Дуэли Лермонтова

"Такое своеволие  поручика могло поставить в  неудобное положение всех: и Столыпина,  и Грабе, и Траскина, но в  ту минуту Лермонтов был далёк  от чувства вины перед людьми, хлопотавшими за него" - пишет В.А. Захаров в книге "Загадка последней дуэли". Там же Захаров подчёркивает: "Понятно, что Лермонтов не планировал поездку в Пятигорск заранее. Как же тогда отнестись к эпизоду с полтинником,: столь неожиданно решившему дальнейшую судьбу поэта?

Многие исследователи  жизни и творчества Лермонтова отмечали фатальность его судьбы, его творчества. И самого поэта тема предначертанности  занимала всю жизнь. В черновом варианте "Фаталиста" Лермонтов писал: "Весело испытывать судьбу, когда знаешь, что она ничего не может дать хуже смерти, и что смерть неизбежна, и что существование каждого из нас, исполненное страданий или радостей, темно и незаметно в этом безбрежном котле, называемом природой, где кипят, исчезают (умирают) и возрождаются столько разнородных жизней".

Возможно, что  именно это желание "весело испытать судьбу" заставило Лермонтова бросить  жребий и повернуть в Пятигорск".

Если принимать  идею фатальности в судьбе поэта, то "временная" граница жизни  могла реализоваться и по-другому: Лермонтов мог погибнуть и в военном сражении с горцами в тот же день, т.е. 15 июля. Но у нас нет возможности "проигрывать" разные варианты и проверять эту версию. У нас есть реальный исторический факт.

В Пятигорске события  развивались так: Лермонтов сказался больным. Комендант Ильяшенков распорядился об освидетельствовании Михаила Юрьевича в комиссии врачей при пятигорском госпитале:Лермонтов и Столыпин были признаны больными и подлежащими лечению минеральными ваннами, о чём 24 мая комендант донёс в своём рапорте в штаб в Ставрополь.

Однако 8 июня из Ставрополя Траскин отправил предписание  перевести Лермонтова и Столыпина  в Георгиевский военный госпиталь, если уж им так необходимо лечение. Траскин так настойчиво добивался  отъезда Лермонтова и Столыпина из Пятигорска, т.к. ожидал, что к 15 июня прибудет Командующий войсками в (станицу) Червлёную. На Кавказе в тот момент велись военные действия, был взят аул Черкей. Отряду Граббе требовалось подкрепление. Вот почему полковник Траскин так хотел, чтобы большинство офицеров были бы на месте службы.

Однако Лермонтов  и Столыпин продолжали настаивать на своём, организовав переписку с  начальством, используя при этом медицинские заключения лекаря, титулярного  советника Барклай-де-Толли. Лермонтов, желая задержаться в Пятигорске, посещал ванны аккуратно.

В конце концов, после ещё одного рапорта, отправленного полковником  Ильяшенковым в Ставрополь 23 июня, Траскин  разрешил поручику Лермонтову "остаться в Пятигорске плоть до получения  облегчения". 28 июня 1841г. Лермонтов пишет письмо бабушке, в котором ещё раз просит её точно узнать, выпустят ли его, если он подаст прошение об отставке. Это его последнее письмо из дошедших до нас писем.

Чтобы хоть как-то скрасить в общем-то однообразную жизнь  на Водах, молодые люди устраивали игры, пикники, балы. Лермонтов был, что называется, заводилой. Для приезжей молодёжи среди прочих был открыт дом генерала Верзилина. Лермонтова, как и других молодых людей, в дом Верзилиных привлекали три молодые барышни : Эмилия - 26 лет, Аграфена - 19 и Надежда - 15. Особенно заинтересовала поэта старшая сестра Эмилия Александровна.  

