Проблема отчуждения в социологии Г.Зиммеля

Как же, по Зиммелю, происходит это примирение? Факт отчуждения, утверждает он, делает нашу жизнь невыносимой, и есть только одна сила, способная  помочь нам в этом конфликте. Эта  сила — религия, порождающая настроение приспособленчества и «определенную степень поверхности». Признание крайне красноречивое и до конца обличительное. Вот что скрывалось за критикой существующей действительности: поверхностное отношение к ней. Но Зиммель не замечает, что, проповедуя приспособленчество, он одновременно выносит приговор всему своему мировоззрению. Ибо если отчужденная капиталистическая действительность является обреченной (как он это сам утверждал), то, приспосабливаясь к ней, обреченной оказывается и сама философия жизни.

Всё-таки объективная  оценка требует отметить, что Зиммель  дал в «Философии денег» впечатляющее описание глубочайших противоречий капиталистической цивилизации  в сфере культуры. Книга стала  первой в бесконечном ряду посвященных  анализу «духа капитализма» трудов различных авторов. «Современный капитализм» В. Зомбарта, «Протестантская этика и дух капитализма» М. Вебера, работы Р. Штаммлера, М. Шелера, а еще позже — О. Шпенглера, давшего теорию капитализма в «Закате Европы», социологов и философов антропологического направления — А. Гелена, Э. Ротхакера, «Диалектика Просвещения» М. Хоркхаймера и Т. Адорно и уже более поздние труды критических философов и социологов франкфуртской школы (Г. Маркузе, Э. Фромм, Хабермас) — все эти работы появились после зиммелевской, но далеко не все они содержали столь острую критику духовного строя капитализма.

Зиммель дал  блестящее описание процесса деградации культурных норм и связанной с  этим релятивизации образа жизни в условиях капитализма — изнутри самого этого процесса, с позиций участника происходящих событий. Он продемонстрировал явление опустошения социальных форм, неспособных более содержать внутри себя материальное движение жизни, косвенно подтверждая тем самым марксов диагноз капитализма как социально-экономической системы, неспособной обеспечить адекватное использование переросших ее общественных производительных сил. В ходе собственных рассуждений он продемонстрировал глубину и плодотворность марксова анализа роли денег в превращениях буржуазного сознания, марксовой концепции отчуждения, марксовой критики буржуазного права, буржуазной демократии и т.д. Воздействие мысли Маркса сказывается на многих, очень многих страницах «Философии денег». Однако сходство отнюдь не снимает коренной противоположности подходов Маркса и Зиммеля к исследованию капиталистического общественного строя и капиталистического образа жизни. Эта противоположность проявляется и в исходных пунктах анализа, и в его ходе и конечных выводах.

Так, совокупность социальных явлений современного ему  капитализма Зиммель выводит  из господства денег, которое, в свою очередь, рассматривается как следствие  и выражение культурного развития. Для Маркса же сама культура есть продукт  социальных отношений, складывающихся в ту или иную исторически конкретную структуру в ходе развития и как  следствие развития производительных сил.

Сосредоточиваясь  на анализе символической функции  денег, трактуя ее исключительно  как результат культурного процесса, Зиммель отказывается от изучения механизмов функционирования денежного хозяйства  в условиях капиталистической экономики, что имеет далеко идущие последствия. Анализ становится абстрактным, далеким  от действительности капиталистических  общественных отношений. Позиции и  точки зрения релятивизируются, религиозные, моральные, правовые связи начинают считаться столь же значимыми, как и экономические, вместо изучения процессов взаимодействия культуры и социально-экономической структуры общества внимание концентрируется на исследовании функциональных взаимосвязей различных элементов культуры.

Разумеется, последний  подход также правомерен, если рассматривать  его как одно из возможных направлений  исследования, не претендующее на открытие сущности культурного развития в  условиях капиталистического общества. Однако Зиммель протестует

против всякого  «субстанционального» объяснения культуры, считая свой подход единственно возможным. Поэтому в противоположность  Марксу, давшему солидный анализ роли денег в капиталистическом обществе и вскрывшему лежащие за нею реальные социальные противоречия, Зиммель, сосредоточиваясь на описании символизма денег, стремится  скрыть эти противоречия за «всеобщей  релятивностью жизни».

Такая установка  объясняется сознательной философией, мировоззренческой позицией Зиммеля. Он полагал, что марксистская концепция  социально-экономического развития догматична и нерефлексивна, относя марксизм к тем версиям «исторического реализма», разъяснению «сконструированной» природы которых должна была служить его теория исторического понимания. Признавая в историческом материализме «позитивное содержание», Зиммель считал одной из задач своей социально-философской концепции «подстроить под исторический материализм фундамент такого рода, чтобы сохранить объяснительную ценность хозяйственной жизни путем включения ее в основания духовной культуры, но чтобы сами хозяйственные формы рассматривались при этом как результат более глубоких оценок и течений психологических и даже метафизических предпосылок».

Попытка «усовершенствовать»  теорию Маркса на деле оказывалась  борьбой против Маркса, а концепция  Зиммеля, столь многим обязанного Марксу, несмотря на свою критическую направленность, была принципиально противоположной  марксистскому видению социально-исторического  процесса.