Милетская школа философии

Гераклит как человек  и мыслитель, видимо, в какой-то мере отличался от философов милетской  школы, так как его больше привлекало философское размышление, которое  у него частично является абстрактным, а частично переплетается с множеством конкретных сюжетов. Несомненно, и то, что Гераклита больше, чем его предшественников, волнуют, становясь объектом философских раздумий, социальные, этические, нравственные вопросы.

Идея логоса

Философ Гераклит изображает логос как то, познание чего требует  совершенно особых усилий и предполагает изменение обыденных установок  сознания. Логос – «слово», «речь» самой вечной природы. Об этом важнейший  фрагмент Гераклита, переделанный Секстом Эмпириком: «Эту - вот Речь (Логос) сущую вечно люди не понимают и прежде, чем выслушать [ее], и выслушав однажды. Ибо, хотя все [люди]сталкиваются напрямую с этой вот Речью (Логосом), они подобны незнающим [ее], даром что узнают на опыте [точно] такие слова и вещи, какие описываю я, разделяя [их] так, как они есть. Что же касается остальных людей, то они не осознают того, что делают наяву, подобно тому как этого не помнят спящие» (1; 189).

Что же выясняется о логосе в первую очередь из фрагментов Гераклита ? Логос сокрыт от большинства людей. Чаще всего они о логосе слыхом не слыхивали. Но если им о нем и поведать, рассказать, то вряд ли они сразу поймут, что это такое. Парадокс, однако, заключается в том, что с логосом, управляющим всеми вещами, люди постоянно соприкасаются, но «с чем они в самом деле непрестанном общении… с тем они в разладе» (свидетельство Марка Аврелия – 4:191).

Логос в понимании Гераклита

Гераклит, считал, что логос  – то, что присуще всем и всему, то, что всем и через все управляет. Видимо, это одна из первых формулировок, где идея первоначала смыкается  с едва забрезжившей на философском  горизонте идеей всеобщего закона, управляющим сущим. Обе пока слитые, нерасчлененные, но в тенденции расчленяющиеся идеи составляют смысл понятий «логос». С точки зрения перспективы очень  важно и интересно как раз  гераклитово выделение логоса, отличие его от природы как всего существующего и от огня как некой «первоначальной» материальной стихии. В тенденции здесь содержится возможность вычленения деятельности по описанию и изучению природы, возможность отличить философию от физики, от физического объяснения. Но пока, конечно, у самого Гераклита все три элементы едины. И все они объединены идеей первоначала, хотя уже и различены в ней.

Опыт предшествующей философии  доказывал, что первоначально нельзя отождествлять ни с какой отдельной  вещью, ни с какой-то определенной материальной стихией. Впоследствии предстояло установить, что первоначало нельзя объединить и с материей вообще. Почему ? Да потому, что, чем дальше, тем больше философы будут задаваться вопросом: как объединить мир и человека, а в человеке – его тело и дух ? Как объединить в понятии первоначала человеческое и природное ? Надо было найти такой принцип, который объединяет любое тело, в том числе и тело человека, и то, что с телом связано, но ему никак не тождественно, то, что античные мыслители назвали душой.

Поэтому трудные поиски универсального единства мира и человека приобретут в философии, да и во всей культуре, более четкие очертания. Они выльются в постановку проблемы бытия. Но у  истоков этих размышлений, которые  впоследствии станут неотделимыми от философии как таковой, - мысли, парадоксы, загадки, противоречия, сформулированные Гераклитом и элеатами.

Гераклита интересует, что  такое человеческая душа, а иными  словами, что такое человеческие мысли, страсти, волнения. И кстати, огонь как первоначало для  Гераклита приемлем еще и потому, что ему кажется: душу можно уподобить  огню. Человеческая душа, полагает Гераклит, это какой-то невидимый динамический огонь. Уподобление души огню толкает  Гераклита к одушевлению природы. Он и говорит: «Мы эту душу (т.е. огонь) в вещах не видим». Но во всех вещах есть огонь, он – всеобщее первоначало, а одновременно и душа мира, душа вещей. В человеческом же теле душа принимает вид страсти, размышления, мысли, страдания и  т.д.

