Достоевский как редактор и издатель

 

Журнал «Время» имел большой  успех у публики. По свидетельству  Н.Страхова, в 1861 году у него было 2300 подписчиков, во второй год – 4302. Гонорар  редко падал ниже 50 рублей за печатный лист, составлял до 100 р.

 

Причина такого успеха –  имя Достоевского, который был  уже очень известен, роман «Униженные и оскорбленные», общее настроение публики.         

 

В мае 1863 года журнал «Время»  был по высочайшему повелению  закрыт. Это было связано со статьей  Н. Страхова «Роковой вопрос», посвященной  польскому восстанию. Следующий  журнал был назван «Эпоха» и открыт в 1864 году. Новый журнал братьев Достоевских  просуществовал недолго (1864—1865). Он начался  в неблагоприятных обстоятельствах: были проблемы с цензурой,  изменились настроения публики. Все это требовало  большой энергии от издателей, но Ф.М.Достоевский в это время  находился у постели умирающей  жены. Журнал выходил нерегулярно  и у него не было уже успеха «Времени». Последовавшие затем несколько  смертей (Марьи Дмитриевны, жены писателя, Михаила Михайловича, его брата, и Аполлона Григорьева) окончательно подорвали состояние журнала.  В 1865 году подписка журнала составляла 1300 подписчиков, это не могло покрыть  расходов, и журнал был закрыт. Ф.М.Достоевский  остался с долгом в 15 тысяч.  В  тяжелом 1865 году Достоевским был  начат роман «Преступление и  наказание», напечатанный годом позже.   

 

                                    

2. Журнал «Гражданин»  В.П.Мещерского. Воспоминания М.А.Александрова  о деятельности Достоевского  на посту редактора «Гражданина».

 

После окончания начатого за границей романа «Бесы» Достоевский  в начале  1873 года вернулся к журнальной деятельности, приняв на себя редактирование газеты-журнала  «Гражданин» (1873-1874), с платой по 250 рублей в месяц, кроме  гонорара за статьи. Издавал ее князь  В.П. Мещерский, монархист. Мещерского называли в либеральной печати «князем  Точкой», потому что в одной из первых статей своей газеты он потребовал «поставить точку» ко всем реформам в  России.

 

«Гражданин», подобно изданиям Каткова, поставил своей целью бороться не только с революционными, но и  с либеральными органами печати. Озлобленно выступала газета против рабочего движения и передового студенчества, против земств. Мещерский требовал сохранения телесных наказаний, отдачи в солдаты  студентов, участвовавших в забастовках. Особенно активно он выступал против восстаний крестьян.

 

Достоевский в силу противоречивости своего мировоззрения долго симпатизировал этой  газете.

 

Газета выходила еженедельно, а отдельные годы — два раза в неделю. Здесь Достоевский напечатал  «Дневник писателя за 1873 год», роман  «Подросток» (1875). В «Гражданина» Достоевский  ведет также обзор иностранной  политики и печатает фельетоны.

 

По свидетельству Н.Страхова, Федор Михайлович много стараний и труда вложил  в этот журнал. Он пишет в своих воспоминаниях: «Читатели, которые вздумают перечесть  «Гражданин» за этот год, тотчас увидят, как много старания и труда  положено было на журнал его редактором. Заботливость была величайшая. С своей  стороны, несмотря на несколько охладившиеся отношения, я считал долгом усердно  писать тогда в «Гражданине», в  котором, впрочем, был сотрудником  с самого его начала».

 

Отказавшись от редактирования «Гражданина» из-за неизбежного столкновения с издателем в 1874 году,  Достоевский  в 1876 и 1877 году вернулся к изданию  «Дневника писателя» в качестве самостоятельного собственного издания, печатая его в виде отдельных  ежемесячных выпусков.

 

Интересные воспоминания о деятельности Достоевского- редактора  оставил метранпаж М.А.Александров. В них мы находим интересные описания повседневной типографской жизни,  редакторско-корректорской деятельности, общения с Достоевским. 

 

Знакомство М.А.Александрова с Федором Михайловичем Достоевским  началось со времени вступления его  в редакторство "Гражданина", тогда  еще еженедельного журнала.

 

 О вступлении Федора  Михайловича в это редакторство  издатель "Гражданина" оповестил  читателей неожиданно и, для  того времени, несколько оригинально.  В последнем номере "Гражданина" за 1872 год, от 25-го декабря, обычное  место передовой статьи, на 2-й  странице, явилось занятым следующим  лаконическим извещением, напечатанным  крупным шрифтом во всю довольно  объемистую страницу журнала: "С  1-го января 1873 года редактором  журнала "Гражданин" будет  Ф. М. Достоевский".

 

М.А.Александров писал: «Федор Михайлович с усиливавшимся упорством  преследовал принятое им на себя трудное  дело приведения "Гражданина" к  общепринятым литературным формам, которые  этот журнал до него игнорировал, —  и в этой нивелировке я принимал косвенно, конечно, и невольно, но тем  не менее деятельное участие». Это  касалось и внешнего вида, и регулярности журнала, и его содержания.

