Историческое развитие социальной философии

      Конт  разработал систему обрядов, освящающих отцовство, братство, вступление в брак и другие важнейшие события с жизни человека. Он пытался создать позитивистскую церковь, которая бы объединила единоверцев, а затем людей всего мира.

      Конт  пытался создать позитивистскую федерацию народов мира со штаб-квартирой  в Париже, которая должна была бы обеспечить полный мир на земле. Выполнить эту миссию мог бы пролетарий, они могут стать помощниками новых философов.

      Собственность Конт рассматривал как аккумуляцию  общественного богатства, а собственников - как служителей человечества,

      В «Рассуждениях о целостности позитивизма» Конт выдвинул идею о промышленном патрициате, состоящем из промышленников и технических специалистов, из которых должны выбираться три диктатора (триумвират): руководящий делами промышленности, сельского хозяйства и финансов, сосредоточив в своих руках всю полноту законодательной и исполнительной власти. Моральную же власть необходимо отделить от ивдитического и хозяйственного управления, и она должна находиться в руках философов и деятелей искусства.

      Социальные  преобразования, выдвинутые Контом, были направлены не на ликвидацию частной собственности и неравенства, а на изменение отношений между людьми, на интеллектуально-моральную реформу сознания.

  Суть  органической теории общества Г. Спенсера 
 
Появившись на свет, молодая наука социология — особенно в ее позитивистском варианте — вынуждена была идти по пути заимствования своих методов из других научных дисциплин. Во времена Спенсера такого рода альтернатива выглядела следующим образом: механика или биология? Многие социальные философы соблазнялись параллелями с классической ньютоновской механикой. Отталкиваясь от основных положений позитивизма, они настойчиво утверждали, что в обществе должны действовать те же самые силы, что и в физической (неживой) природе, а значит — и соответствующие им законы: тяготения мелкого к более крупному, маятниковые колебания и т. п. Другие же, напротив, обратили свои взгляды на живую природу, считая, что законы, по которым она существует и развивается, значительно ближе к социальному порядку. Этот второй подход и получил название органической аналогии.

  Вообще  органическая аналогия как метод  анализа имеет в социальных науках давние традиции, восходящие еще к Платону. Суть любого умозаключения, совершаемого по аналогии (от греч. analogia — соответствие, сходство) состоит в том, что знание, полученное из рассмотрения какого-либо объекта, переносится на другой объект, менее изученный, но сходный с первым по своим существенным свойствам, качествам. Такого рода умозаключения являются, вообще говоря, одним из главных источников научных гипотез. В частности, исследователи давно подметили множество сходных черт у человеческих общностей с живыми организмами и пытались использовать это сходство.

  Можно считать, что органическая аналогия в социальных науках некоторым образом противостоит школам механистической аналогии: первая из них склонна относиться к обществу так же, как к природному явлению, которое существует и развивается независимо от человеческих желаний, намерений и планов; вторая же стремится рассматривать общество как продукт творения человеческого разума. Органическую аналогию нередко ассоциируют с консервативным мышлением, поскольку ее подходы предполагают, что социальные процессы нельзя изменить с помощью волевого вмешательства в них (а в каком-то смысле поступать так даже небезопасно). Механистическая же аналогия у многих ассоциируется с «социальной инженерией»: устройство и принцип действия любого механизма можно изучить, понять и усовершенствовать с помощью преднамеренных (то есть заранее спланированных людьми) изменений в этом устройстве.

  Как можно догадаться, Г. Спенсер был  последовательным сторонником первого из подходов — органической аналогии. Вообще это неизбежно следовало из его позитивистских позиций. Позитивизм, как мы не раз говорили, исходит из того, что окружающие нас явления — как в неживой, так и в живой и в социальной природе — подчиняются каким-то объективным, независимым от воли и сознания людей законам. Людям не дано вмешиваться в действие этих законов, изменять или переделывать их. Правда, следует отметить, что вовсе это не означает фатального бессилия людей перед действием законов. Наблюдая за природными социальными явлениями, регистрируя и анализируя их последовательности и взаимосвязи, они могут шаг за шагом открывать и понимать закономерности, а значит, в конечном счете — постепенно постигать смысл и механизмы действия этих законов. Такое понимание позволяет во все большей степени приспосабливать свои поступки и всю жизнь к действию этих законов, то есть вести себя более осмысленно и целенаправленно.