Мартьянов пишет: "Лермонтов с первого дня  появления в доме Верзилиных оценил по достоинству красоту Эмилии Александровны  и стал за ней ухаживать. Марья Ивановна (её мать) отнеслась к ухаживанию за её старшей дочерью с полной благосклонностью, да и сама m-lle Эмилия была не прочь поощрить его искательство".

"Сначала Эмилия  была благосклонна к поэту  и сделала всё возможное, "чтобы  завлечь "Петербургского льва", несмотря на его некрасивость. Взгляд её был нежен, беседа интимна, разговор кроток (она называла его просто - Мишель), прогулки и тет-а-теты продолжительны, и счастье, казалось, было уж близко: как вдруг девица переменила фронт. Её внимание привлёк другой, более красивый и обаятельный мужчина. Им был Николай Соломонович Мартынов. Не стесняясь его ухаживанием за Надеждой Петровной, своей сводной сестрой, она быстро повела на него атаку, и он сдался. Мартынову стало совершенно ясно, что лучшей карьеры ему и не сделать: И он, не задумываясь, подал ей руку, и антагонизм соперников обострился" - писал Мартьянов в книге "Дела и люди века" в 1893г.

Неизвестно, почему мадмуазель Эмилия "переменила фронт": то ли она хотела испытать привязанность  Михаила Юрьевича, то ли из-за влечения к красавцу Мартынову. Но то, что она предпочла Лермонтову Мартынова - несомненно: об этом рассказывал В.И.Чилаев, человек компетентный и беспристрастный, хозяин дома, который снимали Лермонтов и Столыпин в Пятигорске.

С этого времени, а именно с конца июня, стали появляться одна за другой эпиграммы, написанные Лермонтовым в адрес Мартынова. Началось тонкое, сопровождаемое любезностями поддразнивание "m-lle Верзилии", как поэт стал называть Эмилию Александровну, соединяя в этом названии начало фамилии и конец имени.

Мартынов родился 9 октября 1815г. в Нижнем Новгороде  в семье, принадлежавшей старинному роду - их предок выехал в 1460г. из Польши к великому князю Василию Тёмному. С Лермонтовым Мартынов был знаком ещё со Школы гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. В декабре 1835г. он был выпущен корнетом в Кавалергардский полк. Лето и осень 1840г. Мартынов провёл вместе с Лермонтовым в экспедиционном отряде генерал-лейтенанта А.В. Галафеева, в Чечне и Дагестане. И поэт, и Мартынов были участниками сражения при речке Валерик 11 июля. Мартынов командовал линейцами, а Лермонтов - сотней охотников, доставшихся ему от раненного Дорохова. И Лермонтов, и Мартынов написали стихи на эту тему, но как по-разному! Если Лермонтов искренне страдает из-за вынужденного участия в бессмысленной и кровопролитной войне (стихотворение "Валерик"), то в стихотворении Мартынова ничего подобного нет, он, напротив, похваляется сожжением аулов, угоном скота, уничтожением посевов. Вот по таким "мелочам" можно судить о характере и взглядах автора.

Да, Лермонтов  и Мартынов были давно знакомы; шутки  и колкости в адрес друг друга  стали для них привычным способом общения.

В начале 1841г. Мартынов неожиданно подал в отставку. Причина  такого его решения до сих пор неизвестна. Возможно, их было несколько. Одна из них - огромные, невиданные прежде потери в ходе боёв, заставили остро задуматься о возможности собственной гибели, породили страх за свою жизнь. (В стихотворении Мартынова Герзель-аул есть слова: "И я спросил себя невольно: "Ужель и мне так умереть?")

Современники  не оставили свидетельств о храбрости  Мартынова в экспедиции, как, например о Лермонтове, который, будучи фаталистом, смело лез под пули.

Официально Н.С. Мартынов сформулировал причину  своей отставки "по семейным обстоятельствам". Правда, среди офицеров ходили слухи, что иные обстоятельства заставили Мартынова внезапно оставить военную карьеру. Дело в том, что у Мартынова к тому времени появилось прозвище "Маркиз де Шулерхоф". Шулерство в карточной игре сурово осуждалось в военной среде, и Мартынову, быть может, не оставалось ничего другого, как выйти в отставку, хотя бы на время.

