История газеты таймс

    Содержание

 Введение. Английская пресса конца XVIII столетия………………………….2

 Основание «The Times»………………………………………………………....3

 Смена руководства  «The Times». Расцвет газеты…………………………......5

Появление и  развитие информационных агентств. «The Times» и «The Continental Telegraph»…………………………………………………….....…11

 Заключение. Периодическая печать Англии конца  XIX – XX века……......15

 Устройство  фабрики «The Times»……………………………………..…...…19

 Список литературы……………………………………………………………..24 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

    Введение.

    Английская  пресса конца XVIII столетия

    В конце XVIII столетия английские газеты по форме и разнообразному содержанию начали приближаться к современным образцам. Однако все же тон их часто отличался чрезвычайною грубостью. Шутки, остроты и разные пикантные замечания, появлявшиеся в печати в то время, отличались особенною бесцеремонностью выражений, и вряд ли кто-нибудь теперь решился бы прочесть в обществе вслух то, что появлялось в те времена на страницах распространенных журналов и никого, по-видимому, не приводило в смущение. Особенно некоторые журналы отличались в этом отношении свободою выражений и между ними довольно распространенный журнал «Oracle», издававшийся Стюартом. Характерным для тогдашней журналистики было также печатание разных сплетен и слухов, касающихся великосветского общества, в сопровождении насмешливых и сатирических примечаний. Этот отдел существовал тогда во всех газетах, и легкомысленное поведение и эксцентричности английского общества доставляли для него богатый материал: только одни газеты ограничивались лишь краткими сатирическими примечаниями, другие же печатали целые сатирические статьи, в которых осмеивалась какая-нибудь черта английского высшего общества. Надо правду сказать, что некоторые из таких статей и по сие время не совсем еще потеряли характер современности, например, статья «о национальной нравственности и женской одежде», напечатанная в «Morning Chronicle» в 1801 г.

    Политическая  сторона печати, как мы уже видели, очень скоро достигла высокого развития, и в этом отношении английская журналистика уже со времен Юниуса не уступит современной журналистике, но зато репортерское дело очень отстало и долго находилось в зачаточном состоянии. Не оставляющие желать ничего лучшего в политическом отношении, газеты доставляли лишь очень скудные сведения о событиях общего характера, судебных и полицейских процессах и делах, общественных собраниях всякого рода и т.п. Но это еще было впереди¹. 
 
 
 

    Основание «The Times» 

    На  рубеже XVIII–XIX вв. в Англии газеты не имели такого влияния на общественное мнение, как журналы. Однако именно в это время появилась газета, считающаяся в настоящее время синонимом респектабельности британской прессы. Ее основателем стал английский типограф Джон Вальтер, который в 1785 г. начал издавать газету «Universal Daily Register» («Универсальный ежедневный журнал»). но через три года нашел это название неудобным и переименовал свою газету в «The Times». Это переименование принесло счастье газете, и она сразу приобрела большой круг читателей².

    Задачей Джона Вальтера было сделать «The Times» изданием, интересным всем читающим кругам. В своей первой редакционной статье он заявил о том, что «газета должна быть хроникером времени, верным летописцем всех проявлений человеческого разума; она не должна сосредоточиваться только на одном событии, но, подобно хорошо сервированному столу, должна иметь в своем арсенале блюда на любой вкус <...> и, избегая крайностей, держаться золотой середины»³.

    Честность и любовь к своему делу, которыми отличался Вальтер, много помогли  ему поставить газету на должную высоту. В первое время «The Times» действительно держался в стороне от всяких партий и старался оставаться независимым, оставляя за собою право критики действий как правительства, так и всех партий. Однако все же «The Times» уже тогда мог быть назван торийскою газетою, хотя торийские принципы «The Times» и отличались от тех, которые были приняты при дворе. Представителем придворного ториизма был «Morning Post», а органом вигов – «Morning Chronicle».

    Вальтер, подобно всем издателям своего времени, не избежал также преследования. За статью, напечатанную в «The Times» осенью 1789 г., в которой высказывалось порицание герцогу Йоркскому, Вальтер был приговорен к уплате 50 ф. штрафа и к позорному столбу на один час, а затем к тюремному заключению на один год. Но от позорного столба его избавили и только посадили в тюрьму. Сидя в Ньюгэте, он продолжал, насколько мог, руководить изданием газеты, но в это время в «The Times» появились две новые статьи, навлекшие на Вальтера гнев властей. Статьи были направлены против герцогов Йоркского и Кларанского и принца Уэльского. За это Вальтер был присужден еще на год в тюрьму и к уплате 200 ф. Заступничество друзей при дворе и вмешательство знаменитого адвоката, сэра Томаса Эрскина, помогли Вальтеру и, отсидев шестнадцать месяцев в Ньюгэте, он был выпущен на свободу⁴. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

    Смена руководства «The Times». Расцвет газеты 

    Подлинное значение «The Times» как общенациональной, а затем влиятельной европейской газеты проявилось только в XIX в. В 1803 г. управление «The Times» перешло к Джону Вальтеру II, который усилил в «The Times» черты респектабельности и сделал это издание самым информированным в стране.