  О том, что он рассматривает общество как особую разновидность организма, Спенсер заявляет, недвусмысленно и вполне определенно: «Мы имеем право смотреть на общество как на особую сущность; ибо, хотя оно, и складывается из дискретных единиц, тем не менее, постоянное сохранение в течение целых поколений и даже веков известного общего сходства в пределах занимаемой каждым обществом местности указывает на определенную конкретность составляемого ими агрегата»29.

  Вряд  ли вызовет сомнения, к какому же классу — органическому или неорганическому — следует отнести этот агрегат: конечно же, к органическому. Одна из глав «Оснований социологии» так и называется: «Общество есть организм». В чем же выражается эта аналогия — то есть подобие, сходство — социальных и биологических организмов? Таких схожих черт можно обнаружить достаточно много. К главным из них относятся следующие:

  1)Точно  так же, как и биологический  организм, общество увеличивается в своих размерах, растет (с неорганическими агрегатами такого не происходит).

  2)По  мере роста и биологического, и социального организмов изменяется  и усложняется их внутреннее строение.

  3)И  в биологическом, и в социальном  организмах усложнение структуры  влечет за собой все углубляющуюся дифференциацию функций различных 
их органов.

  4)Одновременно, в ходе эволюции второго и  третьего процессов, развивается и усиливается взаимодействие и взаимное влияние всех составляющих 
структуру органов.

  5)И в  обществе, и в биологическом организме,  когда жизнь целого расстраивается, отдельные части 
могут какое-то время продолжать собственное не зависимое существование. В то же время, пока не произошло никакой катастрофы, сокращающей жизнь агрегата, жизнь целого бывает гораздо продолжительнее жизни отдельных составляющих его единиц.

  Таким образом мы видим, что жизнь целого организма - биологического, и социального  — вообщем совершенно непохожа на жизнь составляющих; его единиц, хотя зависит от них и образуется ими. Так или иначе, сходство между биологическими и социальными, организмами настолько убедительно, что не заметить его невозможно.

  Так, по мере роста животного организма, различные его части становятся все более непохожи друг на друга, а их взаимосвязи становятся все сложнее. Одновременно с прогрессивной дифференциацией строения наблюдается и прогрессирующая дифференциация их функций. Скажем, пищеварительная система разрастается в отличные друг от друга подсистемы, каждая из которых выполняет свои, свойственные только ей функции. То же самое справедливо и в отношении общества; Возникающий в нем господствующий класс не только становится отличным от других классов и слоев, но и берет на себя функции контроля за их действиями. Постепенно этот класс распадается на подклассы, каждый из которых обладает различными уровнями контроля и к тому же над различными сферами социальной жизнедеятельности.

  В то же время аналогия эта неполная. Спенсер указывает, что отождествлять биологические и социальные организмы никоим образом нельзя. Начать с того, что совокупность отдельных частей биологического организма образуют конкретное (от лат. concretus, .— сгущенный, уплотненный, сросшийся), в то - время как составные единицы социального организма — общества — дискретны (от лат. discretus— разделенный, прерывистый): органы, входящие в состав организма, тесно связаны между собою неразрывной связью; находясь в постоянном соприкосновении друг с другом; а живые единицы, составляющие общество, пространственно разделены, свободны» не соприкасаются друг с другом, могут покинуть эту общность, объединившись с индивидами другой общности и войти в ее состав.

  Сама  связь между составными частями  носит в биологическом организме  чисто физический характер. В обществе же отдельные его единицы связаны  между собою иначе, чаще всего отнюдь не с помощью простого физического контакта, а  посредством  интеллектуальных и эмоциональных проводников взаимодействия.  
 
 
 
 
 
 
 
 
 

  Позитивизм  и постпозитивизм. 