 

Сначала в «Гражданине» печатался  «Дневник писателя», но этого было недостаточно и тогда Достоевский, оставив "Дневник", попробовал свои силы в иной области  литературы: с осени 1873 года он стал писать политический обзор иностранных  событий и сначала был очень  доволен, что ему и в этой области  работа удалась вполне.

 

Однако ж составление  политических обозрений являлось работою  хотя и более простою, чем "Дневник", но зато еще более срочною, чем  писание "Дневника", план которого, как известно, был таков, что совсем не обязывал автора давать подробный  отчет за все прожитое время и, благодаря этому, допускал возможность  откладывать и даже совсем пропускать многие явления общественной жизни, чего нельзя было делать, ведя политическое обозрение иностранных событий. Эта срочность работы была крайне тяжела для Федора Михайловича, она  изнуряла его и нравственно и  физически; притом знаменитый романист не мог, конечно, не сознавать, что если будет работать так постоянно, то он никогда не будет в состоянии  создать крупного произведения, так  как на эту мелочь, то есть на эту  заказную работу, он разменивал свой колоссальный талант... В совокупности все эти  обстоятельства расстроили и без  того хрупкое здоровье Федора Михайловича... Он ощущал как бы давление тяжелого кошмара, освободиться от которого ему  представлялось действительным одно-единственное средство — сложить с себя редакторство "Гражданина", хотя бы уж по тому одному, что журнал этот был прежде всего  еженедельный.

 

Так Федор Михайлович и  решился сделать. В конце 1873 года он попросил увольнения от редакторства "Гражданина"... Как водится, вместе с заявлением об этом было подано в  Главное управление по делам печати и прошение об утверждении редактором-издателем  нового лица,  после чего Федор  Михайлович стал ждать своего увольнения с большим нетерпением и перестал окончательно писать для "Гражданина", поместив последнее свое политическое обозрение в первом его номере за 1874 год. Но ждать пришлось довольно долго: только в апреле месяце состоялось утверждение нового редактора, а  следовательно, и увольнение Федора Михайловича.

3. 1876 – 1881 «Дневник писателя». 

 

 Достоевский, страстно  желавший напрямую говорить с  читателем, намеревался выпускать  сначала единоличный журнал «Записная  книга», а затем — «нечто вроде  газеты». Эти замыслы частично  осуществились в 1873 году, когда  в редактируемом им в это  время журнале князя В. П.  Мещерского «Гражданин» стали  печататься первые главы «Дневника  писателя». Но заданные рамки  еженедельника и зависимость  от издателя в какой-то степени  ограничивали как тематическую  направленность статей Достоевского, так и их идейное содержание. И вполне естественно, что он  стремился к большей свободе  в освещении «бездны тем», волновавших  его, к раскованной беседе с  читателями прямо от своего  лица, не прибегая к услугам  редакционных и издательских  посредников.

 

 В конце 1875 Достоевский  вновь возвращается к публицистической  работе - "моножурналу"  "Дневник  писателя" (1876 и 1877), имевшему большой  успех и позволивший писателю  вступить в прямой диалог с  читателями-корреспондентами. С 1876 по 1881 год (с двухлетним перерывом,  занятым работой над «Братьями  Карамазовыми») Достоевский выпускал  «Дневник писателя» как самостоятельное  издание, выходившее, как правило,  раз в месяц отдельными номерами, объемом от полутора до двух  листов (по шестнадцать страниц  в листе) каждый. В предуведомляющем  объявлении, появившемся в петербургских  газетах, он разъяснял: «Это  будет дневник в буквальном  смысле слова, отчет о действительно  выжитых в каждый месяц впечатлениях, отчет о виденном, слышанном и  прочитанном».

 

Автор так определял характер издания: "Дневник писателя" будет  похож на фельетон, но с тою разницею, что фельетон за месяц естественно  не может быть похож на фельетон за неделю. Я не летописец: это, напротив, совершенный дневник в полном смысле слова, то есть отчет о том, что наиболее меня заинтересовало лично". Ежемесячный журнал «Дневник писателя»  обходился без сотрудников, без  программы и отделов. В материальном отношении успех был большой: количество расходившихся экземпляров  колебалось от 4 до 6 тысяч. "Дневник  писателя" находил горячий отклик как среди приверженцев, так и  среди порицателей его, по своей  искренности и редкой отзывчивости на волнующие события дня.

 

"Дневник" 1876-1877 - сплав  публицистических статей, очерков,  фельетонов, "антикритик", мемуаров  и художественных произведений. В "Дневнике" преломились непосредственные, по горячим следам, впечатления  и мнения Достоевского о важнейших  явлениях европейской и русской  общественно-политической и культурной  жизни, волновавшие Достоевского  юридические, социальные, этико-педагогические, эстетические и политические  проблемы.