    Сын Джона Вальтера, наследовавши своему отцу, должен был выдержать не малую  борьбу, прежде чем ему удалось  поставить газету на ту высоту, на которой она находится в настоящее время. Молодому Вальтеру было всего лишь девятнадцать лет, когда отец его умер, и он очутился самостоятельным руководителем газеты. Несмотря на свои молодые годы, он оказался вполне на высоте завещанного ему дела и с таким же рвением и настойчивостью продолжал вести газету, как и его покойный отец. Любопытно в этом отношении одно столкновение, которое ему пришлось иметь с правительством, и в котором он остался победителем, благодаря своей энергии и находчивости. С самого начала он стал заботиться о том, чтобы доставлять английской публике наиболее ранние и наиболее верные известия из-за границы. С этою целью он завязал сношения с редакциями французских газет, откуда вырезывались подробные известия о действиях французских войск и т.п. и затем отправлялись Вальтеру с первым отходящим судном. Правительство, однако, находило неудобным для себя появление таких подробных сведений в газете, и поэтому пакеты, адресованные в «Times», без всякой церемонии конфисковались властями. Как только в котором-нибудь из портов являлось иностранное судно, правительственный чиновник отбирал у капитана пакеты для «The Times». Вальтер протестовал против такого произвола властей, но все, чего он мог добиться, так это ответа, что «он может получить в виде любезности свои иностранные бумаги, но лишь в обмен на другую любезность со своей стороны», т.е. что он должен был обещать придерживаться известного образа мыслей в своих публикациях иностранных известий и, следовательно, придавать им известную окраску. Вальтер снова протестовал и снова получил ответ, что «прежде он должен объявить, какую партию в политике он будет поддерживать, и тогда только он получит обратно свои бумаги». Возмущенный Вальтер наотрез отказался связывать себя какими-нибудь обещаниями в политическом отношении и стал изыскивать другие способы добывать известия с места войны. И это удалось ему настолько, что очень скоро в его газете все известия стали появляться сутками раньше, чем в министерских органах печати, что было очень неприятно правительству, но на этот раз оно не могло повредить Вальтеру, ибо источник, откуда он добывал свои известия, был не известен никому. Вальтер, таким образом, способствовал уничтожению обычая, практиковавшегося в лондонском почтовом управлении, систематически задерживать всякие иностранные известия для газет, с тем, чтобы они раньше появлялись в министерской печати.⁵

    Стремления  Вальтера сделать свою газету как  можно более привлекательной  для публики выразились еще в  одном случае. В период наполеоновских войн Англия находилась не только в экономической, но и в информационной блокаде – иностранные новости поступали с большим опозданием. Использовав ситуацию, «The Times» в 1807 г. послала своего корреспондента Генри Робинсона освещать события в Европе.

    Впоследствии  Робинсон был сделан Вальтером чем-то вроде политического редактора, который должен был писать статьи по вопросам иностранной политики и  переводить из иностранных газет. В 1808 г. он снова был отправлен в  качестве специального корреспондента в Испанию. Репортажи корреспондента «The Times» из Германии и Испании продолжались до 1809 г., став своеобразным британским «окном в Европу», а сама газета увеличила сеть своих корреспондентов как внутри страны, так и за рубежом⁶.

