Сны и сновидения героев Пушкина

       А дальше начинается кошмар. "Комната полна была мертвецами. Луна сквозь 
окна освещала их желтые и синие лица, ввалившиеся рты, мутные полузакрытые глаза и 
высунувшиеся носы..." Все это были клиенты, приглашенные им попировать в отместку 
сапожнику, булочнику, переплетчику, которые задели его: «пей за здоровье своих 
мертвецов». И опять все кажется в порядке и нет ничего неожиданного. Но такие сны 
так просто не кончаются: отставной сержант гвардии Петр Петрович Курилкин,

которому гробовщик  продал свой гроб и не без обмана: сосновый за дубовый, - 
напомнив о себе, "простер ему костяные объятия". Гробовщика это задело, он оттолкнул 
Курилкина, а тот, несчастный, не выдержал, упал и рассыпался. И вот конец: мертвецы, 
заступаясь за Курилкина, набросились на гробовщика - "оглушенный их криком и почти 
задавленный, сам упал он на кости отставного сержанта и лишился чувств".

       Сон Адрияна - это метафора неправедной жизни - с ложью и обманом, 
сословными предрассудками, по которым бедняк и на том свете стесняется своего 
рубища и не участвует в общем бале мертвецов. Такая жизнь хуже смерти, и поэтому 
Адриян лишается чувств.

      Пробуждение после хмельного бредового сна тяжело: "С ужасом вспомнил Адриан все 
вчерашние происшествия. Трюхина, бригадир и сержант Курилкин смутно 
представились его воображению. Он молча ждал, чтобы работница начала с ним 
разговор и объявила о последствиях ночных приключений".

       Ему страшно первому начать разговор - вот следствие сна! И он даже спорит с 
ней, но где-то внутри уже рождается совершенно противоположное чувство - радость: 
это был лишь сон, и еще полдня впереди. И впереди жизнь! Именно потрясение от сна 
дает герою ощущение, что живому человеку место среди живых. Все происшедшее в 
повести и есть пробуждение совести Адрияна от неправедной жизни... Поэтому рассказ 
заканчивается предвкушением самовара и чая с дочерьми. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

                                                 3

                   Сновидение Григория из «Бориса Годунова»

       Это необычное сновидение прекрасно подтверждает романтический и страстный 
характер авантюриста, предвещает скорое будущее:

                             "Мне снилося, что лестница крутая

                              Меня вела на башню: с высоты

                              Мне виделась Москва, что муравейник;

                              Внизу народ на площади кипел

                              И на меня указывал со смехом,

                              И стыдно мне, и страшно становилось

                              И, падая стремглав, я пробуждался..." 
       "Проклятый сон" снится в третий раз, поэтому так отчетливы в нем детали и 
эмоции. И опять падение, как в "Метели", во сне Марьи Гавриловны. Но там было 
темное, бездонное подземелье, куда летела она (с земли вниз, под землю) с 
"неизъяснимым замиранием сердца", а здесь падение с крутой лестницы, с башни (с 
высоты на землю), в людской муравейник с чувством стыда и страха.

       «Сновидения - это ведь моменты пробуждения... мы видим свою жизнь вне 
времени, видим соединенным в одно то, что разбито по времени; видим сущность своей 
жизни: степень своего роста», - писал в своем дневнике Л.Н. Толстой. Действительно, во 
сне самозванца отразилась его сущность - он человек, играющий со своей судьбой и 
судьбами других людей, он "глядит в Наполеоны", и перевоплощение - непременный 
атрибут его игры.

       Для него нет ПРАВДЫ, он легкомысленно воспринимает своего духовного 
руководителя Пимена, человека, с которым живет в одной келье. Не услышанное, ложно 
понятое слово правды Пимена о народном грехе, о своем грехе вне его ведома 
подвигает молодого честолюбца выдать себя за убитого Димитрия, делает Григория 
"бичом Божьим".

       Падение с огромной высоты во сне символизирует его человеческое, личностное 
падение. Перед нами герой - фанатик, роль которого, начатая с пробуждения и с 
рассказа о преследующем его сне, сном и заканчивается. 
 
