Концепция культуры Э. Б. Тейлора

Содержание

Введение

1. Философия и история  культуры З. Фрейда

2. История культурного  развития человечества по З.  Фрейду

3. Недовольство культурой  З. Фрейда

Заключение

Список литературы

 
Введение

Учение Фрейда уже на первых стадиях своего развития далеко перешагнуло  рамки медицины. Буквально через  несколько лет после изложения  Фрейдом основных идей психоанализа вокруг него образовался небольшой  кружок, где горячо обсуждались общие  психоаналитические проблемы.

Позднее, прослеживая историю  возникновения и развития психоанализа, Фрейд писал, что, его работы о  толковании сновидений, об остроумии  и ряд других с самого начала показали, что психоаналитическое учение не ограничивается областью медицины, а может быть использовано и в различных науках о духе.

Начав с рассмотрения истории  развития первобытного общества, Фрейд  попытался набросать эскиз исторического  развития человеческой культуры и цивилизации  в целом. Одним из основных факторов культурного развития Фрейд считал постепенное отречение от природных  бессознательных страстей и влечений, присущих первобытному человеку.

Пытаясь обозреть культурные и социальные институты человечества через призму протекания психических  процессов, Фрейд отталкивается  от созданной им модели личности. Он считает, что механизмы психического взаимодействия между различными инстанциями  личности находят свой аналог в социальных и культурных процессах общества.

Цель работы – рассмотреть  культуру З.Фрейда.

Задачи работы – охарактеризовать психоаналитическую концепцию культуры З.Фрейда; историю культурного развития человечества по З. Фрейду; определить недовольство культурой З. Фрейда.

 
1 Философия и история культуры  З. Фрейда

Одной из областей приложения психоаналитического учения Фрейда стала философия истории и  культуры. Считая, что с помощью  психоаналитического исследования отдельного человека можно осветить многие загадки истории человечества, Фрейд использовал психоанализ  для конструирования своей собственной  философии истории. При этом

Фрейд исходил из того, что  психическое развитие отдельного человека сокращенно повторяет ход развития всего человечества, а протекание бессознательных процессов обусловливает  специфику возникновения как  этических и моральных норм человеческого  поведения, так и общественных связей, культурных достижений и социальных институтов, свидетельствующих о  прогрессе человеческой цивилизации  от примитивных первобытных сообществ  до современной организации буржуазного  общества.

Психоаналитическая картина  истории развития первобытного состояния  человечества впервые была дана Фрейдом  в работе "Тотем и табу" (1913) , где с позиций своего учения он попытался объяснить процесс  становления психической жизни  примитивного человека.

Объяснение многих явлений, характерных для первобытного общества (механизмов функционирования психики  примитивного человека, процессов образования  первобытных запретов - табу, возникновения  анимизма и тотемизма), осуществлялось Фрейдом на основе данных, полученных при изучении типичных детских неврозов - так называемых фобий (боязни) детей, а теоретической установкой при  этом служил опять-таки "эдипов комплекс".

Возникающие у детей неврозы, называемые фобиями, выражаются в боязни какого-то определенного животного. При этом, как правило, обнаруживается двойственная установка ребенка: с  одной стороны, он боится животное, а с другой - проявляет к нему всяческий интерес, фиксируя на нем  свое внимание и подражая ему. Эти  амбивалентные чувства к животному  являются, по Фрейду, не чем иным, как  бессознательными замещениями в  психике тех скрытых чувств, которые  ребенок испытывает по отношению  к родителям (мальчик - к отцу).

