Власть и СМИ

     Принципиальным  свойством информационного общества является также то, что информация, её потребление, информирование становятся важными, неотъемлемыми компонентами культуры современного общества. В Доктрине информационной безопасности Российской Федерации говорится: «современный этап развития общества характеризуется возрастающей ролью информационной сферы, представляющей собой совокупность информации, информационной инфраструктуры, субъектов, осуществляющих сбор, формирование, распространение и использование информации, а также системы регулирования возникающих при этом общественных отношений. Информационная сфера, являясь системообразующим фактором жизни общества, активно влияет на состояние политической, экономической, оборонной и других составляющих безопасности Российской Федерации».¹³ Обеспечивая определённый уровень функционирования информационной среды и входящих в неё в качестве компонентов информационных систем как средств передачи знаний и в целом обмена сообщениями разного статуса, массовая коммуникация позволяет реализовывать социокультурные функции современного общества, представляет собой своеобразную технико-технологическую фракцию в сфере культуры.

     Человек информационного общества живёт  в мощном, хорошо управляемом информационном поле, затрагивающем все стороны  его жизни. Одна из таких сторон состоит  в том, что индивид, гражданин  отрывается от непосредственного чувственного восприятия реального мира, в значительной мере теряет способность самостоятельного, социально-критического анализа происходящих событий. Между ним и окружающей реальностью прочное место в качестве обязательного и необходимого посредника занимают средства массовой информации. Именно с их помощью человеку навязываются определённые представления, даётся определённая направленность его мыслям, а в его сознании формируется виртуальный мир, весьма существенно отличающийся или вовсе не похожий на реальную действительность. Возникает несоответствие между реальным миром и тем, какое представление о нём человек получает из СМИ.

     Человека  в «информационном обществе»  с ещё большей интенсивностью, чем прежде, продолжают усиленно «информировать»  и направлять определённым образом  формирование его сознания, подавляя его способность самостоятельно информировать, формировать и направлять себя. Его искусственно лишают способности подлинного владения и пользования информацией. Поэтому многие люди в «информационном обществе» фактически находятся в состоянии информационного невежества, в своеобразном информационном «бантустане», они живут в иллюзорном мире, в котором они становятся легко управляемыми, а их воля парализованной.

     Одно  из важнейших следствий названных  процессов состоит в том, что  в информационном обществе методы прямого подчинения (экономические, силовые, политические, правовые и т. п.) по эффективности своего воздействия на его состояние и, прежде всего, на массовое поведение начинают уступать методам информационным. Именно поэтому в информационном обществе массовая коммуникация становится главным средством управления и контроля над его состоянием и качеством функционирования. Именно с помощью массовой коммуникации определяются социальные реалии: характер экономических отношений, политические процессы, учебные программы в образовании, тип проведения «свободного времени», т. е. все основные параметры образа жизни. По этой причине массовая коммуникация неизбежно становится обязательным элементом, приводным ремнём «вертикали власти», а журналистика как главное звено массовой коммуникации, определяющее её содержание, по сути дела, превращается в виртуальную «четвёртую власть», а точнее – информационную власть, с помощью которой реальная власть правит и манипулирует сознанием масс.

     Достаточно  очевидно, что направленность и результаты функционирования массовой коммуникации таковы, каково содержание, которое в неё заложено, какой способ взаимодействия с её контрагентами (властными органами и обществом) является главным. Массовая коммуникация – лишь средство, которое, как и всякое средство, может быть использовано как в благих, так и в деструктивных целях. Поэтому её конечный эффект определяется не столько техническими характеристиками каналов коммуникации, сколько тем, как используют их субъекты коммуникативного процесса в конкретных обстоятельствах и общественных условиях, а также, до каких пределов общество готово использовать заложенные в МК возможности.

