Конспект статьи Бочарова по роману Сервантеса "Дон Кихот"

В "Дневнике писателя" (сентябрь 1877 г.) Достоевский вспомнил один из разговоров Дон Кихота, в котором писателя поразила несоразмерность дотошной заботы о правде в подробностях при вопиющей невероятности целого. Любопытно, что в книге Сервантеса нет именно такого разговора, хотя есть разговоры и объяснения, подобные этому. Суть эпизода, синтезированного Достоевским, заключается в том, что Дон Кихота внезапно поражает факт рассечения одним ударом целого ряда противников, однако он тут же выходит из затруднения, объяснив это «волшебностью рассекаемых тел». Достоевский в недоумении: не абсурд общей истории, а всего лишь деталь, частность волнуют героя. Фантастический человек затосковал о реализме! Писатель очень тонко прочувствовал одну из основных особенностей героя, а именно его болезненную страсть к «документальному» реализму при абсолютном игнорировании общей неправдоподобности.

Действие во второй половине книги не просто продолжает действие первой части, но из него исходит, как  уже из написанного романа: "Первая часть проистекает из книг, прочитанных  Дон Кихотом, вторая, в свою очередь, исходит их первой". Получается, что первая часть будто вставлена в свое продолжение. Но эта всавка уже иного рода - здесь повествование материализуется совершенно в духе сознания Дон Кихота и Санчо: подлолжное повествование равно подложной действительности, находящейся где-то близко.

Все лица второго тома уже  сознательно заняты этим искусственным, неорганическим действием. И этот «роман»  был уже полностью помещен  в действительность и пребывал в  равновесии с ней, однако Дон Кихот не в состоянии увидеть той придуманной, театральной метаморфозы. Он сокрушен тем, что не видит всего того, что так красочно описывал ему Санчо.  Из первого тома во второй Дон Кихот переходит как будто в новое состояние мира и начинает видеть его.

 Дон Кихот начинает "правильно" видеть как раз с того времени, как его окружает ложная видимость. Его "роман" воплощается в имперический "факт", невероятная рыцарская материя предстает "во плоти". Дон Кихот второй половины особенно дальновиден, мудр и широк. Он вдруг говорит герцогине на вопрос о Дульсинее Тобосской, что одному богу известно, существует ли она на свете, «воображаемое ли она существо или не воображаемое; в такого рода вещах не следует доискиваться до самого дна».

Роман Дон Кихота реален если не явно, то виртуально (скрыто). Так, "Дон Кихот" не просто изображает определенную реальность, но в этой книге исследуется сама проблема реальности. Над нею бьются все лица романа, кто-то даже клянется правдой, взывает к истине, к очевидности. Ибо истина очевидна, поэтому популярен такой аргумент в опровержение донкихотовых бредней, что все это столь же далеко от правды, как ложь от истины; однако рыцарь Печального образа им может ответить то же. Ккогда Санчо единственный раз выступает "волшебником" и превращает для Дон Кихота простую женщину в Дульсинею, он так же аргументирует тем, что "так нетрудно обнаружить правду"; и Дон Кихот хотя и не видит, но верит. Очевидность столь же аргумент противников Дон Кихота, сколь его собственный аргумент.

Композиция "Дон Кихота", выясняющая проблему реальности, расчлененная и ступенчатая, аналитическая ("проверки и перепроверки", вставные новеллы, основные повествования, "кривые и пересекающиеся", разделы сознания и действительности, иллюзии и правды), что отвечает организации современного мира, ибо Серваетес не разделяет иллюзий Дон Кихота и твердо уверен в нетождественном отношении сущности явления, понятия и предмета, повествования и действительности. Сервантес изображает мир, где настоящее отношение спутано, скрыто, неявно.

"Дон Кихот" - это  особый роман, стоящий в начале  литературного цикла, в начале "эры романа" в Европе: роман  структурно "самосознательный", с  особым синкретным художественно-теоретическим  характером, обширным "космическим"  планом и сложно расчлененным  составом; этот "первый роман как бы "больше" ("шире") следующих за ним более "типичных" романов. Именно это различие чувствовал так непосредственно и остро Флобер, когда восклицал: "Господи, каким чувствуешь себя маленьким! Каким маленьким!" "Дон Кихот" - "это очень большая" книга, и вовсе не потому, что в ней очень много страниц. Флобера, как и позднее Томаса Манна, поражал именно внутренний объем этой книги. Она, как писал Флобер, вырастает "подобно пирамиде" ³, по мере того как всматриваешься в нее.

Заключение

Итак,  нами  была рассмотрена  статья С. Г. Бочарова «О композиции «Дон Кихота» », в которой автор  подвергает анализу не только структуру  произведения Сервантеса со всеми хитросплетениями его сюжета и вставными новеллами, но и саму суть сознания его главного героя. В процессе работы литературовед обнаруживает, что роман имеет многоуровневую архитектуру: на "роман" сознания Дон Кихота, который одновременно и жизнь его, надстраивается еще подражание роману, сознательная воля творить роман, игра, лицедейство. Композиция романа образована совмещением двух, по сути, несовместимых структур - той, что находится в голове героя и той, что вне ее - и являет собой анализ самой проблемы реальности: «Дон Кихот» целиком и полностью построен на размежевании романа и жизни, существующего и фантастического.

Прочтение работы Бочарова позволило мне по-иному взглянуть на грандиозное смешение были и небыли в романе, чуть приоткрыть завесу тайны внутреннего мира Рыцаря Печального Образа.

Библиография:

1. Бочаров С. Г. О  композиции «Дон Кихота» // Сервантес и всемирная литература. М., 1969.

¹ здесь и далее: С. Г. Бочаров, «О композиции Дон Кихота»

² здесь и далее: М. Сервантес, «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский»

³