Благодаря такому замещению, как считает Фрейд, происходит разрешение внутрипсихических конфликтов. Это  бессознательное замещение призвано скрыть реальные причины детского страха, обусловленного не столько отношением отца к сыну (строгость, суровость), сколько неосознанным и противоречивым отношением самого ребенка к отцу. Мальчик одновременно и любит, и  ненавидит отца: он хочет стать  таким же сильным, как его отец, и вместе с тем устранить его, чтобы занять место отца в отношениях с матерью. Такие бессознательные  влечения ребенка противоречат установкам, которые он получает в процессе воспитания. Разрешение этого внутрипсихического конфликта, разыгрывающегося в душе ребенка, как раз и осуществляется путем бессознательного сдвига с  одного объекта на другой: те влечения, которых ребенок стыдится, вытесняются  из сознания и в бессознательной  форме направляются на иносказательный  объект, по отношению к которому можно уже в неприкрытом виде проявлять свои чувства.

В конструировании психоаналитической философии истории Фрейд опирался также на гипотезы, которые существовали в то время в биологии и этнологии. От Дарвина он позаимствовал представления  о примитивной человеческой орде, управляемой сильным отцом; от шотландского этнографа Аткинсона - идеи о так называемой циклопической семье, когда сыновья, объединившись между собой, восстают против тирании отца и убивают его; от Робертсона Смита - представления о возникновении тотемизма. Описанная Фрейдом на основе использования всех этих гипотез фантастическая картина первобытного общества выглядела следующим образом. На заре своего становления человек жил в первобытной орде, в которой главенствующую роль играл отец. Его силе и воле подчинялись все сыновья. Он один имел право на обладание женщиной, и те из его сыновей, которые, подрастая, пытались предъявить свои права, просто изгонялись отцом из первобытной орды. Возможность возникновения конфликтных ситуаций на почве завоевания женщин предотвращалась решительными действиями отца, который благодаря своей физической силе отстаивал свое право на монопольное обладание ими. Однако такое положение не могло продолжаться вечно. Изгнанные отцом братья объединились между собой, убили и съели отца, положив тем самым конец первобытной отцовской орде. Но братья находились под властью амбивалентных чувств, которые обнаруживаются и сегодня у детей и невротиков: они ненавидели отца и восхищались им. Удовлетворив чувство ненависти убийством отца, они оказались во власти нежных родственных чувств, на основе которых возникло сознание вины и раскаяние. Это побудило их навечно запечатлеть образ отца в виде тотема, объявив недопустимость убийства заместителя отца. Осознание вины за совершенное деяние заставило также братьев отказаться от желанных женщин и установить инцестуозный запрет. Так возникли основные табу тотемизма, совпадающие с вытесненными желаниями "эдипова комплекса".

Человеческая культура, по мнению Фрейда, и началась с этого  великого события, постоянно напоминающего  человеку о преступлении его предков. "Общество покоится теперь на соучастии  в совместно совершенном преступлении, религия - на сознании вины и раскаянии, нравственность - отчасти на потребностях этого общества, отчасти на раскаянии, требуемом сознанием вины".

Таким образом, в психоаналитической трактовке получается, что на сознании вины за совершенное преступление, которое незримо присутствует в  душе каждого человека, покоится вся  современная культура с ее предписаниями  морали и все возрастающими ограничениями.

Психоаналитическое толкование философии истории исходит из того, что религия, мораль, социальные чувства первоначально составляли одно целое: они "вырабатывались" филогенетически на базе "эдипова  комплекса", а именно: религия  и нравственность - посредством подавления этого комплекса, социальные чувства - в результате необходимости преодоления  сопернических чувств между сыновьями  за право обладать женщинами в  первобытной орде. Однако, встав  на такую точку зрения в толковании происхождения религии, морали и  социальных отношений между людьми, основатель психоанализа сразу же столкнулся с целым рядом проблем. Возник, например, вопрос, какая часть психики  дикаря - "Я" или "Оно" - послужила  основой для создания религии, морали. Если последние возникли из "Я", тогда следует говорить о наследственности, сохраняющейся в структуре "Я". Если религия, нравственность и мораль вытекают из "Оно", тогда необходимо раскрыть механизм возникновения религиозных  представлений, этических и моральных  предписаний, исходя не из осознания  человеком чувства вины, а из чего-то другого. Напрашивался также вопрос, насколько правомерно распространение  дифференциации психики культурного  человека, ее составных частей - "Я", "Оно" и "Сверх-Я" - на человеческое существо, живущее в первобытном  обществе.