 
 
 
 

                                                                     4

                            Сон Петра Гринева из повести "Капитанская дочка"

       Говоря о снах героев Пушкина, нельзя пройти мимо замечательного сна в повести 
"Капитанская дочка". Ко времени сна герой уже встретил своего вожатого, и 
мимолетный сон демонстрирует будущие встречи, перекрещение судеб. "Мне казалось, 
буран еще свирепствовал, и мы еще блуждали по снежной пустыне...Вдруг увидел я 
ворота и въехал на барский двор нашей усадьбы...С беспокойством выпрыгнул я из 
кибитки и вижу: матушка встречает меня на крыльце... "Тише, - говорит она мне, - отец 
болен, при смерти, и желает с тобой проститься". Пораженный страхом, я иду за нею в 
спальню ... Что ж? Вместо отца моего вижу - в постеле лежит мужик с черной бородою, 
весело на меня поглядывая. Я в недоумении обратился к матушке: "Что это значит? Это 
не батюшка. И с какой мне стати просить благословения у мужика?" — "Все равно, 
Петруша, - отвечала мне матушка, - это твой посаженный отец; поцелуй у него ручку, и 
пусть он тебя благословит..." Я не соглашался. Тогда мужик вскочил с постели, 
выхватил топор из-за спины и стал махать во все стороны. Я хотел бежать... и не мог; 
комната наполнилась мертвыми телами; я спотыкался о тела и скользил в кровавых 
лужах... Страшный мужик ласково меня кликал, говоря: "Не бойсь, подойди под мое 
благословение..." Ужас и недоумение овладели мною... "

       Бросается в глаза явная абсурдность "сюжета" сновидения: "отец оказывается 
мужиком с бородой", он весело "поглядывает", вскакивает с постели и машет топором. 
Сновидение наполнено нарастающими и эмоциональными переживаниями героя: 
беспокойство, страх, ужас и недоумение. Финал сна Гринева схож с финалом сна 
Григория: пробуждение в момент наивысшего психологического напряжения. 
Интересно, что переживания героя отражаются в природных явлениях ("буран еще 
свирепствовал"). "Буран" - в контексте повести - весьма многозначительный образ, 
связанный не только с чувствами Гринева, но и с историческими событиями того 
времени. Здесь так же, как и во сне Григория, поведение "сновидца" пассивно: 
случайный приезд домой ( на самом деле Гринев едет из дома), подчинение 
обстоятельствам, невозможность убежать от мужика с черной бородой, образ которого,

кстати, возникает  не случайно: сну предшествовала встреча  с вожатым, который 
впоследствии окажется Емельяном Пугачевым - царем-самозванцем (во сне он 
фигурирует как отец-самозванец). Мать Гринева называет мужика "посаженым отцом", 
это опять-таки не случайно - достаточно вспомнить, какую роль Пугачев сыграет в 
судьбе Гринева и Маши Мироновой. Гринев признает, что это "сон в котором до сих пор 
он видит нечто пророческое, когда соображает с ним странные обстоятельства своей 
жизни".

       В этом сне Пугачев благословляет, направляет Петрушу, оберегает на жизненном 
пути. Сколько раз он прощает его и в реальной жизни! Ему больно, что Гринев не 
оправдал его доверия, как больно отцу за сына, но Пугачев все равно отпускает его 
вместе с невестой на все четыре стороны, по-христиански. Как пишет М. Цветаева, 
отпускает "изнутри своей волчьей любви".

       Л. Толстой считал. Что "в зеркале снов можно увидеть внутренний мир 
персонажа" В "Капитанской дочке" сон Гринева - осколок от зеркала, мимолетное 
видение под вой ветра и ритма раскачивающейся кибитки. Но как важен он для 
понимания глубинных смыслов произведения. И топор, и мертвецы - страшная 
символика, которая воплотится в реальный бунт со всеми его последствиями. Во сне 
Гринев бежит от махающего топором мужика, в реальности - не приемлет стихии 
"русского бунта", "бессмысленного и беспощадного", он умеет разглядеть в грозном 
бунтовщике Пугачеве незаурядную личность и отдать должное его справедливости и 
великодушию. Вчерашний дворянский недоросль, "домашний мальчик", он 
предпочитает смерть малейшему отступлению от велений долга, чести, отказывается от 
компромиссов с Пугачевым и в трудной ситуации стремительно меняется, вырастает 
духовно и нравственно. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

                                               5

                   Сон Татьяны из романа «Евгений Онегин»

       «Чудный сон» Татьяны изучен вдоль и поперек и с точки зрения народной гадательной символики, и как сон - предзнаменование будущих событий. Это сон 
влюбленной девушки, и все в нем значимо, тем более что рассказчик уж так 
неравнодушен к своей героине (об этом свидетельствует обилие уменьшительно- 
ласкательной лексики: « ручкой оперлась», « с ножки милой» башмачок слетел и т.д.)

