Пожилые люди как социально-демографическая группа

2. Интерпретация реальности.

3. Адаптация новой информации  к уже имеющейся системе социальных  представлений.

4. Опосредование и регуляция  существующих отношений и поведения.

5. Смысловой синтез.

 

К.А.Абульханова, переводя понятия  представления в плоскость сознания личности, поэтому исследует проблему роли личностных особенностей в функционировании и характере социального мышления. Автор настаивает, что нужно дифференцировать общественную реальность и ту сферу  социальной действительности, которую  данная личность охватывает своим сознанием  и действием, в которой проходят этапы ее жизненного пути, самоосуществления, общения с другими людьми. «Личность  со своим сознанием оказывается  пропорциональна (или не пропорциональна) той сфере, в которой она живет, и это существенным образом определяет не только «мост» между индивидуальным и общественным сознанием, который  имеет в виду Московиси, но и различные  «барьеры», препятствующие свободному проникновению в индивидуальное сознание социальных представлений» [Абульханова, 2002, c. 92]. Одни представления остаются для личности умозрительными абстракциями, другие отвечают ее позиции и выражают ее, оказываются ее основанием, опорой.

 

Для нас важно следующее  понимание функции социальных представлений  по К.А.Абульхановой [Абульханова, 2002]: их совокупность обеспечивает личности степень субъективной определенности восприятия, понимания и воспроизведения  социальной действительности и себя в ней. Социальные представления  у личности возникают не только в  силу ее непосредственного контакта с действительностью, но она черпает  их из общественного сознания. В  отличие от понятий представлениям присущ субъективизм. Они могут быть констатирующими, консервативными, ригидными, установочными или при большей  степени сложности, четкости и гибкости становятся предпосылкой для появления  в сознании проблем. Представления, на основе которых возникают проблемы, всегда личностно значимы, интеллектуально  интересны, социально затрагивают  личность и потому более субъективны  и становятся предметом «работы» социального мышления, сознания личности. Абульханова отмечает, что в сознании российской личности множество представлений  не стыкуются, не согласуются друг с  другом, порождая вопросы и выливаясь  в проблемы или оставляя личность в состоянии непонимания происходящего. Особенно это относится к правовым и социальным представлениям, затрагивающим  соотношение личности и общества [Там же. С. 100]. В целом представления  могут являться одновременно когнитивными и ценностно-смысловыми образованиями.

 

Литература

 

Абульханова К.А. Социальное мышление личности // Современная психология: состояние и перспективы исследований. М.: Институт психологии РАН. 2002. Часть 3: Социальные представления и мышление личности. С. 88–103.

 

Анцыферова Л.И. Развитие личности и проблемы геронтопсихологии. М.: Институт психологии РАН, 2006. 415 с.

 

Аргайл М. Психология счастья / общ. ред. и вступ. ст. М.В.Кларина. М.: Прогресс, 1990. 332 с.

 

Висьневска-Рошковска К. Новая жизнь после шестидесяти: пер. с польск. / общ. ред и предисл. А.В.Толстых. М: Прогресс, 1989. 263 с.

 

Глотов М.Б. Поколение  как категория социологии // Социологические  исследования. 2004. N 10. С. 42–48.

 

Голод С.И. Семья и брак: историко-социологический анализ. СПб.: Петрополис, 1998. 271 с.

 

Джидарьян И.А. Проблема счастья  в русском менталитете // Российский менталитет. Психология личности, сознание, социальные представления. М.: Институт психологии РАН, 1996. С. 34–48.

 

Ермолаева М. В. Психология зрелого  и позднего возрастов в вопросах и ответах: учеб. пособие. М.: Изд-во Моск. психол.-соц. ин-та; Воронеж: МОДЭК, 2004. 280 с.

 

Карабанова О.А. Психология семейных отношений и основы семейного  консультирования: учеб. пособие. М.: Гардарики, 2004. 320 с.

 

Краснова О.В., Лидерс А.Г. Социальная психология старения: учеб. пособие для студентов высш. учеб. заведений. М.: Академия, 2002. 288 с.

 

Крюкова Т.Л., Сапоровская  М.В., Куфтяк Е.В. Психология семьи: жизненные  трудности и совладание с ними. СПб.: Речь, 2005. 240 с.