     К наиболее универсальным дефинициям можно отнести следующее определение  коммуникации: «Коммуникация (лат. communicatio, от communico – делаю общим, связываю, общаюсь), 1) путь сообщения, связь одного места с другим. 2) Общение, передача информации от человека к человеку – специфическая форма взаимодействия людей в процессе их познавательно-трудовой деятельности, осуществляющаяся, главным образом, при помощи языка (реже при помощи других знаковых систем). Коммуникацией называют также сигнальные способы связи у животных»¹⁴. Однако и в этом определении остаётся открытым вопрос: «Какова необходимость этого взаимодействия путём общения и передачи информации?». Некоторый намёк на ответ даёт последняя фраза, из которой следует, что коммуникация отнюдь не есть исключительная прерогатива социального мира. Видимо, по этой причине попытки уточнения смысла понятия «коммуникация» продолжаются, однако конструктивного продвижения в понимании его смысла пока не видно.

     Обобщение огромного множества определений  коммуникации позволяет выделить два  основных смысла, которые подразумеваются под этим термином:

1. средство или технология, обеспечивающая возможность информационного взаимодействия между субъектами (телеграф, радио, телефон, СМИ, транспорт и т. п.);
2. сам процесс информационного взаимодействия между субъектами коммуникации.

     Легко видеть, что оба смысла предполагают взаимодействие равноправных субъектов  информационного общения.

     Родоначальником научного изучения массовой коммуникации является выдающийся немецкий социолог Макс Вебер. Именно он в начале ХХ века с позиций понимающей социологии заложил принципы исследования массовой коммуникации, её роли в социуме. Позже, в 40-е годы, интерес к массовой коммуникации проявили такие зарубежные социологи как Г. Лассуэл, Г. Маркузе, П. Лазарсфельд, Р. Мертон и другие. Именно Г. Лассуэлл, разработал в конце 40-х годов ХХ в. ставшую классической и не потерявшую до сих пор своего конструктивного значения модель массовой коммуникации как однонаправленного процесса («КТО», «ЧТО», «по какому КАНАЛУ», «с каким ЭФФЕКТОМ»)¹⁵. В этом же контексте рассматривал массовую коммуникацию и Р. О’Хара: «Массовая коммуникация подразумевает процесс передачи идентичных сообщений большому числу людей, практически разобщённых. Понятие «средства массовой коммуникации» относится к инструментам, с помощью которых этот процесс становится возможным»¹⁶.

     Впоследствии  эта модель дополнялась и расширялась  другими учёными (Г. Гербнер, Б. Вестли, М. Мак-Люэн и др.), внёсшими в неё элементы обратной связи. Своеобразным итогом изучения массовой коммуникации этого периода была работа У. Шрамма, который также определял коммуникацию как однонаправленный процесс¹⁷. В дальнейшем (70-80-е годы) изучение массовой коммуникации в целом и её отдельных элементов продолжалась в исследованиях Д. Мак-Куэйла, Ю. Хабермаса, А. Монегетти и других¹⁸.

     Весьма  ценным представляется понимание массовой коммуникации Г. Шиллером в его нисколько  не потерявшей до сих пор своей  актуальности работе «Средства массовой информации и культурное господство»: «Понятие коммуникация включает в себя намного больше, чем сообщения и признанные системы связи, по которым эти сообщения передаются. Коммуникация определяет социальные реалии и в этом смысле влияет на организацию труда, характер технологии, учебные программы системы образования и использования «свободного» времени, т. е., по сути дела, на все основные параметры образа жизни»¹⁹.

     Если  говорить в целом, то можно заключить, что все названные авторы рассматривают  коммуникацию 1) как однонаправленную; 2) имеющую целью влияние.

     Идеи  типа «производительной коммуникации» (Ю. Хабермас) появились на Западе лишь в последние десятилетия ХХ века, и разделялись они далеко не всеми  исследователями этого феномена. Так, если Хабермас представлял общество как ассоциацию свободных и равноправных индивидов, которым коммуникация необходима для всестороннего и аргументированного обсуждения и определения нормативных условий своего существования, что и позволяло ему считать массовую коммуникацию наравне с властью и деньгами производительной силой²⁰, то Э. Ноэль-Нойман не изменила своей точки зрения и рассматривала МК как одностороннюю. По её мнению, право определять все характеристики информации, циркулирующей в СМИ, принадлежит только журналистам²¹.