    Журналистам в Англии приходилось вести отчаянную борьбу за свободу слова и отстаивать свои права всеми возможными средствами. Политическая борьба, однако, не мешала прогрессу журналистики, и финансовые тягости, лежавшие на газетах, не мешали их издателям стремиться не только к усовершенствованию внутреннего содержания, но и внешнего их вида. В ноябре 1814 г. произошло событие, которое должно было произвести настоящий переворот в технике газетного дела: это применение пара к книгопечатанию. Первый, воспользовавшийся силой пара в целях усовершенствования техники печатания, был Вальтер, издатель «The Times». 29 ноября 1814 г. вьшел первый номер «The Times», отпечатанный посредством паровой машины. В этом номере находилось обращение к читателям, в котором издатель сообщал о важном нововведении в технике печатного дела и описывал действие новой типографской машины, двигающейся паром и значительно упрощающей дело книгопечатания. Нововведение, однако, вызвало серьезный протест со стороны наборщиков, но Вальтер был не такой человек, чтобы испугаться угроз. Он давно уже сознал непригодность ручных типографских станков, и так как газета его все разрасталась и число читателей у нее увеличивалось, то он увидел необходимость усовершенствовать способ печатания, так как в противном случае он скоро не в состоянии был бы удовлетворить всех поступавших требований. Поэтому-то, когда один из его наборщиков сделал модель самодействующего типографского станка, то он дал ему денег и всячески поддерживал его производить дальнейшие опыты. Наконец, в 1814 г. он приобрел патентованный печатный станок от изобретателя, саксонца Кенига, и тайно, в течение нескольких Месяцев, производил в отдельном здании опыты с этим станком, под Руководством изобретателя и его помощников. Тот день, когда решено было впервые отпечатать газету на этом станке, был, конечно, знаменательным днем для Вальтера. Наборщики его, хотя и не знали, что им готовится такой сюрприз, но подозревали, конечно, и поэтому волновались довольно сильно и объявляли, что убьют каждого, кто своим изобретением повредит их труду. Но вот в шестом часу утра, 29 ноября, когда они по обыкновению собрались в типографии, вошел Вальтер и объявил, к их величайшему изумлению, что «The Times» уже отпечатан при помощи паровой машины, и затем прибавил, что если они перейдут к насилиям, то повредят только себе, ибо и с ними поступят так же, если же они будут спокойны, то жалованье им будет выплачиваться по-прежнему, до тех пор, пока им не будет найдено соответствующего занятия. Наборщики подумали и покорились неизбежному, и, таким образом, важное нововведение в технике книгопечатного дела прошло гораздо спокойнее, чем можно было ожидать на основании некоторых первоначальных тревожных признаков.

    Царствование  Георга IV не вызвало никакой перемены к лучшему в положении журналистики. Связь Георга IV с ториями стала еще теснее, когда он вступил на престол, и поэтому все десять с половиной лет его царствования были периодом непрерывной борьбы за политическую свободу – борьбы, в которой журналистика, конечно, играла не последнюю роль. Разительным доказательством значения журналистики и невозможности совладать с ней и подчинить ее окончательно, несмотря на все средства, которые находились в руках двора и министров, служит ее вмешательство в распрю короля и королевы, поглощавшую общественное внимание в первые годы царствования Георга IV. Печать, за исключением, конечно, официальных и торийских органов, почти вся приняла сторону королевы против короля, как и наиболее слабой и как менее виновной стороны. Даже «Times», обыкновенно поддерживавший министерство, в этом вопросе очутился на стороне оппозиции, хотя, конечно, он тут действовал скорее под влиянием известных материальных соображений, не дозволявших ему идти наперекор могущественному натиску общественного мнения, нежели из внутреннего убеждения.⁷ 

    В 1817 г. Джон Вальтер II занял место в парламенте, а на пост редактора назначил Томаса Барнса. Барнс возвел газету в ранг непререкаемых авторитетов в мире информации, закрепив за ней статус влиятельного издания. Взвешенная позиция «The Times», не допускавшая явного радикализма, и ориентация на традиционные ценности среднего класса выгодно отличали ее от популистских и радикальных изданий того времени, не говоря о бульварной прессе.

    Публикации  и позиция «The Times» сыграли важную роль в таких, важных политических событиях, как первая парламентская реформа 1832 г., давшая право голоса мелкой и средней буржуазии и уничтожившая часть «гнилых местечек» в пользу промышленных центров, принятие закона об эмансипации католиков, отмена хлебных законов в 1846 г.

    Пик популярности «The Times» пришелся на события Крымской войны, в период редакторства Джона Дилейна. Освещать военные действия был отправлен знаменитый корреспондент «The Times» Уильям Рассел, первый военный корреспондент в истории британской прессы. Репортажи Рассела с места боев вдохновляли поэтов, строки его репортажей становились крылатыми выражениями, а его разоблачения военных и политических кругов привели к отставке правительства и к смене военного руководства.

    В середине XIX столетия «The Times» получила прозвище «Громовержец». Ее ежедневный тираж достиг 60000 экз., тогда как тираж ближайшего конкурента едва приближался к 6000. Точность и качество репортажей, своевременность освещения событий, высокий уровень передовиц и аналитических статей, осведомленность в хитросплетениях европейской политики сделали «The Times» эталоном европейского периодического издания. Во многих европейских столицах собственные корреспонденты «The Times» пользовались таким же вниманием, как и послы иностранных держав. Пресса в лице «Таймс» становилась подлинной «четвертой властью». Для Абрахама Линкольна «The Times» этого периода – «одна из величайших сил в мире», даже королева Виктория в одном из писем сетовала на влиятельность этой газеты.