 

Крюкова Т.Л., Петрова Е.А. Социально-психологические ресурсы  совладания: семейная история и значимые предки // Совладающее поведение: Современное  состояние и перспективы / под  ред. А.Л.Журавлева, Т.Л.Крюковой, Е.А.Сергиенко. М.: Институт психологии РАН, 2008. С. 455–470.

 

Майерс Д.Дж. Социальная психология: интенсив. курс. 3-е междунар. изд. СПб.: Прайм-Еврознак: Нева; М.: ОЛМа-Пресс, 2000. 510 с.

 

Минигалиева М.Р. Личностные типы и социальные контакты людей  позднего возраста // Психология зрелости и старения. 2000. N 2(10). С. 75–88.

 

Михайлова Е.Л. «Я у себя одна», или Веретено Василисы. М.: Класс, 2003. 320 с.

 

Московиси С. Социальные представления: исторический взгляд // Психологический  журнал. 1995. Т. 16, N 1 (статья первая). С. 3–18. Т. 16, N 2 (статья вторая). С. 3–14.

 

Цой Л.Н. В контексте конфликтологии: конфликт поколений [Электронный ресурс] // Фонд «Общественное мнение»: сайт. URL: www.fom.ru (дата обращения: 24.12.2007).

 

Intergenerational Programming [Electronic resourc] // Ohio State University [Site] The Department of Aging. Ohio State University Extension: Senior Series. 2003. URL: http://ohioline.osu.edu/ss-fact/0142.html (date of access: 13.12.2008).

 

5. отношение к пожилым людям в обществе

 

1.1. Генезис отношения  к пожилым людям в обществе

 

 

Социальные проблемы старения возникли вместе с развитием общества. Они выражались в том, какую позицию  занимало общество по отношению к  стареющим и старым людям и  какое фактическое место занимали старые люди среди других возрастных групп, какие функции в обществе они выполняли.

 

Картина положения старого  человека в обществе, как свидетельствует  история человечества, резко менялась: она была полна блеска в одни периоды  и наполнена мраком в другие. После  периодов очень неблагоприятных  приходят периоды весьма благоприятные, чтобы, в свою очередь, снова уступить место периодам более или менее  неблагоприятным.

 

В давние времена старые люди не умирали естественной смертью. В те времена с трудом себя содержащих сообществах людей не оставалось места для тех, кто по причине  физической немощи переставал быть полноценным  участником добычи пропитания2.

 

Зрелый человек как  знаток окрестностей и обладатель долголетнего жизненного опыта был предметом  уважения в первобытной среде. Он знал, когда и где поспевают  плоды, как наловить рыбы, каким способом охотиться на зверей и т.п., и благодаря  этим знаниям являлся одним из первых социально связующих звеньев3. Но с наступлением старости, когда  силы и память отказывались ему служить, запас этого опыта и знаний становился неиспользуемым. Тогда дряхлого старца бросали на произвол судьбы. У кочевников стариков, которые не могли следовать за кочующим племенем, лишали жизни. Дикие племена, существовавшие за счет охоты, умерщвляли соплеменников, которые не могли участвовать  в охоте. Византийский писатель-историк  Прокопий Кесарийский отмечает, что  еще в его время (VI в.) в одном  из германских племен убивали старых людей.

 

На вопрос, когда перестали  умерщвлять стариков нельзя ответить даже приблизительно: угасание этого  жестокого обычая связано с хозяйственным  прогрессом и, стало быть, у разных народов наступало в различные  времена. Современник К. Маркса и  Ф. Энгельса, высоко ими ценимый американский антрополог и этнограф, исследователь  жизни индейцев Л. Г. Морган (1818 — 1881) разделял всю деятельность людей  на три основные эпохи: дикости, варварства и цивилизации.

 

Многочисленные этнографические  работы западноевропейских и американских ученых, повествующие о том, как поступали  со стариками первобытные якуты, эскимосы японцы, австралийские туземцы, индейцы навахо, конголезские племена, позволяют сделать вывод, что  условия жизни стариков всегда прочно зависели от социального контекста4.

 

Физическое истощение  организма неминуемо влечет за собой  экономические последствия. Тогда  важную роль способны сыграть имущественное  положение индивида и его общественная значимость, а также система социальных ценностей.

