Журнально-публицистическая деятельность М.Е. Салтыкова-Щедрина

МИНИСТЕРСТВО  ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РФ

ГОУ ВПО РГУТиС

ФАКУЛЬТЕТ КОММУНИКАЦИОННЫХ И ИНФОРМАЦИОННЫХ ТЕХНОЛОГИЙ

 

 

 

 

РЕФЕРАТ

по  учебной дисциплине «История отечественной журналистики»

Выполнила студентка 2-го курса, группы СОЗ-06-02

по специальности 030602 «Связи с общественностью»

КУЛИШ Майя Олеговна

 

 

 

Тема: «Журнально-публицистическая деятельность М.Е. Салтыкова-Щедрина»

 

 

 

 

                                                                               

 

 

 

 

                                                                               Руководитель-консультант:

                                                                                                    Чаевич А.В.

 

 

 

 

 

 

 

 

Москва – 2007

Содержание:

1. М.Е. Салтыков-Щедрин и журнал «Современник»…………………1
2. Публицистика М.Е. Салтыкова-Щедрина……………………………3
3. Заключение……………………………………………………………..13
4. Список литературы…………………………………………………….14

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

М. Е. Салтыков-Щедрин  и журнал «Современник»

Постоянное  сотрудничество Салтыкова-Щедрина  в «Современнике» началось с 1860 года. Тургенев и его сторонники ушли из журнала. Они не могли согласиться с политической позицией Чернышевского и Добролюбова. Салтыкову же, наоборот, линия самого революционного журнала эпохи становилась все более близкой. В июне лучшие журналы шестидесятых годов «Современник» и «Русское слово» были приостановлены на восемь месяцев. Салтыков-Щедрин именно в 1862 году, получив отставку, вошел в состав редакции «Современника». Участие в редакции превращалось в опасный и крайне важный пост. Необходимо было сохранить боевой дух журнала и его революционные традиции в обстановке, когда со стороны правительства можно было ожидать дальнейших репрессий. Салтыков-Щедрин и Некрасов сделали все возможное, чтобы поддержать заслуженную репутацию   «Современника».  Несмотря на  обострившиеся цензурные условия, они жестоко критиковали реакционеров и либералов. В 1863 году в журнале был опубликован роман Чернышевского «Что делать?», написанный в Петропавловской крепости. Роман этот только случайно, благодаря несогласованности действий цензоров, был разрешен к печати. Трудно приходилось Салтыкову-Щедрину в журнале по возобновлении его в феврале 1863 года. Очень донимала своими требованиями и придирками цензура. В письмах к Островскому и Полонскому Салтыков-Щедрин часто жалуется на затруднения с материалами. В новой редакции «Современника» не было единодушия. Члены редакции Антонович, Жуковский и Пыпин тянули журнал вправо, а Антонович и Жуковский предъявляли, сверх того, и во внутриредакционных взаимоотношениях совершенно необоснованные претензии. Это злило и раздражало Салтыкова и не давало ему возможности работать. «Мне совершенно необходимо видеться с Вами и поговорить обстоятельнее, — писал он Некрасову 5 октября 1863 года.- Ибо тут идет дело о том, могу ли я угодить на вкус г.г. Пыпина и Антоновича. Я послал на днях мою хронику, с просьбой уважить меня, напечатать без перемен. Что будет - не знаю. Когда я поступал в редакцию, Вы говорили, что необходимо придать журналу жизни, и так как это совершенно совпадало с моими намерениями, то я и отнесся к делу сочувственно. Надо же дать мне возможность вести это дело».

«В Петербург я, наверное, привезу повесть,- писал Щедрин несколько позднее Некрасову уже из Пензы (8 апреля 1865 г.).- Сверх того, быть может, в бытность в Петербурге напишу и фельетон или два, ибо в Петербурге я работаю всегда как-то легче. Но все это, и в особенности фельетоны, должно пройти сквозь цензуру вашей духовной консистории. Я и теперь иногда не прочь бы что-нибудь милое написать, да подумаешь-подумаешь и скажешь: чорт  возьми да и совсем».

