Социология молодежи

субкультурные формы показывают эту разницу: от фактически "наших" футбольных болельщиков, где западное влияние не обозначается большинством участников, до рейверов и хип-хоп культуры, где "нашего" (российского) довольно мало.

Футбольные  болельщики.

Близкую к  криминальным субкультурам группу составляют фанаты (фаны) футбольных команд. Сообщества футбольных фанатов - одна из наиболее распространенных форм субкультурной молодежной активности в современной России, имеющая давнее происхождение. Многие формы поддержки команд своими болельщиками

сложились еще  в 30-е годы, когда футбол был любительским в полном смысле слова и футболисты работали в трудовых коллективах (иначе говоря, в среде своих болельщиков).

Позже, по мере профессионализации футбола в России, возникла современная практика организованных выездов фанатов для поддержки команды на играх в других городах. Специфика этой субкультурной формы состоит в ситуативности идентификации, что требует от участников минимума усилий и не затрагивает глубоко образ жизни.

Байкеры.

Иногда спонтанные формы субкультурной активности соотносят с некоторыми привычными западными стилями по ошибке, в одно целое соединяются разные по природе явления. Такова ситуация в отношении байкерства. В России есть некоторое число байкерских группировок в привычном для Запада смысле. По своему происхождению они - слепок с западных байкеров, но социальная подоплека здесь иная. В России подражать западным байкерам могут преимущественно состоятельные люди. Имея особые мотоциклы (в России - недоступные по цене даже для "среднего класса") и другие культовые знаки байкерства, российские байкеры чаще всего лишь потребители определенного культурного ассортимента. По экспертным оценкам, большинство из них не способны исправить даже простые поломки в мотоцикле, по любому поводу обращаются на станции технического обслуживания.

Иной характер носит связанный с мотоциклом стиль жизни, который начинает распространяться в России. Молодые люди, придерживающиеся его, не имеют какой-либо идейной платформы, идентификация происходит в рамках небольших сообществ, у которых нет знаковой системы и даже самоназвания.

Рейверы.

Среди заимствований  с Запада в Европейской части  России достаточно

заметны, в  основном благодаря средствам массовой информации, рейверы. "Рейв" (от англ. rave - бредить, бред, бессвязная речь, также: неистовствовать, реветь, выть, бушевать, говорить с энтузиазмом) трактуется в "Словаре современного сленга" Т. Торна как "дикая вечеринка (a wild party), танцы или ситуация отчаянного поведения".

Источником  жизненных ориентиров рейверов стал музыкальный стиль, а если точнее - образцы жизненного стиля наиболее популярных, выступающих в харизматической роли кумиров музыкантов - носителей (создателей) соответствующих социокультурных образцов. Оторвавшись от источника, рейв приобрел интернациональные черты, свойственные и

российским  последователям из среды молодежи. Российские рейверы в основном заимствуют модель поведения завсегдатаев ночных клубов. Соответственно этой модели образ жизни российского рейвера - ночной. В облике рейверов и стилистике поведения реализуется идея отхода человека от природы. Индустриальные ритмы, характерные для музыкального стиля рейверов, - своего рода альтернатива рок-музыке. В России рейв-культура развивается примерно с 5-летним запаздыванием по отношению к мировой практике. Такую оценку дают участники действующих в крупных городах рейв-клубов. В Москве входная плата в клуб 20 долларов, напитки продаются по ресторанным ценам, следовательно, в российском варианте это никак не субкультура молодежи рабочих кварталов, каковой она была в Великобритании в период зарождения.

Выводы:

1. Субкультурные феномены легко поддаются описанию, но их классификация и типологизация затруднены многообразием несводимых в систему признаков. Методологически важно видеть, что какой-то стройной классификации субкультур создавать нет смысла. Упорядочение фиксируемых данных скорее всего возможно в рамках каждого из отдельных фрагментов субкультурной мозаики.