Ведь действительно, греческие  философы так и замышляли себе первоначало: оно управляет всем через все. Это то всеобщее, объемлющее, которое нужно всему – природе и человеку, телу и душе, вещи и мысли. Как найти такое – истинно всеобщее – первоначало ?

Не следует полагать, что  Гераклит первым задумался о душе, о духовном. Милетские мудрецы тоже рассуждали о душе. Но к их рассуждениям Гераклит, судя по всему, относился критически. Обращаясь ко всякому человеку, который бы самодовольно объявил, что познал душу, Гераклит говорит: «Границ души» тебе не отыскать, по какому бы пути [= в каком бы направлении] ты ни пошел: столь глубокая ее мера [= объем] (68 (а); 231).

Когда Гераклит рассуждает о  «сухой» и  «увлажненной» душе, то его философские определения  перемежаются с нравственно-бытовыми сентенциями. Души, по мнению Гераклита, рождаются из влаги: «из влаги  испаряются2 (40 (а); 209). Но оставаться влажными им не подобает. «Сухая душа – мудрейшая и наилучшая» (68 (0); 231). А вот всегда влажная душа – это настоящее бедствие, что очевидно в случае такого порока, как пьянство «Когда взрослый муж напьется и пьян, его ведет [домой] безусый малый, а он сбивается с пути и не понимает, куда идет, то душа его влажна» (69 (а); 233).

Душа толкуется Гераклитом как первооснова человеческой жизни  и познания. Пусть, например, глаза  и уши даны всем зрячим и слышащим, но сколь по-разному они видят  и слышат ! «Глаза и уши – дурные свидетели для людей, если души у них варварские» (13 (а); 193). В человеческом сердце идет настоящее противоборство желаний. «С сердцем бороться тяжело, - сетует Гераклит, - ибо чего оно хочет, то покупается ценой души» (70 (0); 233)

4 Атомизм демокрита

Более или менее связную  реконструкцию космогонического и  космологического учения атомистов  дает нам теоретический анализ содержания нескольких сохранившихся свидетельств Диогена Лаэрция, Аристотеля и некоторых его комментаторов.

Диоген Лаэртский сообщает, в частности, следующее: «Левкипп... По его мнению, (число) всех вещей бесконечно, и они изменяются одна в другую. Вселенная же, по его мнению, есть пустое и наполненное телами. Миры же образуются, когда тела ввергаются в пустоту и переплетаются друг с другом... Бесчисленные миры происходят из этого (т. е. из полного и пустого) и, распадаясь, превращаются в это же. Миры же возникают так: отделившись от бесконечного, уносятся многочисленные тела, имеющие всяческие формы, в великую пустоту; эти тела, собравшись, образуют один вихрь. Сталкиваясь между собой и всячески кружась в этом вихре, эти тела распределяются по отдельным местам — подобное к подобному... Атомы... бесчисленны и по величине, и по количеству и носятся во вселенной, вращаясь».

 Демокрит учит, следовательно, о существовании бесконечного числа миров, последнюю основу которых составляют движущиеся атомы и пустота. Причину образования этих миров он усматривает в «вихре», получающемся в результате скопления многих атомов в определенном месте. В этом вихревом движении атомы сталкиваются друг с другом и, кружась многоразличным образом, отделяются друг от друга так, что подобные сходятся с подобными. Мы не можем, однако, определенно сказать, по какой причине образуются такие «вихри», вихревые, вращательные движения атомов. С точки зрения Аристотеля, «вихри» возникают самопроизвольно: «Спонтанно, по их словам, возникает вихрь и движение, разделившее (элементы) и приведшее Вселенную в этот порядок» . Однако с этим несколько расходится следующее свидетельство Симпликия: «Но (так думает) и Демокрит, когда он утверждает: «Вихрь всевозможных форм отделился от Вселенной». Однако он не говорит, как и по какой причине». Не указывая причины «вихря», более определенно его природу раскрывает Филопон, согласный в этом смысле с соответствующим аристотелевским суждением: «Это такое движение (элементов), вследствие которого они отделяются друг от друга».