 

Ориентация на сиюминутные  ценности ведет общество к закату, тогда как мистическая связь  с предками, стремление к воспроизводству  и духовному возрождению обусловливают  ее развитие. В зависимости от того, как-то или иное общество поступает  со стариками, оно недвусмысленно обнажает свои принципы и цели

 

К факторам, детерминирующим  условия жизни стариков и отношение  к ним общества, и в частности  родственников, этнологи относят социальную организацию, уровень экономического развития и фиксированность на определенной территории. В оседлых обществах  с развитой структурой старики символизируют  непрерывность их истории и стабильность социокультурных особенностей. Поддержка  и уважение со стороны молодых  могут рассматриваться и как  превентивная мера, стремление последних  гарантировать себе аналогичное  положение в будущем5.

 

В примитивных обществах  старик воспринимается как «иной» со всей двусмысленностью, которую содержит это понятие: он одновременно и недочеловек, и сверхчеловек, и идол, и ненужная изношенная вещь.

 

Многие традиции примитивных  обществ могут показаться жестокими  и безнравственными, однако при их анализе необходимо основываться на культурных особенностях и ценностных системах данных обществ. Этнологи считают, в обществах, где практиковалось умерщвление стариков, те соглашались  на такую смерть под влиянием культурных традиций, собственного опыта умерщвления  старших, в том числе родителей, желания почувствовать себя в  центре празднества, организуемого  по этому поводу.

 

Следует подчеркнуть, что  в эпоху умерщвления стариков средняя продолжительность жизни  была очень низкой. Она составляла в раннюю эпоху железа и эпоху  бронзы на территории современной Греции не более 18 лет. Явления долголетия в сегодняшнем понимании этого  слова первобытные люди не знали. Не было его во времена палеолита, немногочисленны были старики среди  неандертальцев. Первобытные общества были обществами без пожилых людей. Доживание до возраста, с которым  мы сегодня связываем начало старости, является более поздним феноменом. Предполагается, что возраста 50, а  потом 60 лет люди стали достигать, в небольшом, причем количестве, только с наступлением эпохи цивилизации.

 

Со временем, по мере улучшения  бытовых условий, формируется новая, более гуманная, мораль. Стариков не только перестают уничтожать, но они  становятся предметом почитания  и уважения со стороны младших  поколений. Такое изменение отношения  к старикам, в свою очередь, привело  к еще большим изменениям6.

 

Многие исследователи  считают, что для ранних периодов цивилизации был характерен высокий  престиж старых людей. Английский психолог Д.Б. Бромли утверждает, что в первобытном  обществе старость составляла тот период в жизни человека, в котором  он получал выгоду от багажа прожитых лет: старый человек пользовался  уважением как наиболее богатый  личным опытом, историк рода хранитель  давних традиций, толкователь мистерий, воспитатель людей, посредник между  живыми и умершими мастер церемоний (Л. Симмонс), как живой свидетель  прошлого, которое со всех точек  зрения было выше настоящего7.

 

Наибольшим вниманием  старые люди пользуются в эпоху так  называемой классической древности (триумф старости — в древней Элладе и  античном Риме). Здесь на долгие времена  устанавливается геронтократия, выражением чего является возрастной ценз, необходимый  для занятия должностей в руководящих  органах государства: в Афинах и  Спарте членом ареопага или геронсии мог стать гражданин, достигший, по меньшей мере, 60 лет. Как пример геронтократии называют также Венецианскую республику: на высшие должности там  назначали только старых людей.

 

Среди привилегий старости решающим был уже другой фактор - присущая этому возрасту мудрость. Сократ ценил беседы со старыми людьми: из них (бесед) можно было узнать о  пройденном стариками жизненном  пути, который молодым предстояло еще пройти. Как Платон, так и  Аристотель говорили, что править  должны старые люди8. Легендарный греческий  законодатель Солон заполнял высшие судебные инстанции старыми людьми.

 

В эскимосских легендах старики  предстают обладателями магической власти, наделенными богоподобной способностью творения и исцеления. Но реальные условия  существования - суровый климат, недостаток ресурсов, бедность, тираническая патриархальная семья - определи маргинальное положение  стариков, превращенных в рабов или  обреченных на голодную смерть.

 

В обществах, испытавших влияние  западной культур, и переживающих переходный период от традиционных обычаев к  христианской этике, признается декларативная  власть стариков, формирующих политические советы. Но в условиях миграционного  образа жизни и бесконечных войн реальную власть приобретают молодые, возглавляющие переселения и  военные действия. В небогатых  племенах (например, сибирские чукчи) старики до самой смерти могут  оставаться собственниками всего семейного  имущества и владений. Они обладают правом их распределения между членами  семьи, что обусловливает престиж  стариков и социальную стабильность.