Фрейд попытался ответить на эти вопросы. Дифференциацию психики  на "Я" и "Оно" он признает не только в современном или первобытном  человеке, но и в более примитивных  живых существах. Такая дифференциация, в его представлении, является необходимым  условием возможности воздействия  внешнего мира на живой организм. Но поскольку бессознательное "Оно", по Фрейду, не может испытывать и  переживать реальность иначе, как при  помощи "Я", которое замещает для  него внешний мир, постольку моральные  и религиозные аспекты вытекают как бы из "Я" и имеют значимость только для "Я". Однако это не означает, что Фрейд признает прямую наследственность в "Я" (в таком случае обнаруживалась бы пропасть между конкретным человеком  и понятием человеческого рода). Вспомним, что разница между фрейдовским "Я" и "Оно" относительна, поскольку "Я" является дифференцированной частью "Оно". Поэтому переживания "Я" рассматриваются Фрейдом  как превратившиеся в переживания "Оно", которые сохраняются  и передаются по наследству. Иными  словами, хотя фрейдовское "Я" черпает "Сверх-Я" (совесть) из "Оно", тем не менее это свидетельствует  лишь о том, что на поверхность  всплывают старые образования, изначально сохраняющиеся в самом "Я", что  наследственные бессознательные влечения в своих конкретных проявлениях  обнаруживают осадки некого априорного морального закона.

Словом, основоположник психоанализа приходит к выводу о наличии нравственных и моральных основ психической  жизни человека, из которых произрастают все культурные и социальные достижения человечества.

Но такое понимание  природы нравственности не согласуется  с первоначальными установками  психоанализа, согласно которым прогресс человечества всецело связан с деятельностью  бессознательных психических сил  человека, ориентированных на "эдипов комплекс".

Чтобы освободить свое учение от этого внутреннего противоречия, Фрейду нужно было отказаться от одной  из двух посылок. Но у него не хватило  на это мужества или научной объективности.

Онтогенетически первое такое  отречение, по его мнению, произошло  в первобытной орде, когда, убив своего отца и испытав чувство вины, сыновья  отказались от права обладания женщинами. Последующее развитие культуры и  процесс очеловечения живого существа, по Фрейду, шли в русле его сознательного  отказа от сиюминутного удовлетворения желаний в пользу получения отсроченного, но более надежного удовольствия. Причем сознательный отказ от непосредственного  удовлетворения природных страстей, первоначально основывающийся на внешнем  принуждении с целью сохранения человеческого рода, постепенно превратился  во внутреннюю установку личности, соблюдающей нравственные нормы  и моральные предписания соответствующей  культуры.

Таким образом, вся культура представляется Фрейду построенной  на внешнем или внутреннем подавлении бессознательных влечений человека, который поступился частью своего природного достояния, подвергнув сублимации свои первоначально сексуальные стремления [2, 113]. 

2 История культурного  развития человечества по З.  Фрейду

В работах 20 - 30-х годов  при рассмотрении истории культурного  развития человечества Фрейд учитывает  уже и социальные факторы существования  человека, пытается раскрыть материальные и духовные аспекты культуры в  их взаимном переплетении. Такой подход к осмыслению истории культуры был, разумеется, более плодотворным.

Усилилась критическая тенденция  его теории. Фрейд подметил, что  в то время как человечество достигло значительных успехов в познании закономерностей явлений природы  и в подчинении себе природных  сил, "в области регулирования  человеческих отношений нельзя установить такого же прогресса". Вместе с тем  поскольку материальные достижения цивилизации, свидетельствующие о  победах человека над природой, не устранили губительных как для  отдельного индивида, так и для  цивилизации в целом последствий, которые приводят к психическим  расстройствам и душевным надломам личности, постольку, по мнению Фрейда, теоретические и практические исследования должны быть сосредоточены прежде всего  на психике человека [4, 108].