Духовная  консистория - это прежде всего Антонович и Елисеев сильно  побаивавшиеся чрезмерно   резкого   слова в журнале. Внутренние трения и тяжелые цензурные условия раздражали Салтыкова-Щедрина. Обстановка в журнале после удаления Чернышевского была неблагоприятной для дружной работы. Без внутреннего единства трудно было противостоять внешним ударам. В результате всех этих обстоятельств Щедрин в конце 1864  года    вышел  из  редакции  «Современника».

Литературный  заработок был для Салтыкова  единственным источником существования. Отказавшись от литературной деятельности, Салтыков был вынужден вновь поступить на службу. В начале 1865 года он был назначен председателем Казенной палаты в Пензе. Сейчас он смотрел на службу как на источник заработка и только.

В течение  двух лет, во время которых Салтыков-Щедрин состоял в редакции «Современника», он очень много поработал для  журнала не только как руководитель, но и как автор. Он участвовал в  журнале и как художник, и как  публицист, и как критик, и как  рецензент, и как сотрудник сатирико-юмористического приложения - «Свисток». В «Современнике» за 1863 год были опубликованы три произведения, завершивших цикл «Невинных рассказов», «Деревенская тишь», «Для детского возраста», «Миша и Ваня». В том же году Щедрин напечатал несколько очерков, послуживших началом одной из его замечательнейших книг - «Помпадуры и помпадурши».

Публицистика М.Е. Салтыкова - Щедрина

Главное внимание Салтыков-Щедрин уделял в  эти годы публицистике. Причины этого  вполне понятны. «Современник» лишился  лучших своих публицистов. Добролюбов умер, Чернышевский был арестован. Идейно-политическое лицо журнала определялось прежде всего публицистическим отделом. Чтобы показать, что «Современник», возобновленный после восьмимесячного перерыва, является прежним «Современником», редакции необходимо было приложить особые старания для поддержания публицистического отдела на должной высоте. Этим и объясняется, что Салтыков-Щедрин, бывший по характеру своего дарования художником-сатириком, так много писал в политическом отделе журнала.

Публицистика  Щедрина  очень своеобразна по форме. Впоследствии он воспользовался многими своими статьями, как материалом для художественного творчества. Центральное место в публицистических произведениях Щедрина этих лет занимает хроника «Наша общественная жизнь». Он вел ее на протяжении всего 1863 года и первых месяцев 1864 года. Кроме «Нашей общественной жизни» Салтыков-Щедрин написал еще десятки других статей, рецензий и заметок. Салтыков-Щедрин хорошо ориентировался в политической обстановке. Он один из первых правильно оценил события 1862 года.  Щедрин в первой же статье «Нашей общественной жизни» объяснил изменение общественно-политической ситуации. «Я считаю себя летописцем, я даже не группирую фактов и не выжимаю из них нравоучения,- писал он,- но просто утверждаю, что в 1862 году в нашу общественную жизнь, равно как и в нашу литературу, проникла благонамеренность. Я уверен, что известие это в особенности порадует провинциального читателя. В самом деле, видя, какой переполох царствовал в наших журналах до 1862 г., какими словесными подзатыльниками угощали в них друг друга россияне, бедный, удаленный от света провинциал мог и не  весть что подумать. Ему могло показаться, что старому веселью конец пришел, что хороших людей моль поела и что на месте их неистовствуют все мальчишки да нигилисты... Ничуть не бывало! - утешаю я его; все это было до 1862 г., но в этом году россияне вступили в новое тысячелетие...» Реформы еще продолжались, но они не противоречили реакции. Разными способами, в статьях и рецензиях, Салтыков-Щедрин доказывал ничтожность реформ и предупреждал общество об опасностях начавшейся реакции.

В 1863 году произошло польское восстание. Салтыков-Щедрин превосходно разобрался в политической обстановке, созданной игрой реакции на польском восстании. «Да, - писал он в «Нашей общественной жизни», предназначенной для девятого номера «Современника» 1863 года,- много вреда принесла за собой польская смута для той части русского общества, которая жаждала только спокойствия, чтобы развиваться и воспитывать себя в той свободе, которая одна представляет прочный и плодотворный залог будущего преуспеяния. Сама по себе взятая, эта смута, конечно, не страшна для России, но вред ее, и вред весьма положительный,, заключается именно в том, что она вновь вызвала наружу те темные силы, на которые мы уже смотрели, как на невозвратное прошлое, что она на время сообщила народной деятельности фальшивое и бесплодное направление, что она почти всю русскую литературу заставила вертеться в каком-то чаду, в котором вдруг потонуло все выработанное ценою многих жертв, завоеванное русскою мыслью и русским словом в течение последних лет...» Щедрин переводил на четкий язык реальности напыщенно-трафаретные фразы казенного патриотизма, заполнявшие тогда все газеты.  За казенно-патриотической шумихой вокруг польского восстания крылась защита интересов самодержавия - это и хотел показать  Щедрин.