  Первая  историческая форма позитивизма.  В 30— 40-е годы XIX в., во Франции возникла философская школа, которая тоже претендовала на создание «научной философии» и заявила о решительном разрыве с прежней философской традицией (о «революции в философии»). Этой школой и был позитивизм, основанный О. Контом, который провозгласил решительный разрыв с философской («метафизической») традицией, считая, что наука не нуждается в какой-либо стоящей над ней философии; это, по мнению позитивистов, не исключает существования синтеза научного знания, .

  Позитивистская  философия Конта определенным образом связана с философией французского Просвещения XVIII в. Следуя просветителям, Конт высказал убеждение в способности науки к бесконечному развитию и в неограниченности предметной области, к которой применимы научные методы мышления. Осуществленная Контом классификация наук во многих отношениях может рассматриваться как реализация завета энциклопедистов.

  Однако  позитивизм Конта примыкает не к  последовательно материалистической ветви французского Просвещения, а к его агностическому, скептическому направлению. При этом позитивизм отличается и от философских концепции Тюрго и Даламбера: то, что у последних находилось па втором плане, у Копта превращается в ядро философии.

  За  общей наукой, раскрывающей связь  отдельных наук, можно, по мнению Конта, сохранить название «философия». Однако эта новая наука не должна иметь ничего общего с традиционной философией, так как методы исследования старой и новой философии принципиально отличаются друг от друга. Построение «новой философии» является естественным продолжением той работы, которая совершается в специальных науках. Нет никаких ограничений степени общности формулируемых в них закономерностей; более или менее общие из них могут раскрывать сами специальные науки, а исследованием самых общих занимается философия, связанная с чисто научными обобщениями лишь рядом незаметных переходов. Таким образом, философия сводится к общим выводам из естественных и общественных наук.

         В процессе дальнейшего развития  позитивизма все более четко выявлялась его феноменалистическая, субъективно-идеалистическая тенденция, роднившая его с юмизмом. Из науки постепенно выбрасывалась мировоззренческая проблематика и ослаблялось значение элементов естественнонаучного материализма. Об этом свидетельствуют философские учения крупнейших английских позитивистов XIX в.— Дж. С. Милля и Г. Спенсера, которые, существенно отличаясь в деталях от концепции О. Конта, вместе с тем в решении принципиальных философских вопросов вплотную примыкали к ней.

  В последнее десятилетие XIX в. позитивизм в своей первой исторической форме переживает кризис, который был вызван следующими обстоятельствами.

     Во-первых, прогресс естественнонаучного  знания обесценил многие из тех «синтетических» обобщений, которые рассматривались позитивизмом как вечное и неоспоримое приобретение науки. Естественнонаучный материализм с элементами механицизма (особенно сильными у Спенсера), нередко являвшийся фактической основой обобщения позитивизма XIX в., уже не мог удовлетворить науку и пришел на рубеже XIX и XX вв. в противоречие с новыми открытиями в физике и биологии, которые могли быть осмыслены только с позиций диалектического материализма.

  Во-вторых, развитие науки, и в первую очередь  коренная ломка понятий в физике на рубеже XIX—XX вв., а также интенсивное развитие психологических исследований, поставившее на повестку дня вопрос о связи этой науки с другими дисциплинами, изучающими человека и окружающий его мир (в частности, с физиологией и физикой),—все это заставило философию обратиться к изучению эмпирических и логических основ науки, т. е. тех самых «предельных» вопросов знания, от исследования которых всячески отстранялся О. Конт и многие его последователи.

  Наконец, в-третьих, все попытки Конта и  его последователей доказать объективную обоснованность предлагаемых ими этических идеалов и системы ценностей в рамках механистической и метафизической социологии не могли увенчаться успехом. Оказалось невозможным включить проблемы ценностей в сферу научного исследования, вывести «должное» из «сущего» и при этом сохранить позитивистский критерий научности.

  Вторая  историческая форма позитивизма. Все  эти обстоятельства снова поставили вопрос о месте философии в системе наук и отвергли тот ответ на него, который предлагался представителями первого направления позитивизма.