Философия ненасилия Л. Н. Толстого: истоки и смысл

Философия ненасилия  Л. Н. Толстого: истоки и смысл

Более полутора столетий читателей всего мира волнует  творчество Льва Николаевича Толстого. Колоссальный талант писателя, диалектика противоречий его жизненной драмы, борьба с церковью, попытка найти  и утвердить собственный взгляд на смысл жизни вызывали и вызывают до сих пор противоречивые оценки. Вероятно, проблема «Л. Н. Толстой: pro et contra» останется вечной проблемой человечества. Внимательного читателя и вдумчивого исследователя поражают и завораживают парадоксы его жизни. Один из исследователей таким образом формулирует их: «Сам не будучи ни в коей степени революционером, гр. Л. Толстой является одним из главных деятелей русской революции, одним из главных героев. В этом парадоксальность положения по отношению к мыслителю, во главу угла как своей социально-государственной философии, так и житейской мудрости поставившему принцип непротивления и гражданско-культурного неделания. Второй парадокс Толстого заключается в том, что сила его пророческого пафоса увеличивается в обратной пропорциональности с ее эффективностью». Действительно, по мере нарастания тоталитарных установок в XX в. поле приложения его критики все увеличивается, наконец, кажется, уже ни одной из них не удастся избежать стрел Толстого, но все они попадают по адресу, в противоположность тому, что было в XIX в., в эпоху расцвета его критической деятельности. Многие прозрения и обличения Толстого «должны быть отнесены через головы современников к потомкам и к событиям», «...могут быть приписаны многим столетиям, если не тысячелетиям» (Ильин В. Н. Миросозерцание графа Льва Николаевича Толстого. СПб., 2000. С. 59-60).

Это сказано о  творчестве писателя в целом. Но это  же можно повторить и о центральной  идее его мировоззрения - философии  ненасилия. К идее «непротивления»  Толстой обратился не сразу, и  не он ее сформулировал. Большую часть  жизни писатель по крупицам собирал  вековую мудрость человечества и  впоследствии издал уникальные сборники «Мысли мудрых людей» (1903), «Круг чтения: мысли многих писателей об истине, жизни и поведении» (1904, 1908), «На  каждый день; учение о жизни, изложенное в изречениях» (1906, 1910). Изречения  древних мудрецов и пророков обратили его внимание на часто повторяющуюся  идею о бессилии зла и мудрости ненасилия. Простота и глубинная  мощь высказываний Лао-Цзы, Конфуция, Будды  убеждали его в необходимости  обращения к проблеме ненасилия.

Раз возникнув в  мировоззрении Толстого, идея ненасилия  уже не оставляет его, продолжая  непрестанно развиваться и эволюционировать. Исследователи отмечают, что до окончательного, шестого («догматического») варианта философии  ненасилия Толстого, изложенного  в статье «Закон насилия и закон  любви» (1908), она прошла еще пять этапов развития:

1. Обоснование заповеди непротивления как ключевого принципа всего христианского учения, определение основ веры как условия практического исполнения заповеди непротивления и необходимости «умоперемены» как предпосылки осуществления заповеди непротивления в жизни (1883, 1884: «В чем моя вера?»).

2. Философско-антропологическое обоснование идеи непротивления, установление основного противоречия жизни - между желанием личного блага и невозможностью его обретения, а также установление четкого соотношения между непротивлением, самоотречением и благом любви (1885, 1887: «О жизни»).

3. Социальное и философское обоснование идеи непротивления, разработка системы аргументации в пользу непротивления - и как принципа личного поведения, и как закона общественной жизни (1890, 1892: «Царство Божие внутри нас, или Христианство не как мистическое учение, а как новое

жизнепонимание»).

4. Начало систематизации философии непротивления, разработка учения о грехах, соблазнах и обманах веры, определение методов борьбы со злом (1897: «Христианское учение»).

5. Систематизация и популяризация философии непротивления (1903, 1910: «Круг чтения», «На каждый день: учение о жизни, изложенное в изречениях», «Путь жизни») (См.: Мелешко Е.Д. Философия непротивления Л. Н. Толстого: систематическое учение и духовный опыт : автореф. дис. ... д-ра филос. наук. М, 1999. С. 16-17).