Общественная  реакция возбуждала в Щедрине  еще больше тревог и опасений, чем  мероприятия правительства. «Понижение тона» общественной жизни, «тушинские перелеты» людей, вчера только твердивших о свободе, свидетельствовали, что силы демократии не так велики, как они представлялись, и что перспективы победы переносятся на значительно более отдаленное будущее. Салтыков-Щедрин не отворачивался от напрашивавшихся грустных выводов, он имел мужество смотреть правде прямо в глаза. Салтыков-Щедрин вел непрерывную войну против реакции, против консерваторов. Особенно доставалось от него Каткову.

С неутомимой энергией и презрением продолжал  Салтыков-Щедрин преследовать либералов. Словесное «благородство» либералов  он называл «куриным благородством», а либеральную газету «Голос», издававшуюся Краевским, он метко окрестил «Куриным эхом». Салтыков-Щедрин вел усиленную полемику и с третьей разновидностью консервативно-либерального лагеря - с «почвенниками». «Почвенники» представляли род славянофильства. Во главе «почвенников» стояли братья Достоевские, писатель Федор Михайлович и брат его Михаил, критики Аполлон Григорьев и Страхов, издававшие журнал «Время», выходивший затем, после закрытия «Времени», под названием «Эпоха». Внешняя формулировка программы «почвенников» была крайне неопределенна. Неопределенность и бессодержательность программы «почвенников» Щедрин зло высмеял в остроумном драматизированном фельетоне «Стрижи». Рассуждения «почвенников» по внятности и вразумительности были уподоблены им чириканью стрижей. Салтыков-Щедрин разъяснял в «Нашей общественной жизни», что идеи «почвенников» являются отражением реакционной и эксплуотаторской помещичьей идеологии.

После 1862 года обострились разногласия и  в среде самого демократического лагеря. Еще при Чернышевском существовали расхождения между «Современником» и «Русским словом» - другим влиятельным журналом шестидесятых годов. Позиции «Русского слова» определялись публицистическими статьями Писарева. По философским воззрениям Писарев был сторонником Бюхнера, Фохта и Молешотта. Чернышевский в политике ориентировался на массы, Писарев полагал, что решающей силой общественного преобразования может явиться только образованное меньшинство. Писарев восторженно отнесся к Базарову из «Отцов и детей» Тургенева, как к верному типу передовой молодежи. «Современник» встретил Базарова в штыки. Несмотря на все это, и «Современник» и «Русское слово» принадлежали к одному демократическому лагерю. Писарев выступал в качестве союзника «Современника», против Каткова и против либералов. Роману Чернышевского «Что делать»? Писарев посвятил сочувственную   статью. Щедрин же, разделявший с Некрасовым риск печатанья романа Чернышевского, считал излишним изображение гадательных утопических подробностей социалистического будущего. Он дал об этом понять в одной из своих хроник. По существу Салтыков-Щедрин был прав, однако время для своих критических замечаний он выбрал неудачное: было неудобно критиковать хотя бы во второстепенных подробностях произведение,   автор  которого  томился  в  царском плену.

По существу же Салтыков-Щедрин был согласен с  «Что делать?». Чтобы выяснить подлинное свое отношение к роману, он в полемике с Достоевскими сослался на свой очерк «Как кому угодно», в котором заключалась по словам «Эпохи» «вариация на теорию страстей, положенную в основание универсальной ассоциации». К тому же критика Салтыкова-Щедрина задевала роман Чернышевского только косвенно. Ее непосредственным адресатом было «Русское слово» и статьи Зайцева.