 

Внимание писателя привлекают железнодорожные катастрофы, судебные процессы, увлечение интеллигенции  спиритизмом, распространение самоубийств  среди молодежи. Его беспокоит  распад семейных связей, разрыв между  различными сословиями, торжество «золотого  мешка», эпидемия пьянства, искажение  русского языка и многие другие больные  вопросы. Перед читателем открывается  широчайшая историческая панорама пореформенной  России: именитые сановники и неукорененные  мещане, разорившиеся помещики и преуспевающие  юристы, консерваторы и либералы, бывшие петрашевцы и народившиеся анархисты, смиренные крестьяне и самодовольные  буржуа. Читатель знакомится и с  необычными суждениями автора о личности и творчестве Пушкина, Некрасова, Толстого... Вот названия его статей: «Кое-что  о молодежи», «Словцо об отчете ученой комиссии о спиритических явлениях», «Восточный вопрос», «Опять о женщинах», «Идеалисты-циники», «Постыдно ли быть идеалистом», «Освобождение подсудимой Корниловой», «Смерть Некрасова. О  том, что было сказано на его могиле», «Пушкин».

 

Однако «Дневник писателя»  — не многокрасочная фотография и  не калейдоскоп постоянно сменяющих  друг друга пестрых фактов и непересекающихся тем. В нем есть свои закономерности, имеющие первостепенное значение. Взять  к примеру «детскую тему», дающую к тому же наглядное представление  о стиле и методах публицистической работы автора. Присутствуя на рождественской елке в клубе художников, Достоевский  внимательно всматривается в  лица и манеры, изучает психологию мальчиков и девочек разного  возраста. Но его наиконкретнейшие наблюдения тотчас же вырастают до проницательных размышлений об облегченной  педагогике, «обжорливой младости», «праве на бесчестье». Одновременно он не может не сравнивать поведение  так называемых благополучных подростков с судь­бами их обездоленных сверстников, живущих среди пьянства и разврата, гибнущих от голода и лишений. Писатель посещает воспитательный дом, колонию  малолетних преступников, просиживает  целыми днями на судебных заседаниях, где защищают интересы детей. Его  страстные, психологически и нравственно  обоснованные выступления в защиту их интересов не только помогают иной раз вынести более справедливый приговор, как в случае с молодой  беременной женщиной, в состоянии  аффекта столкнувшей с четвертого этажа шестилетнюю падчерицу, но и подвигают к раздумьям о  взаимоотношениях «отцов» и «детей», об ответственности общества за воспитание подрастающего поколения, от которого зависит будущее России.

 

Это характерное для каждой страницы «Дневника» столкновение личного  и социального, конкретного и  общего можно пронаблюдать — по тематическому контрасту — и  в совсем иной области авторских  рассуждений, рассуждений о внешней  политике: о неприемлемости усиления милитаризма бисмарковской Германии, о коварстве правительственных  действий Англии и Австрии и, в  первую очередь, о необходимости  деятельной помощи России угнетенным славянам. В 1875—1876 годах Герцеговина  и Босния, а затем Болгария и  Сербия восстали против турецкого ига. Государственные власти, испытывая  давление европейской дипломатии, поначалу не решались выступить открыто на стороне восставших. В обществе же разрасталось добровольческое движение, в котором приняли участие  представители всех сословий. Большую  роль в этом движении играл славянский благотворительный комитет, организованный для помощи братским народам. Его  членом был и Достоевский, неустанно  призывавший со страниц «Дневника» к активной поддержке национально-освободительной  борьбы славян и последовательно  освещавший ее развитие. С точностью  военных сводок он сообщает о ходе боевых операций, со знанием дела обсуждает  замыслы европейских правительств или насущные проблемы тактики и  вооружения, с глубокой болью рассказывает о мучительных страданиях болгар, особенно женщин и детей, с сердечной  гордостью повествует о геройстве  и благородстве добровольцев, о пожертвованиях русского народа в пользу угнетенных славян. Вместе с тем готовность к бескорыстной помощи, объединявшей людей поверх социальных барьеров и  сословных границ и укреплявшей  их души сознанием самопожертвования, наводила Достоевского на размыш­ления о том, что Россия в будущем  сможет сказать миру «великое слово», способное служить «заветом общечеловеческого  единения, и уже не в духе личного  эгоизма, которым люди и нации  искусственно и неестественно единятся теперь в своей цивилизации, из борьбы за существование, положительной 'наукой определяя свободному духу нравственные границы, в то же время роя друг другу ямы, произнося друг на друга  ложь, хулу и клевету». Осмысляя конкретные факты участия России в освободительной  войне на Балканах, писатель приходит ко все более обобщающим выводам: «Если нации не будут жить высшими, бескорыстными идеями и высшими  целями служения человечеству, то погибнут эти нации несомненно, окоченеют, обессилеют и умрут».

 

И о чем бы ни заводил  речь автор «Дневника» — будь то общество покровительства животным или литературные типы, замученный солдат или добрая няня, кукольное  поведение дипломатов или игривые  манеры адвокатов, кровавая реальность террористических действий или утопические  мечтания о «золотом веке» — его  мысль всегда обогащает текущие  факты глубинными ассоциациями и  аналогиями, включает их в главные  направления развития культуры и  цивилизации, истории и идеологии, общественных противоречий и идейных  разногласий. Причем при освещении  столь разнородных тем на предельно  конкретном и одновременно общечеловеческом