Объективный идеализм Платона

     Подлинным знанием могут обладать лишь те, кто сумеет преодолеть воздействие на них чувственных вещей, избавить свою душу от телесного гнета и воспарить в мир вечных идей. По учению Платона, такой подход по силам только мудрецам- философам. Задача философии направить духовную деятельность человека на абсолютные ценности, на запредельное идеальное бытие. Философия стремится постигнуть самое существенное, наиболее общее во всем, что существует, самое важное в человеческой и для человеческой жизни.

     Теория  познания Платона проникнута интеллектуальным аристократизмом. Философия же в связи с этим трактуется как свойственная лишь избранным натурам любовь к мудрости ради нее самой.

     Философии Платона принадлежит важное место  не только в истории идеализма, но, в частности, и в истории идеалистической  диалектики. "...Диалектику никому другому не припишешь, как только искренно и истинно философствующему.

     ...Это  способность, охватив все общим  взглядом, возводить к единой  идее разрозненные явления, чтобы,  определив каждое из них, сделать  ясным предмет нашего поучения.

     ...Прежде  всего надо познать истину  о любом предмете, о котором  говоришь или пишешь; научиться  определять все соответственно  с ней; дав определение, надо  опять-таки уметь все подразделять  на виды, пока не дойдешь до  неделимого".

     Онтология, космология и теория познания в учении Платона носят подчиненный вспомогательный  характер. Они выступают в качестве методологической и мировоззренческой  базы для обоснования главной  части этого учения - нравственно-этической. Платон считает, что условием нравственных поступков является истинное знание. Этим истинным знанием, в принципе, обладает душа. По учению Платона, душа состоит из трех частей:

     1) разумной;

     2) пылкой (волевой);

     3) вожделеющей (чувственной).

     Разумная  часть - основа добродетели мужества, преодоления чувственности - это добродетель умеренности, благополучия. Гармоническое сочетание всех этих трех частей души, под руководством разума, дает начало добродетели справедливости. Платоновская этика ориентирована на самосовершенствование личности, на создание совершенного общества - государства. Платон общественное, государственное начало ставит над индивидуальным, личным. Поэтому этика Платона органически сочетается с концепцией государства. В соответствии с тремя частями души, Платон делит людей на три типа: носители добродетели, мудрости - философы должны стоять во главе государства, управлять им. Мужество -добродетель стражей, задача которых защита государства от внешних и внутренних врагов. Добродетелью третьего сословия должно быть благоразумие, т. е. добросовестное выполнение своих производственных функций. Справедливость не относится Платоном к какому-то одному из сословий, а характеризуется им как некая общегосударственная добродетель. Помимо этих четырех добродетелей Платон особо подчеркивает значение благочестия - религиозности, почитания божеств. Идеальное государство Платона должно всемерно покровительствовать религии, воспитывать в гражданах благочестие, бороться против неверия и безбожия. Укреплению идеального государства, по Платону, должна служить строгая система воспитания и образования. Платон предложил такую систему образования и воспитания, которая, по его мнению, обеспечивала бы достаточную профессиональную и физическую подготовку всех сословий. Каждому сословию соответствует свой уровень образования. Например, совокупность гимнастики, музыки и математики - это обязательный круг образования, достаточный для стражей. Наиболее способные могли, кроме того, обучиться диалектике. Но после овладения диалектикой они переходят в другую профессиональную группу - философов-правителей. В учении Платон об обществе изобразил идеальное аристократическое государство, существование которого основано на рабском труде ("Законы").

     Изучение  онтологии и гносеологии Платона  позволяет сделать вывод, что в его учении впервые ставится вопрос об отношении бытия и мышления, материально-чувственного и идеально-существенного мира. И Платон решает этот вопрос однозначно, утверждая приоритет идей над чувственно-воспринимаемыми вещами. Поэтому следует признать, что им была положена основа идеалистической линии в философии, которая в античной философии получила свое дальнейшее развитие у Аристотеля и неоплатоников, а наиболее ярко представлена в средневековой философии. Материализму же, как философскому течению, предстояло сформироваться лишь в философии Нового времени, в XVII--XVIII вв. Учение Платона играло видную роль в дальнейшей эволюции идеалистической философии, оно и в настоящее время используется противниками материалистического мировоззрения. Мнение Платона, и особенно его диалектический метод, оказало огромное воздействие на развитие мировой философии, и науки. 

     2. Об основных идеях  учения Платона. 

     Платоновская  идея есть родовое понятие, то есть обобщение отдельных вещей и  их групп, и, следовательно, имеет дело не с вещами, но с логическими абстракциями. Этого, однако, мало.