2. Молодежные  субкультуры в России несут  на себе воздействие криминализации общества, западной культурной экспансии, тяги к преодолению рутины повседневности, "родимых пятен" советской эпохи. Эти воздействия переплетаются, они в разной мере присущи тем или иным субкультурным феноменам. Главное же состоит в том, что субкультурная специфика не свойственна молодому поколению россиян как таковому, это мозаика социокультурных образований, фрагментарно рассеянная в молодежной среде.

3. Некоторые  из молодежных субкультур могут  создавать платформу для развития негативных тенденций в молодежной среде (проблемы наркотизма, насилия и т.д.), другие скорее имеют позитивное общественное значение (экология и т.д.). Во всех случаях важно, что через субкультурные формы для определенной части молодежи лежит путь к освоению социальности.

4. Анализ  ряда субкультурных феноменов в современной России свидетельствует, что в российской социальной практике появляются те стороны общинного взаимодействия молодежи, которые в советское время реализовывались в деятельности комсомола. Утеря этого института социализации по соображениям политического характера не была восполнена на уровне обыденности, что вызывает определенную неудовлетворенность и поиск новых форм коллективности. Это обстоятельство следует учитывать при рассмотрении вопроса о молодежных субкультурных феноменах в современной России. С такой точки зрения яснее станет характер организованных структур в российском молодежном движении. Собственно, это и позволяет более широко представить субкультуры молодежи в России в их специфике, генезисе и возможном влиянии на стили жизни в ближайшие десятилетия.

В заключении хотелось бы еще раз  сказать об актуальности исследований, связанных с проблемами молодежи. Исследования в этой области социологии необходимы для разрешения того кризиса, который переживает сегодня Россия. А связь таких аспектов социологии молодежи, как молодежная субкультура  и молодежная агрессивность очевидна. Только тщательные и систематические  исследования в области социологии молодежи могут помочь понять причины  происходящего в нашем обществе конфликта поколений. Необходимо понять суть молодежных исканий, отрешиться от безусловного осуждения того, что несет с собой  молодежная культура, дифференцированно подходить к явлениям жизни современной молодежи.

4. Современная молодежная политика.

Чтобы правильно оценить  происходящие изменения в молодежной среде и наметить четкие ориентиры  ее социального развития, нужны новые  критерии, выработать которые можно  объединенными усилиями всех, кто  причастен к изучению или практическому  решению молодежных проблем, кто  сумеет соединить теорию с позитивным опытом.

Оценивая  изменения, происходящие в социальном положении и в мотивационной  сфере молодежи, видимо можно судить о направленности социального развития молодого поколения и всего общества. [5, c.61-65]

При нынешних темпах приватизации общественный строй  по своему главному критерию практически  не изменился, оставаясь важным фактором развития молодого поколения. Процесс  его социализации пока происходит в  условиях сохраняющегося преимущественно  общественного характера собственности. Однако модернизация общества скорее всего пойдет по пути многоукладной экономики. Поэтому важным критерием социального развития молодежи становятся возможности свободного выбора того или иного уклада.

Усилиями предшествующего  поколения в России было создано  индустриальное общество. Поэтому переходный период характеризуется не процессом  индустриализации, а модернизации индустриального  общества. Значит и критерием развития молодежи может выступать уровень  постиндустриального сознания, отраженный в ее мотивационной структуре.

Отвергая тоталитаризм, большинство молодежи выразило свое отношение к социализму. Однако поколения, для которых право на труд, бесплатное образование, медицинское обслуживание, другие формы социальной защищенности были реальностью, вряд ли безоговорочно  примут любую модель общества, лишающего  их этих гарантий. И современное  молодое поколение несет в  себе своеобразный "генетический код", обеспечивающий преемственность мотивационной  сферы сознания. Эти общецивилизационные гарантии стали критерием современного общества и по отношению к ним молодежи можно судить о ее социальном развитии.