 Процесс образования  нашего мира Демокрит представляет следующим образом: «Скопленные здесь, они образуют вихрь, в котором они, сталкиваясь друг с другом и кружась многоразличным образом, отделяются друг от друга и сходятся, одинаковые с одинаковыми. Но так как если бы они находились в равновесии, они отнюдь не могли бы двигаться куда-либо вследствие их многочисленности, то более тонкие выходят во внешнюю пустоту, как бы выскакивая, остальные же остаются друг с другом и, сплетенные, бегут вместе и образуют первую сферическую систему. Но последняя отстает, как кожа, содержащая в себе всякого рода тела: так как последние, стремясь к центру, образуют вихревое движение, то эта облегающая кожа утончается, так как непрерывные тела сходятся соответственно движению вихря. Таким же образом возникает затем и земля, так как оказавшиеся в центре остаются вместе. Окружение, похожее на кожу, в свою очередь увеличивается благодаря налету внешних тел, и так как оно движется в вихре, то оно увлекает за собой все, к чему прикасается. Соединение нескольких образует в свою очередь систему, сначала влажную и илистую, а затем высохшую и кружащуюся в вихре целого; загоревшись, после этого, природа звезд таким образом завершается. Самым внешним кругом является солнце, внутренним — луна» [цит. по: 68, т. IX, с. 271—272]. В этом свидетельстве Диогена Лаэртского уже намечается различение атомов по весу: более тяжелые сходятся в центр «вихря», а более легкие оттесняются наружу. Однако более определенно различение атомов по весу проведено лишь Эпикуром.

 В чем же Демокрит усматривал причины устойчивости образовавшихся в результате вихревого движения небесных тел и их последующего разрушения? Ответ на этот вопрос мы находим у Симпликия: «...причину того, что первосущности некоторое время пребывают неизменно вместе друг с другом, он видит в сцеплении и сплетении тел. Ведь одни из них изогнутые, другие якоре-образные, третьи вогнутые, четвертые выпуклые, а другие имеют еще и иные бесчисленные различия. Он считает, что они сцеплены друг с другом и пребывают неизменно вместе лишь до тех пор,пока какая-нибудь более сильная необходимость, присоединившаяся из окружающего мира, не разбросает их и не рассеет в разные стороны». Таким образом, причина устойчивости различных тел заключается в сцеплении составляющих их различных по форме атомов, а причина их разрушения состоит во внешней по отношению к телам необходимости.

 С этим свидетельством  Симпликия связаны по меньшей мере три трудности интерпретации атомистической космологии. Первая из них обусловлена недостаточной разработанностью концепции внешней необходимости, приводящей к разрушению миров и вещей. А именно не определены природа, содержание и характер этой внешней необходимости. Во-вторых, если верить Аристотелю, атомы, по Демокриту, обладают движением изначально, они движутся спонтанно, самопроизвольно. Согласно же понятию внешней необходимости, движение, приводящее к разрушению миров, приходит к последним извне. Если последовательно провести принцип внешней необходимости, мы будем вынуждены вынести источник движения за пределы существующих миров вообще, что и было сделано впоследствии деистами. Как согласовать между собой эти два противоположных по своей сущности принципа движения: спонтанное, самопроизвольное движение, внутренне присущее самим атомам, и движение, порождаемое внешней необходимостью, внешним воздействием на агрегаты атомов, приводящее к разрушению их связей? Наконец, в-третьих, содержащееся в свидетельстве Симпликия представление об атомах противоречит основной концепции атомов. Согласно основному пониманию, атомы просты, неделимы, а следовательно, не должны иметь никаких внутренних различий и частей. Согласно же свидетельству Симпликия, атомы имеют внутренние различия и части: одни из них изогнутые, другие якореобразные, третьи вогнутые, четвертые выпуклые и т. д. Имеются и другие бесспорные свидетельства о том, что Демокрит все же признавал за атомами определенные различия, а именно различия в форме, порядке и положении атомов. Допущение этих различий связано с необходимостью объяснения качественного многообразия мира. Однако решение этой проблемы достигается ценой внутренней непоследовательности, противоречивости концепции атомов, лежащей в основе атомистической философии.