Современники, бывшие летом 1841г. в Пятигорске, оставили разные воспоминания о Лермонтове и Мартынове, в зависимости от своих личных симпатий или антипатий к тому или другому. Приходится опираться на факты в большей степени, чем на эмоции. Н.Ф. Турковский так описывает Мартынова: "он только что окончил службу в одном из линейных полков и, уже получивши отставку, не оставлял ни костюма черкесского, присвоенного линейцам, ни духа лихого джигита и тем казался смешным".

Говоря об отношениях между Мартыновым и Лермонтовым, нельзя не упомянуть  об одной из сестёр Мартынова - Наталье  Соломоновне. В сезон 1837 года Лермонтов часто встречался с ней на Водах. Поговаривали, что он был увлечён ею, а она отвечала ему взаимностью. Э.Г. Герштейн в своей книге "Судьба Лермонтова" очень подробно рассмотрела взаимоотношения поэта с семейством Мартыновых, но не обнаружила никаких свидетельств об увлечении Лермонтова сёстрами Мартынова. Чем бы ни оправдывал свой выстрел оставшийся в живых противник Лермонтова, ему трудно доверять.

Был ещё один повод для обид Мартынова. Это - альбом карикатур и шаржей на разных людей  из компании Лермонтова. Но больше всего рисунков было посвящено Мартынову.

Васильчиков вспоминал рисунок, на котором Лермонтов запечатлел его  самого - длинным и худым среди  бравых кавказцев. Поэт нарисовал и  себя - маленьким сутуловатым, как  кошка вцепившегося в огромного коня, длинноногого Столыпина - с серьёзным видом сидевшим на лошади, а впереди всех Мартынова, опять-таки с непомерным длинным кинжалом. Вся эта кавалькада гарцевала перед открытым окном, вероятнее всего дома Верзилиных - из открытого окна выглядывали три женские головки.

Все эти рисунки  рассматривались в узком кругу  друзей, поскольку многие из них  были слишком вольные и откровенные. И хотя некоторые рисунки видел  и Мартынов, но т.к. на них был изображён  не только он один, то понимал, что глупо  было сердиться за эти рисунки. Но, как рассказывал всё тот же Васильчиков, далеко не все карикатуры показывали Мартынову, что, конечно, его злило. Едкие экспромты Лермонтова задевали многих близких людей, но больше других доставалось Мартынову с его длинным кинжалом, ставшим уже нарицательным. "После смерти Лермонтова альбом с карикатурами пропал. Альбом с порнографическими карикатурами на Мартынова (а ведь именно этим прославились французские карикатуры в манере "криптограмм мсье Лениза") был уничтожен Столыпиным с единственной целью - не дать повода для различных кривотолков о причинах дуэли, в том числе и таких, согласно которым поэт был сам виноват в своей гибели" - пишет В.А. Захаров. Что же произошло в тот злополучный вечер 13 июля 1841г. в доме у Верзилиных? По рассказу Эмилии Александровны, которая была очевидицей ссоры, Лермонтов обратился к ней по-французски: "m-lle Эмилия, прошу Вас на один только тур вальса, последний раз в моей жизни", - "Ну уж так и быть, в последний раз, пойдёмте", - М.Ю. дал мне слово не сердить меня больше, и мы повальсировав, уселись мирно разговаривать: Ничего злого особенно не говорили, но смешного много; но вот увидели Мартынова, разговаривающего очень любезно с младшей сестрой моей Надеждой, стоя у рояля, на котором играл князь Трубецкой. Не выдержал Лермонтов и начал острить на его счёт, называя его "горец длинный кинжал". Надо же было так случиться, что, когда Трубецкой ударил последний аккорд, слово кинжал раздалось по всей зале. Мартынов побледнел, закусил губы, глаза его сверкнули гневом, он подошёл к нам и голосом весьма сдержанным сказал Лермонтову: "сколько раз просил я вас оставить свои шутки при дамах", - и так быстро отвернулся и пошёл прочь, что не дал опомниться Лермонтову: После уже рассказали мне, что, когда выходили от нас, то в передней же Мартынов повторил свою фразу, на что Лермонтов спросил: "Что ж, на дуэль что ли вызовешь меня за это?", Мартынов ответил решительно: "Да!" - и тут же назначил день.  