Необходимость перехода России к современному обществу объясняется  не только неудовлетворенностью россиян  тоталитарным режимом, но и общекультурными, общецивилизационными процессами, происходящими в мире. Они нашли свое. Согласно этой концепции, современное общество должно соответствовать общечеловеческим критериям рациональности, эффективности и производительности. Принцип рациональности, пронизывающий все существующие модели модернизации, основывается, по М.Веберу, на наличии связи между религиозными идеями и профессионализмом. Благодаря этой связи развивается особая трудовая этика и формируется дух рыночно-индустриальной культуры, лежащий в основе социально-экономических отношений современного общества. Насколько же критерии современного общества применимы к оценке социального развития российской молодежи? Очевидно, что однозначно ответить на этот вопрос невозможно. Да, соответствуют, если мы хотим жить в таком обществе. Нет, не соответствуют, если реально оценить, насколько мы не просто не такие, а другие. Сегодня мы оказались также далеки от цивилизованного капитализма, как и от коммунизма. Значит правы те, кто говорит о необходимости для России своего пути к современному обществу, если только к этому добавить - и своего представления о современности. Образ современного общества, к которому стремится наша молодежь, должен строиться с учетом ее собственных представлений о таком обществе. Выраженные в ценностных ориентациях молодых людей эти представления в совокупности образуют некую ценностную модель современности, отражающую уровень развития молодого поколения на данном этапе. Подобный подход гарантирует нас по крайней мере от одной ошибки - допустить субъективизм в оценках "нормы" развития. В такой модели, отражающей совокупный индивидуальный опыт, как бы усредняется историческое своеобразие путей, проделанных разными поколениями в направлении к современности. Что же касается нормативной модели, с которой может осуществляться сравнение, то ее ядром должна стать свободная личность. Поэтому самыми общими критериями социального развития выступают условия осуществления личной свободы и проявления собственной индивидуальности. Как видно, модернизация российского общества предполагает более широкие процессы, чем переход к рыночным отношениям. Это объясняется не только тем, что современное общество однозначно понимается как капиталистическое, индустриальное, но и определенным социально-философским содержанием существующих теорий модернизации. Процесс модернизации российского общества, рассматриваемый как фактор его возрождения, непосредственно связан с исторической традицией. В определении традиции современная наука не случайно выделяет процесс социального наследования, подчеркивая тем самым ее роль в воспроизводстве и развитии общества. Благодаря традиции, молодое поколение реализует свои важнейшие социальные функции (воспроизводственную, трансляционную, инновационную). Молодежь не просто воспринимает традицию в виде социального опыта, ценностей, норм поведения, идей, культуры, но и осуществляет выбор, отдавая предпочтение одним и оставляя без внимания других. Кроме того, каждое поколение привносит что-то свое в традиции, обновляя их, заимствуя из других культур. Тем самым осуществляется связь времен, без которой немыслим социальный прогресс. Однако забвение, тем более разрушение традиций всегда имеет пагубные последствия. [1, c.93-96] Оставляя свой след в потребностях, интересах и ценностях молодежи, традиции формируют ее историческое сознание. Оно отражает осознание молодым поколением своего места в историческом процессе и выполняет важную социально-регулятивную функцию, благодаря связи с мотивационной сферой. Как в индивидуально-личностном, так и в общественном плане развитое историческое сознание помогает определить меру между прошлым и будущем, не допуская идеализации ни того, ни другого. Если мера между прошлым и будущем - необходимое условие возрождения российского общества, то степень зрелости исторического сознания молодого поколения - критерий развития и общества, и поколения. Обеспечивая связь между поколениями, историческое сознание может быть иррациональным по отношению к настоящему. Оно не признает другой логики, кроме исторической, придавая ей легитимность в современном обществе на основании лишь самого факта ее существования в прошлом. Иррациональность возникает тогда, когда современные знания, как правило ограниченные, вступают в противоречие с историческим опытом, отраженным в самосознании людей. Знание не единственный компонент исторического сознания. Весомой его частью является самосознание, т.е. самоощущение причастности к истории своего народа, собственной субъективности в историческом процессе. Развитое историческое самосознание предполагает закрепление позитивного исторического опыта в потребностях людей, превращение его в повседневные нормы поведения, в критерий нравственной самооценки. Поэтому не считаться с ним нельзя. Его можно разрушить, как это пытались сделать еще совсем недавно, но за это оно безжалостно мстит. А если все пути закрыты, то остается для молодежи один выход - насилие. Есть целый ряд факторов, которые подталкивают молодежь к насилию. Однако, фиксируя их, социологи часто удивляются другому феномену: с начала перестройки, несмотря на все социальные эксперименты над народной жизнью, в России не было сколько-нибудь крупных, массовых вспышек насилия среди населения. Видимо, где-то в глубине общественного сознания россиян сильно предубеждение о том, к чему ведет анархия, чем чреват народный бунт, бессмысленный и беспощадный. В этом, может быть, одна из надежд на то, что наш народ обретет себя и достойное будущее. [6, c.35]