     Платоновская  идея не есть просто обобщение вещей  и предметов, но предельное обобщение, то есть такое обобщение, дальше которого уже делается невозможным самый  процесс абстрагирования. Предельный характер платоновской идеи сближает ее как у самого Платона, так и у его излагателей с математикой, которая тоже оперирует предельными величинами, давая им точное определение. Можно сказать, что платоновская идея есть то, расстояние чего от соответствующей материальной вещи (в порядке уточнения самой материальности) может становиться как угодно малым, никогда, однако, не превращаясь в нуль.

     Идея  Платона есть смысл, смысловая сущность и определение той или иной вещи, самый принцип ее осмысления, ее порождающая модель. Ведь всякая вещь, будучи сама собой, всегда нечто значит, то есть имеет свою собственную сущность, а платоновская идея как раз и является принципом конструирования этой сущности вещи и, следовательно, самой вещи, то есть смысловой моделью вещи. Поэтому понимание платоновской идеи как просто родовой сущности совершенно недостаточно и грубо. Идея вещи не только есть род в отношении вида – логическое отношение между идеей вещи и самой вещью в платонизме гораздо более сложное. Лучше было бы говорить, что идея есть функция вещи, или, если соблюдать точность и последовательность, в платоновском идеализме вещь есть функция идеи, поскольку функциональные отношения не есть просто отношения рода и вида, но отношения любой смысловой сложности. Это всегда приводило к тому, что платоновские идеи были предметом тончайшего и скрупулезнейшего логического анализа, блестящий пример которого дал уже сам Платон (например, в диалогах "Софист" и "Парменид") и которые в течение всей истории платонизма были высоким соблазном почти для всех приверженцев этой философии. Поэтому логически-структурная и модельно-порождающая сторона платоновской идеи всегда подвергалась у платоников наиболее тщательному исследованию, без которого немыслима и сама идея Платона.

     Далее, идея эта никогда не мыслилась  в виде голой и чисто головной абстракции. Платон и все платоники  всегда вносили в нее художественный элемент, и она обладала тонко  разработанной художественной структурой. Для этого в царстве самих  идей мыслилась своя собственная, тоже идеальная материя, оформление которой и давало возможность понимать эти идеи художественно. Об идеальной материи не раз делал намеки и сам Платон.

     Платоновская  идея всегда мыслилась жизненно-насыщенной. Она была царством мечты и предметом всяких жизненных упований. Самая любовь мыслилась платониками как восхождение в идеальный мир и как отражение этого последнего на людях, их поведении, их чувствах, на разных событиях и всяких обстоятельствах жизни.

     Эта жизненная насыщенность платонической идеи доходила до того, что сама эта идея мыслилась не просто как объект и не просто как принцип того или иного объекта, но еще и как субъект, как мышление, то есть как мышление самого себя. Тогда идея оказывалась субъект-объектным тождеством, или нусом-умом, космическим разумом. В платонизме он оказывался бесконечно предельным состоянием жизни, жизнью в себе. Всю эту живую систему самосознающих, созерцающих и мыслящих самих себя идей, то есть все это живое в себе, служащее причиной, истоком, принципом и первообразом всего живого и всякой жизни вообще, платонизм и именует нусом-умом.

     Отсюда  делается понятным и то, что платоновские идеи в своем полном логическом завершении оказываются не чем иным, как богами, но богами не той исконной народной религии, которая для платоников была скорее предметом уважения, чем философского интереса, а богами логически сконструированными. Это приводило к тому, что такие логические конструкции богов часто не соответствовали богам народной религии или соответствовали только отчасти. В этом отношении платонизм особенно ярко выступает как философия реставрации.

Таким образом, философия мифологии есть окончательное завершение платоновского  учения об идеях. Предначинателем ее необходимо считать именно Платона, хотя пока еще в довольно слабой степени.

Наконец, платоновская идея всегда трактовалась как особого рода бытие, как особого  рода субстанция, противостоящая простому логическому абстрагированию или  беспочвенным мечтаниям. Эта субстанциальная  сторона платоновской идеи и заставляла мыслить ее как особого рода действительность, которая в популярном мышлении представлялась в виде чего-то заоблачного, чего-то небесного или занебесного, в виде чего-то божественного и мистического. А так как латинское слово "субстанция" переводится на греческий язык как "ипостась", то часто говорили о платоновских идеях как и о гипостазированных понятиях. Однако предложенный выше обзор основных особенностей платоновской идеи свидетельствует о том, что вся эта заоблачность и занебесность, вполне свойственная самому Платону, часто раздувалась до антиплатоновских размеров. Игнорирование характерных для платоновской идеи логических методов и понимание платоновских идей как некоторого рода идеальных, неподвижных, изолированных от всякой материи и абстрактно-метафизических субстанций-вещей делали платонизм вполне антинаучной и даже вульгарной философией. Но среди множества действительно антинаучных особенностей платоновской идеи объективный историк философии всегда находит в ней как раз и весьма значительные попытки человеческого ума научно осознать окружающую его реальную действительность.