На каждом из этих этапов Л. Н. Толстой вновь и вновь  обращался к учению Христа, осмысливал его и примерял к жизненным  обстоятельствам. В концентрированном  виде философия непротивления Толстого была собрана, систематизирована и  изложена секретарем писателя В. Ф. Булгаковым в сочинении «Христианская этика (систематические очерки мировоззрения  Л. Н. Толстого)», просмотренном и  одобренном самим Толстым. Специальная  глава «Непротивление злу насилием»  состоит из основных постулатов учения, сформулированных мыслителем в различных  сочинениях.

По мнению Толстого, первоначальным «высшим, общим всему  человечеству религиозным законом» утверждалась необходимость каждому  человеку жить не для себя, а для  блага всех, «для взаимного служения». Со временем этот закон был сформулирован  в высказываниях Будды, Конфуция, Лао-Цзы, стоиков. Жившие по этому закону люди убеждались в его истинности и благотворности. «Но установившаяся жизнь, основанная не на взаимном служении, а на насилии, до такой степени  проникла во все учреждения и нравы, что, признавая благотворность взаимного  служения, люди продолжали жить по законам  насилия, которое они оправдывали  необходимостью угрозы, возмездия. Им казалось, что без угрозы и возмездия злом за зло общественная жизнь невозможна» (Христианская этика. Систематические очерки мировоззрения Л. Н. Толстого. Екатеринбург, 1994. С. 77). Потенциал зла разрастался, появлялись люди, берущие на себя обязанности управлять людьми, исправлять их при помощи законов, т. е. опять-таки насилия. Повелевающие развращались властью, повинующиеся развращались участием в насилии власти.

Прежде всего Толстому нужно было определиться с понятием зла и его проявлениями в жизни человека. Зло как насилие, считает писатель, имеет двойную природу: с одной стороны, оно абсолютно еще потому, что как проявление насилия является реальностью повседневной жизни (этот тезис доказывается от противного: если бы не было зла, то и не было бы насилия), но оно одновременно является субъективным проявлением человеческого своеволия, принимающего зачастую непреодолимый характер. Зло как человеческая возможность может приобретать различные формы грехов, соблазнов, суеверий- Поэтому исследование человеческих пороков, питающих зло, составляет необходимую часть философии ненасилия Л. Н. Толстого.

Свой анализ зла  в виде грехов, соблазнов и суеверий писатель строит на утверждении, что  зло является как бы оборотной  стороной любви: «Любовь, стремясь к  своему проявлению, встречает препятствие  к этому проявлению в теле человека и в особенности в том, что разум человека, освобождающий любовь, пробуждается в человеке не при появлении человека на свете, а после известного времени, когда человек уже усвоил себе привычки животной жизни». Эти препятствия, мешающие проявлению любви, и есть зло, которое проявляется прежде всего в виде грехов. Их шесть видов: похоть, праздность, корысть, властолюбие, блуд и опьянение. Каждый из них препятствует любви и вызывает бедствия. «Бедствия, производимые грехами, двух родов: одни бедствия - те, от которых страдают люди, подпадающие греху; другие - те, от которых страдают другие. Бедствия, постигающие тех, которые совершают грехи, суть изнеженность, пресыщенность, скука, тоска, апатия, забота, страх, подозрительность, злоба, ненависть, ожесточение, ревность, бессилие и всякого рода мучительные болезни. Бедствия же те, от которых страдают другие - воровство, грабежи, истязания, побои, убийства. Не будь грехов - не было бы ни нищеты, ни пресыщения, ни разврата, ни воровства, ни грабежей, ни убийства, ни казней, ни войны» (Там же. С. 30). Грех - это один из видов насилия, это зло. Люди с древних времен борются с этим злом путем всевозможных законов и запрещений, а порой и репрессий, даже в виде казней, но успеха эта борьба не приносит.