Между «Русским словом» и «Современником» разгорелась  ожесточенная полемика. Салтыков-Щедрин, ведший ее на строго принципиальных основах, быстро нащупал слабые стороны противника. Салтыков не был революционером, он не принимал участия в нелегальной деятельности. «Некоторые из «нигилистов»,- писал он в январском номере «Современника» за 1864 год, — уже начинают исподволь поговаривать о «скромном служении науке», а к «жизненным трепетаниям» относятся уже с некоторой игривостью, как к чему-то не имеющему никакой солидности и приличному только мальчишескому возрасту». Это было очень зло, но разъясняло существо спора и вскрывало главный недостаток взглядов «Русского слова».

Позиция Писарева периода спада революционной  волны шестидесятых годов выразилась и в статье «Цветы невинного юмора», посвященной полемической оценке творчества Салтыкова-Щедрина. Само заглавие свидетельствует уже достаточно красноречиво об отношении Писарева к произведениям сатирика.

В статье о Щедрине Писарев  заявляет, что он отказывается практически способствовать проявлению «народного чувства, народного энтузиазма» как решающего средства исторического развития.

Значение  «Сатир в прозе» и «Невинных рассказов» Щедрина определялось критикой уцелевших  самодержавно-крепостнических отношений. То, что составляло силу сатиры Щедрина, то Писарев изображал как ее  слабость.

Ирония  Писарева была неуместна. Не понимая этого, Писарев не мог понять произведений Щедрина. Не помог и тонкий вкус, сквозящий даже сквозь прямолинейность Писарева. Поэтому он и посоветовал Щедрину бросить Глупов и стать популяризатором естественных наук. Более неразумного совета нельзя было придумать.  Салтыков-Щедрин и как художник и как публицист никогда не упускал из виду крестьянского вопроса. Он никому не прощал слащаво-фальшивой идеализации крестьянской жизни; он пользовался каждым случаем, чтобы показать подлинную суть крестьянской реформы, избирая стихотворение Майкова «Картинка», изображавшее сусально-патриотическом духе отношение крестьян к манифесту 19 февраля, Щедрин писал: «Признаемся:  нужно  много  решимости,  чтобы  прочитать до конца эту более нежели странную штуку. Здесь что ни слово- то фальшь.  Г. Майков  сумел  соорудить водевильно-грациозную картину даже из такого дела, которое всего менее терпит водевильную грациозность. Кого обманет этот балетный обман?» Щедрин напоминал о неравноправном положении крестьян по сравнению с помещиками и после «воли». Он писал о тяжелых   условиях   крестьянского   труда   и   крестьянской   жизни пореформенной деревне. Жизнь   верхов   привлекала   внимание   газет   и   журналов. Ей придавали преувеличенное значение, ее одну только и считали важной. Жизнь народа была темна и не вызывала интереса публицистов. 

Несмотря  на наступление реакции, публицистика Щедрина была проникнута оптимизмом. Он мечтал о сближении между передовыми людьми лагеря Чернышевского и массами. До тех пор, пока передовые и просвещенные люди не сомкнуты с народом, прогресс человечества будет медленен и мучителен. Щедрин не отказывался от своего взгляда на массы, как на решающую силу общественного развития. Он подводил итоги десятилетия, как последователь Белинского и Петрашевского,  Чернышевского и Добролюбова. Салтыков-Щедрин придавал большое значение активному демократическому и революционному меньшинству, но он никогда не отводил ему самодовлеющей роли. Сила передового меньшинства определяется только тем, насколько оно сумеет сблизиться с массами и просветить их. Обороняясь от реакции, сатирик защищал значение и демократически-революционной интеллигенции. Либерально консервативный лагерь называл революционное меньшинство шестидесятников презрительной кличкой «мальчишек» или «нигилистов». Щедрин принимал вызов, заявляя, что «мальчишество» - положительная сила, что оно является самым ценным элементом современного общества. «Не будь мальчишества,- писал он,- не держи оно общество в постоянной тревоге новых запросов и требований, общество замерло бы и уподобилось бы заброшенному полю, которое может производить только репейник и куколь». Идеи шестидесятых годов оказали громадное воздействие на эволюцию Салтыкова-Щедрина и на развитие его сатирического дарования. Влияние Чернышевского продолжило влияние Белинского и Петрашевского.