      Сон Татьяны - это не только плод ее девичьего воображения, но результат долгой 
упорной работы измученного сердца. Обращение ко сну помогает Пушкину объяснить 
всю горечь участи своей героини. В этом смысле сои даже не предупреждение, а 
утверждение опасения.

      Суеверная Татьяна верит в то, что ее сон сбудется, потому что идут Святки, время 
чудес, время гаданий.

       Первый образ сна - снеговая поляна, «печальная мгла» вокруг и «дрожащий 
гибельный мосток», который среди безмолвия, скуки, одиночества, окружающих 
Татьяну в жизни, символизирует единственный верный путь в будущее. Несмотря на 
обилие символики, сон наполнен и реальными деталями: зимний лес с клоками снега на 
соснах, нагие липы, осины, березы, занесенные снегом кусты, убогий шалаш, наконец 
Онегин, Ленский и Ольга.

       Сон Татьяны не бредовое виденье, как в рассказе «Метель», а реалистичное, 
наполненное ясностью и смыслом постижения сути происходящего с героиней в жизни. 
Это зеркало, гротесковое, утрированное, но зеркало будущего сельского бала - именин 
Татьяны, который станет роковым в судьбах героев романа.

       В ее сне нет мистической силы, подавляющей сознание и эмоции; в нем глубина, 
поэтичность, мудрость простой созерцательной души, отважность и целомудрие, 
естественность своих порывов - все то, что составляет природу Татьяны.

       Любовь становится мощной силой ее познания, ее нравственного роста. Она сама 
сотворила себе веру, сама сделала свой выбор, и сон помогает ей постичь свой 
внутренний мир. 
 
 
 
 
 

                                                                  Глава третья 
                                                       Поэтика сновидений

       Поэтика снов и сновидений составляет отдельную область изучения. Ведь автор 
пытается через эти описания передать душевно - чувственные особенности героев: 
Адриан Прохоров пьян и озлоблен, потому что унизили; Марья Гавриловна вся в 
противоречиях: и хочется, и боится; Гринев еще слишком близок к дому, но уже 
пережил буран в степи, страх,

       Микротексты сновидений отличаются особой фонетикой, лексикой, синтаксисом. 
В них часты умолчания, инверсии, повторы, которые создают загадочную, 
таинственную, мистическую атмосферу; метафоры, синонимы, символы, перифразы - 
все это нити, из которых создается полотно сна как текстового эпизода.

       Сон несет и поток звуковых и слуховых ассоциаций, цветовую гамму, которые 
усиливают эмоциональный настрой читателя. Например, сон Татьяны черно-белый, но 
именно эта строгость придает ему серьезность, тревожность. Постоянно повторяющиеся 
цвета будто усиливают страх: белый снег - бурый медведь, ярко светится окошко - 
темная шайка и т.д.

       Сны Прохорова и Гринева - цветные, динамичные, там льется красная кровь, 
мелькают мертвецы, много движения. Почти все сны Пушкина полны диалогов, споров, 
криков людей и природного шума: метель воет, медведь ревет, мосток дрожит, поток 
кипит, шумит, клубит...

Несколько слов нужно сказать и о построении снов. Композиционная структура 
их отличается дробностью, фрагментарностью, особой ритмичностью. Они несут 
связующую функцию в сюжете, соединяя в одно то, что в действительности разбито по 
времени и пространству.

       Одним словом, мир снов и сновидений героев Пушкина необычайно богат и 
врастает в текст произведений, как дерево в почву. 
 
 
 
 
 
 
 
 

                                     Список используемой литературы.

1. Порудоминский  В. В. Особенно оживленная деятельность  мозга.    Сны и 
сновидения в духовных исканиях Толстого //Человек. - 1997. - № 6 

2. Руднев В.  П. Культура и сон// Даугава. - №  3. - Рига, 1990. 

3. Зуев Н. "Повести Белкина" А. С. Пушкина как одна из вершин философской 
прозы. В сб. "Наш Пушкин". М.: Деком, 2003. 

4. Лотман Ю.  М. Роман А. С. Пушкина "Евгений  Онегин." Комментарий. Л., 1983.