Ю. Хабермас.

Ю́рген Ха́бермас (нем. Jürgen Habermas; 18 июня 1929, Дюссельдорф) — немецкий философ и социолог. Профессор во Франкфурте-на-Майне (с 1964 года). Директор (наряду с К. Вайцзеккером) Института по исследованию условий жизни научно-технического мира Общества Макса Планка в Штарнберге (1970—1981).

Был членом гитлерюгенда и осенью 1944 года был направлен на линию Зигфрида. Учился в университетах Гёттингена (1949—1950), Цюриха (1950—1951) и Бонна (1951—1954).

Деятельность  социолога и философа начинал  как последователь Макса Хоркхаймера и Теодора Адорно. В 1965 занял кафедру Макса Хоркхаймера во Франкфурте-на-Майне. Преподавал в Гейдельбергском университете. Выдвинулся в наиболее видные представители «второго поколения» теоретиков Франкфуртской школы. В середине 1960-х годов стал идеологом студенческого движения. Но в дни выступлений студентов в 1968 году отмежевался от радикального крыла студенчества, обвинив его руководителей в «левом фашизме». С конца 1960-х годов занимал позиции умеренного социал-демократа.

В 1970-х  годах осуществлял программу  исследований, соответствовавшую общему направлению Социал-демократической  партии Германии. Её Хабермас стремился корректировать в духе идеалов Просвещения: эмансипации и равенства.

Проведя десятилетие в Институте имени  Макса Планка по исследованию условий  жизни научно-технического мира в  Штарнберге неподалёку от Мюнхена, из-за расхождения во мнениях с коллегами в 1981 году вернулся во Франкфурт. С 1983 года до ухода на пенсию в 1994 году занимал кафедру философии в университете.

В центре философских размышлений Хабермаса — понятие коммуникативного разума. Первым шагом в развитии этого понятия была книга «Познание и интерес» (Erkenntnis und Interesse, 1968). В этой работе Хабермас ищет модель критического диалога, с помощью которой надеется заново осмыслить притязания трансцендентальной философии, увязав последнюю с инструментарием социальных наук. «Сознание», выступавшее в традиционной европейской онтологии в качестве верховного судьи, лишается теперь своих прерогатив, и его место занимает универсальное коммуникативное сообщество. При этом сама коммуникация не выступает в качестве высшей и последней инстанции, поскольку её результаты находятся в зависимости от общественных условий и на них может сказываться влияние отношений господства и подчинения. Поэтому критике надлежит ещё раз проанализировать общество, чтобы отличить свободную коммуникацию от коммуникации, находящейся под воздействием отношений господства — подчинения. В этом контексте образцами для Хабермаса выступают Маркс и Фрейд, сделавшие принципиально важный шаг на пути критического обновления понятия разума. Новое понятие разума критично (но связано с критикой общества, а не только с «критикой разума», как у Канта) и имеет всеобщий характер (будучи нормой процедур, выполняемых потенциально универсальным коммуникативным сообществом, а не актуальной очевидностью всеобщего акта «я мыслю», как у Декарта или Канта).