Принципиально не изменило эту  его позицию даже обращение и  трудовым процессам человека в обществе, что само по себе являлось значительным шагом вперед по сравнению с его  ранними работами, в которых он акцентировал внимание на сексуальной  деятельности индивида.

Фрейд признает, что никакая  другая деятельность человека не связывает  его с социальной реальностью  так, как это делает увлечение  работой. Профессиональная деятельность людей способна принести такое удовлетворение человеку, которое он не может получить в сфере сексуальных отношений: это возможно в том случае, когда  профессиональная деятельность свободно выбирается человеком. Но в современном  обществе, констатирует Фрейд, большинство  людей работают только по необходимости  и, следовательно, не получают от работы никакого удовлетворения, за исключением  денежного вознаграждения.

Поскольку человек не существует изолированно от других людей, в его  психической жизни всегда присутствует "другой", с которым он вступает в контакт, постольку и психология личности в понимании основателя психоанализа является одновременно и  социальной психологией. Отсюда его  вывод, что психоаналитический метод  может быть использован не только при изучении индивидуально-личностных, но и культурно-социальных проблем, то есть этот метод неоправданно возводится им в ранг универсального.

Рассматривая с психоаналитических позиций исторический процесс культурных и социальных образований, Фрейд  прибегает ж научно не обоснованным обобщениям: антагонизмы между индивидом  и обществом, которые наблюдались  им в буржуазной культуре, он считает  неотъемлемой частью всей человеческой цивилизации. Неправомерность перенесения  закономерностей развития буржуазного  общества на другие общественные системы  тем более очевидна, что анализ Фрейда в данном случае ограничивался  выявлением лишь тех "культурных и  социальных лишений", которые налагались буржуазным обществом на человека, вызывая у него душевные переживания  и травмы.

Человек представляется Фрейду отнюдь не мягкосердечным, любящим  существом: среди его инстинктивных  влечений имеется врожденная склонность к разрушению и необузданная страсть  к истязанию самого себя и других людей. Именно в силу этих внутрипсихических  качеств человека культура и цивилизация  постоянно находятся под угрозой  уничтожения.

Этот вывод Фрейда во многом основывался на эмпирических наблюдениях, связанных с первой мировой войной, а также своих личностных размышлениях, вызванных смертью близких ему  людей.

Потрясенный человеческой жестокостью  и трагической развязкой любой  жизненной судьбы человека, он безоговорочно  включает в свое психоаналитическое учение понятия об агрессивности  человеческого существа и присущем ему "инстинкте смерти". Развитие культуры рассматривается с этого  времени Фрейдом с точки зрения обуздания агрессивных наклонностей человека и непрерывно протекающей  борьбы между "инстинктом жизни" и "инстинктом смерти". Достижения культуры призваны, как он полагает, способствовать приглушению агрессивных  человеческих инстинктов. В тех случаях, когда культуре это удается, агрессия может стать частью внутреннего  мира человека, что с неизбежностью  ведет к неврозам. Поскольку культура является достоянием не одного человека, а массы людей, то возникает проблема "коллективных неврозов". В этой связи Фрейд ставит вопрос: не являются ли некоторые культурные эпохи "невротическими" и не становится ли человечество под  влиянием современных культурных и  социальных ограничений "невротическим"? Говоря о психоанализе "социального  невроза" как допустимом средстве лечения социальных болезней общества, Фрейд тем не менее оставил  свой вопрос без ответа. Он лишь проводит аналогию между развитием культуры и развитием отдельного индивида, между природой социального и  индивидуального невроза, высказывая надежду, что, быть может, когда-нибудь представится возможность изучения патологии культуры [5, 169].