Толстой считает, что  столь долгая неистребимость этого  вида зла коренится в постоянно  практикуемом оправдании неких обстоятельств, при которых грех простителен, а  порой и необходим. Эти оправдания носят название соблазнов и представляют своеобразную ловушку, «в которую заманивается человек подобием добра и, попав  в нее, погибает в ней. Поэтому-то и сказано в Евангелии, что  соблазны должны войти в мир, но. горе миру от соблазнов, и горе тому, через кого они входят» (Там же. С. 31). Именно соблазны ответственны за то, что люди не исправляются от грехов, а все больше погружаются в них. Соблазнов пять: личный, или соблазн приготовления; семейный, или соблазн продолжения рода; дела, или соблазн пользы; товарищества, или соблазн верности; государственный, или соблазн общего блага. Совершая грехи, люди оправдывают себя в первом случае тем, что готовятся к деятельности, которая в будущем принесет пользу людям; во втором случае тем, что они грешат во благо своих детей; в третьем случае тем, что нужно продолжить и закончить полезное для людей дело; в четвертом случае оправданием служит благо людей, с которыми согрешивший «вступил в исключительные отношения»; в пятом случае оправданием греха служит благо многих людей или даже всего человечества. «От грехов людских, - утверждает Толстой, - нищета и задавленность трудом одних и пресыщенность и праздность других; от грехов и неравенство имуществ, борьба, ссоры, суды, казни, войны, от грехов бедствия разврата и озверения людей, но от соблазнов установление, освящение всего этого: узаконение нищеты и задавленности одних и пресыщенности и праздности других, узаконения насилия, убийств, войн, разврата, пьянства и доведения их до тех страшных размеров, до которых они дошли теперь» (Там же. С. 38).

Жизнь человека - это  существование и борение двух сил - зла в виде грехов, соблазнов  и суеверия и любви. Чтобы жить полной, истинной жизнью, нужно преодолеть грехи. Этой полноты не было бы, если бы человек жил безгрешной жизнью, поскольку именно грехи и все сопутствующее им представляют те препятствия, преодоление которых дает человеку познание высшей истины его предназначения, к тому же обеспечивает его активность, заключающуюся в познании грехов, преодолении их на пути выработки нового представления о жизни во Христе, главная характеристика которой - любовь, и в достижении этой жизни. Как это ни парадоксально, такая диалектика зла и любви утверждает у Толстого определение зла (грехов) как исходного начала для проявления через его преодоление любви. Отсюда по­нятна и другая установка философии ненасилия Толстого: зло искореняется не злом, а только любовью.

Любовь, вероятно, самое часто встречающееся понятие  в религиозно-публицистических и  художественных произведениях писателя. Она в его представлении сила жизни, ее стержень. «Любовь, - пишет  он, - есть правило для исполнения всех правил» (Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений : в 90 т. М, 1956. Т. 42. С. 546). Из всех определений любви или ее характеристик, данных Л. Н. Толстым, самым значительным и как бы обобщающим является определение, которое находится в обращении к молодым людям «Любите друг друга». Главное в этом обращении - определение человека как существа любящего. Отвечая на вопрос, кого любить - себя, друзей, окружающих (все они смертны) или бессмертного Бога, писатель пишет: «Ответ один: любить всех, любить начало любви, любить любовью, любить бога как символ любви, любить добро. Стоит понять это, и сразу уничтожается все зло человеческой жизни, и становится ясным и радостным смысл ее» (Там же. С. 329).

В этом ответе заключено  несколько ключевых положений толстовского понимания любви:

- Любить всех.

- Любить Бога как  символ любви. 

- Истинное понимание  любви уничтожает зло.