     Понимание массовой коммуникации как системы  с двусторонним обменом информацией  между органами власти и редакциями СМИ, с одной стороны, и населением – с другой, в отечественной науке было обозначено в проекте «Функционирование общественного мнения в условиях города и деятельность государственных и общественных институтов», проводившемся в 70-е годы (руководитель Б.А. Грушин)²². Как содержательная, так и инструментальная часть данного исследования до сих пор представляет большую научную ценность.

     Весьма  ёмкое и по существу правильное определение  массовой коммуникации даёт И.Д. Фомичёва. Она понимает её как процесс обмена информацией в больших общностях.²³ Концепция гражданского общества предполагает именно такое понимание сущности массовой коммуникации, то есть наличие в её структуре двух равноправных и взаимодействующих информационных «ветвей». Помня об этом, рассмотрим лишь одну из них: «власть – СМИ – общество».

     Существует  четыре более или менее общепринятых теории взаимодействия власти и СМИ, которые были предложены полвека назад американскими профессорами Ф. Сибертом, У. Шраммом и Т. Питерсоном. Все предложенные авторами системы функционирования СМИ исходят из предпосылки о том, что «пресса всегда принимает форму и окраску тех социальных и политических структур, в рамках которых она функционирует».²⁴ Согласно этому тезису каждая система взаимодействия СМИ и власти соответствует определённому устройству общества:

• авторитарная теория;
• либертарианская теория;
• теория социальной ответственности;
• советская коммунистическая теория прессы.

     Теперь  возникает необходимость уточнить, что имеется в виду, когда употребляется  аббревиатура «СМИ».

     Если  подходить строго формально, по существу, то СМИ – специализированные технические и технологические средства, предназначенные для приёма поступающей информации, её тиражирования и распространения (главным образом, безадресного) для массовой аудитории. То есть это специализированный комплекс технолого-технических средств для обеспечения возможности функционирования массовой коммуникации.

     Совершенно  очевидно, что СМИ, как и всякое средство, ценностно нейтральны, что  заложенный в них технический  потенциал и конечный эффект их использования  полностью определяются содержанием той информации, которая поступает на их «вход», а также «режимом» её тиражирования. То есть, СМИ приобретают смысл и могут играть ту или иную социальную роль лишь в тесной взаимоувязке с источником информации, предназначенной для массового распространения, то есть когда они рассматриваются как элемент массовой коммуникации. Источником информации для СМИ могут быть различные субъекты – властные или общественные структуры, представители производственной, финансовой или коммерческой сферы, частные лица и т. д. Однако главным поставщиком информации является журналистика – специализированный социальный институт, целью которого является профессиональное производство информации для СМИ. Журналистика и СМИ обречены находиться в теснейшем взаимодействии друг с другом, так как без этого единства, по отдельности они не способны выполнять свои функции. На этом основании понятия «журналистика» и «СМИ» очень часто отождествляются и используются как синонимы. При этом предпочтение отдаётся аббревиатуре.

     Легко понять, что в этом, на первый взгляд, невинном предпочтении заложен глубокий смысл. Его скрытая цель – акцентировать  внимание на ценностной нейтральности  средства (ведь средство нейтрально, это  лишь техника и технология… и  т.д.) и создать иллюзию у доверчивой аудитории о ценностной нейтральности массовой коммуникации в целом. Активная, определяющая роль журналистики отходит на задний план, а то и вовсе вытесняется из сознания. В этом же русле лежит и давняя традиция расширять смысл понятия «журналистика» до таких размеров, что из него выхолащивается какая бы то ни была различительная способность: в него включается всё, что имеет хотя бы малейшую, даже исчезающе незначительную связь с массовой коммуникацией.²⁵ Собственно журналистика как активное субъективное начало в структуре массовой коммуникации теряется в этом безмерном перечне организаций, профессий, видов деятельности, «систем произведений», «комплексов каналов» и пр, и пр. Поэтому необходимо всегда помнить, что за фразой «сообщения СМИ», если специально не оговаривается, что эти сообщения официальные или какие-либо другие, всегда стоят журналисты – представители весьма специфичной профессиональной социальной группы.