меньшей мере, «точки», в которых значения приобретают фиксированный характер. Для создателя постструктуралистской социальной теории Мишеля Фуко такими «точками» выступает понятие «власти».

Мишель (Поль-Мишель) Фуко - французский социальный теоретик, родился в 1926 году. Является одним из основоположников постструктурализма.

     М. Фуко изучал философию и психологию в Сорбонне, психопатологию в Парижском институте психологии. Преподавал социальные науки в разных странах

мира. С 1970 г. и  до конца жизни заведовал кафедрой истории систем мысли в

Коллеж де Франс. В разные периоды творчества на М. Фуко оказывали влияние З. Фрейд, Ф.Ницше, К. Маркс, К. Леви-Стросс. Он автор многих крупных работ, среди которых <Археология знания и дискурс языка>, <Сумасшествие и цивилизация>, <Безумие и неразумие: история безумия и классический век>, <Надзирать и наказывать:рождение тюрьмы>, <Мысль извне>, <Что такое автор>, <Игра власти>,

<Субъективность  и истина>, <История сексуальности>  в трех томах и др.

     Фуко  один из первых выступил с критикой традиционных принципов

     социальных  наук. За это приобрел известность <агрессивного антисциентиста> и сам подвергался нелицеприятной критике. Вместе с тем Фуко предложил оригинальный теоретико-методологический инструментарий, основанный на постулате о том, что социальный мир всегда структурируется посредством определенных языковых средств. Он получил выражение в теории археологии знания, которая с его точки зрения позволяет более объективно воспроизводить характер знания о социальных феноменах как прошлого, так и настоящего, абстрагируясь при этом от их содержательного контекста. Иными словами, археология знания практически диаметрально противоположна феноменологической социологии.

     Итак, по Фуко, предметом археологии знания являются объекты, вещи вне

их контекста - своего рода <молчаливые монументы>. Абстрагирование от

субъекта, который, по его мнению, господствовал в  социальных науках, начиная с

ХIХ века, позволяет  преодолеть субъективность, <ангажированность> социально-

гуманитарного знания. Если герменевтические науки исследовали то, что люди

говорят, то Фуко акцент делает на изучении дискурса как  практики.

Традиционно в  социологии дискурс понимается как  социальный диалог,

осуществляемый  посредством определенных знаков, который  происходит между

индивидами, социальными группами через общественные институты или между

самими социальными  институтами. Для Фуко же дискурс - это, прежде всего,

определенное  установление, обусловливающее режим  существования объектов.

Метод деконструкции. Фуко предложил особый метод исследования дискурсивных практик. Он состоит из двух взаимосвязанных исследовательских приемов. Первый -деконструкция дискурса на составляющие его компоненты. Этот прием позволяет

скрупулезно описать  отдельные культурные практики или  знание, устранив <налет>

субъективного, человеческого фактора, который  мог в них потенциально

присутствовать. В итоге исследователь должен стремиться к тому, чтобы

определить правила  образования конкретного дискурса в определенное

историческое  время. Так, например, речь может идти о правилах образования

понятий в конкретной области знания. Эти правила образования  понятий

существуют не только в сознании конкретных индивидов, но сами по себе. При этом

Фуко особо  подчеркивает, что археология знания радикально противоположна

истории идей, выделяя при этом четыре отличительных принципа:

1) археология  знания не имеет дело с мыслями,  представлениями, образами, а

исследует дискурсы сами по себе, как практики, построенные  по определенным

правилам. Археология не интерпретивная теория, и она не пытается найти другой,

латентный смысл;

2) археология  знания не стремится к тому, чтобы выявить генезис дискурса.

Её цель состоит  в определении специфичности  конкретного дискурса;

3) археологию  знания не интересуют творческие  произведения конкретных писателей и художников. Её задача - выявить типовые правила, используемые в