Первое положение  лежит в основании философии  ненасилия и утверждает, что  нет людей, недостойных любви. Писатель неоднократно заявлял: люби всех - и добрых, и злых. Люби не переставая, и не переставая будешь счастлив. Не зло, а любовь делает человека счастливым. В толстовских сборниках «Мысли мудрых людей», «Круг чтения» и «На каждый день» особенно много его собственных высказываний, связанных с таким пониманием смысла любви. Например: «Только тот знает истинную любовь, кто любит людей неприятных, враждебных. Проверка истинной любви - любовь к врагам» (Цит. по: Мелешко Е. Д. Учение Л. Н. Толстого о непротивлении злу насилием, изложенное в изречениях // Принцип ненасилия. М., 1991. С. 86). «Любовь - не любовь к одному исключительному лицу, а душевное состояние готовности любви ко всему есть то состояние, в котором одном мы сознаем истинное духовное начало нашей души» (Там же. С. 87). Или еще одно высказывание: «Любовь настоящая есть только любовь к ближнему, равная, одинаковая для всех. Одинаково нужно заставить себя любить тех, которых мало любишь или ненавидишь, и перестать слишком любить тех, которых слишком любишь. Можно любить всякого человека. Только, чтобы любить так человека, о любить его не за что-нибудь, а ни за что. Только начни любить так, и найдешь, за что» (Там же. С. 88).

Второе утверждение  связывает любовь с именем Бога. У Л. Н. Толстого свое, во многом отличное от богословского, понимание Бога. Он дает несколько его определений: «Бог - начало всего» {Толстой Л. И. Полное собрание сочинений. Т. 23. С. 76), «Бог есть жизнь» (Там же. С. 46), «Бог - не вещество, а дух» (Там же. С. 90). Поскольку Бог - начало всего, начало жизни, все живое, каждый человек несет в себе его частицу. В этом смысле люди равны, они братья. И Бог уравнивает их. Человек любит Бога как свое начало, а людей любит как своих братьев. И если Бог - жизнь, Бог - добро и благо, Бог - любовь, то любовь к нему - это любовь к благу, любовь к любви. Подобных выводов также много в высказываниях и афоризмах Л. Н. Толстого: «Любовь к Богу есть любовь сама к себе, любовь к любви. Любовь эта есть высшее благо. Такая любовь не допускает возможности нелюбви к какому бы то ни было существу» (Цит. по: Мелешко Е. Д. Учение Л. Н. Толстого о непротивлении злу насилием, изложенное в изречениях. С. 88). «Любить человека, любящего нас, приятного нам, можно человеческой любовью, но только врага можно любить божескою. Любя человека любовью, можно от любви перейти к ненависти; но божеская любовь не может измениться. Ничто, даже смерть, не может разрушить ее. Она есть сущность души» (Там же. С. 86-87). Наконец, еще одно высказывание писателя: «Любовь к человеку без любви к Богу - это любовь к тем, кто нас любит, кто нам приятен, кто красив и весел. Такая любовь может проходить и часто даже из любви делается враждою. Когда же любишь ближнего оттого, что любишь Бога, то любишь и тех, кто не любит нас, кто неприятен нам, кто уродлив, гадок телом. Только такая любовь тверда и никогда не ослабевает» (Там же. С. 87).

Еще одной категорией, с неизбежностью обнаруживаемой в философии непротивления Л. Н. Толстого, является категория свободы. Мыслитель убежден, что воздаяние злом за зло увеличивает его, а человек, вступающий в борьбу с насилием, лишает себя свободы. Аргумент таков: «Допуская насилие для себя против других, он (человек) этим самым допускал насилие и против себя, и потому мог быть покорен тем насилием, с которым боролся; и если даже оставался победителем, то вступал в область внешней борьбы, был всегда в опасности в будущем быть покоренным более сильным» (Христианская этика. Систематические очерки мировоззрения Л. Н. Толстого. С. 79). Чтобы быть свободным, утверждает Толстой, надо исполнять высший закон, общий для всего человечества, закон, для которого не может быть препятствий. Это христианский закон ненасилия: покорное, без борьбы перенесение какого бы то ни было насилия. Если же насилие касается целого народа, например, со стороны государства, то надо не противостоять последствиям этого насилия, а разобраться с его корнями, т. е. с ложным отношением народа к человеческой власти. Если народ признает человеческую власть выше Бога и его законов, то он всегда будет находиться в рабском состоянии и подвергаться насилию. «Свободен может быть только тот народ, для которого закон Бога есть единый высший закон, которому должны быть подчинены все другие» (Там же. С. 82).