Никто из людей, близких Лермонтову, да и он сам не относились к этому вызову серьёзно. Чтобы дать Мартынову поостыть, Лермонтова со Столыпиным уговорили уехать в Железноводск. В отсутствии его друзья думали дело уладить. В тот же день лермонтовский кружок посетил Мартынов; он пришёл сильно взволнованный, на лице его была написана решимость.

-Я, господа, - произнёс он, - дождаться не могу. Можно, наконец, понять, что я  не шучу и что я не отступлюсь  от дуэли. 

Лицо его вполне говорило о том, что он давно обдумал  этот решительный шаг; в голосе слышалась  решимость. Все поняли тогда, что это не шутка. Тогда Дорохов, известный бретёр, хотел попытать ещё одно средство, Уверенный заранее, что все откажутся быть секундантами Мартынова, он спросил последнего: "А кто же у вас будет секундантом"? "Я бы попросил князя Васильчикова", - ответил тот; лица всех обратились на Васильчикова, который, к изумлению всех, согласился быть секундантом. "Тогда нужно, - сказал Дорохов, - чтобы секундантами были поставлены такие условия, против которых не допускались бы никакие возражения соперников". Этот эпизод описан в воспоминаниях Кузминского, командовавшего в те годы сотней в станице Горячеводской, и находившегося летом 1841г. в Пятигорске.

"Друг Лермонтова Столыпин  считал Мартынова трусом и  был положительно уверен, что  там, где коснётся дуэли, Мартынов непременно отступит. Думали также, что Мартынов предпринял дуэль с тою целью, чтобы сбросить с себя то мнение, которое существовало о нём в тогдашнем обществе, как о необычайном трусе" - находим мы в тех же воспоминаниях.

Нет оснований  не верить человеку, который 40 лет посвятил изучению жизни Лермонтова. Вот, что пишет В.А. Захаров: "Итак, ознакомившись со множеством документов, можно утверждать, что единственным поводом к дуэли были насмешки Лермонтова над Мартыновым. Лермонтов сам провоцировал Мартынова на вызов, подсказывая, что тому следовало делать. Всерьёз предстоящую дуэль никто не воспринимал. Настоящие попытки примирить соперников не предпринимались, скорее все готовились к новому развлечению, разнообразившему жизнь на Водах".  

Наступил день дуэли. П.К. Мартьянов пересказал разговор, который вёл Лермонтов со своими секундантами: "Всю дорогу из Шотландки до места дуэли Лермонтов был в хорошем расположении духа. Никаких предсмертных распоряжений от него Глебов не слыхал. Он ехал как будто на званный пир какой-нибудь. Всё, что он высказал за время переезда, это сожаление, что он не мог получить увольнения от службы в Петербурге и что ему в военной службе едва ли удастся осуществить задуманный труд. "Я выработал уже план, - говорил он Глебову, - двух романов:"" Так же писал о Лермонтове критик В.Г. Белинский в рецензии к роману "Герой нашего времени" осенью 1841г. "Беспечный характер, пылкая молодость, жадная до впечатлений бытия, самый род жизни, - отвлекали его от мирных кабинетных занятий, от уединённой думы, столь любезной музам; но уже кипучая натура его начала устраиваться, в душе пробуждалась жажда труда и деятельности, а орлиный взор спокойнее стал вглядываться в глубь жизни".