     Нужно сказать, что платоновская идея есть логическое понятие, содержащее в себе предельно-обобщенное; принцип и  метод, порождающую модель, или, вообще говоря, причину осмысления каждой вещи; обладающее структурой, структурой художественной, а потому и насыщенной глубоким жизненным содержанием и образующей собою специфическую субстанциальную действительность и ее цель вместе с ее жизненно-функционирующим самосознанием и потому превращенную в миф как в особого рода субстанциальную действительность. 

     3 Вещи как «бледные  копии Идей» 

     Знаменитой  стала теория воспоминаний Платона,—  теория прекрасная, как сон или  мечта, но и не более реальная, нежели они. Живые первообразы чувственных вещей — идеи — живут в надзвездной сфере, составляя особый мир. Чистые, без цвета, без формы, без протяжения, восседают они там, как божества, сияя вечною красою и истиною, недоступные никому, кроме Бессмертного разума. Но с ними обитали и души перед тем, как они ниспосланы были в наши бренные оболочки. Тогда, во время своего обитания в горних областях, они созерцали в немом восторге эти державные идеи, пропитываясь их светом и составляя себе точные понятия об истине и бытии; теперь же заключенные в телесную оболочку, как в темницу, они поставлены среди быстронесущегося потока жизни, имея перед своими взорами не вечность, не совершенства, не неизменность, а мелькающие феномены, полные только уродства и непостоянства. Но вместе с тем эти феномены суть бледные копии вечных идей, и перед мысленными взорами впечатлительной души раскрывается — смутно сначала, но яснее потом — другой, лучший мир, в котором она некогда жила и который был ей так дорог. Она начинает вспоминать, как мы начинаем вспоминать родные лица при взгляде на их фотографии, хотя бы от времени выцветшие: образы будят память, и мало-помалу, напрягая все свои силы, душа начинает подмечать знакомый облик идей среди шумного и несвязного вихря вещей и явлений. Чем полнее отрешается она от влияний внешнего мира, чем глубже всматривается она в пеструю игру явлений, тем ярче оживают в ней воспоминания, тем живей встают перед ней давно забытые образы идей. Она все выше и выше поднимается над чувственными восприятиями, чуждыми ей с самого рождения, и начинает постепенно создавать себе понятия, соответствующие ее воспоминаниям,— понятия, все более и более сложные, все более и более высокие.

     Такова  теория, которую Платон выдвинул в  виде разрешения вопроса о возможности  для нас познать идеи: истинное, абсолютное бытие, в противоположность феноменальному становлению, доступному чувственному восприятию. Эта теория совершенно произвольна и не имеет за собой ни одного факта, на который она могла бы опираться. Но мы не станем здесь вдаваться в критику ее: это значило бы критиковать всю метафизику как систему и метод мышления; мы лишь укажем на тот факт, что эта самая теория, несмотря на всю свою необоснованность, под различными формами и с легкими изменениями прошла красной нитью через всю историю европейской философии. 

     4. О душе и теле

     Человек должен есть, спать, справлять свои нужды и т. п. Человек вынужден отдавать себя совершенно посторонним, не относящимся к действительно  присущим душе, занятиям. Душа находит  себя в созерцании истинного бытия. Чтобы постигнуть вещи такими, какие они есть сами по себе, душа должна отрешиться от тела, от ощущений, которые ей мешают видеть “чистое бытие”, как пишет Платон.

     “…У нас есть неоспоримые доказательства, что достигнуть чистого знания чего бы то ни было мы не можем иначе как  отрешившись от тела и созерцая вещи сами по себе самою по себе душою”,— говорит Платон. Сравнивая душу и тело, необходимо сказать, что Платон не признаёт за телом способности к познанию. Тело не может нам помочь в познании истинных и вечных вещей, т. е. оно не может нам помочь в действительном познании (а под действительным познанием Платон понимает именно познание вечных вещей, т.е. идей). Мало того, оно не дает нам, нашей душе осуществить это познание. Тело препятствует душе быть собой, постоянно отвлекая её, заставляя прислушиваться к внешнему, чувственному. Телесное рассеивает внимание души, разрушает её сосредоточенность. Внешнее везде в этой жизни, по Платону, настигает душу, не дает ей остаться наедине с собой, оно всюду врывается в это внутреннее одиночество души.

     Платон  считает тело чуждым человеку (ведь истинный человек, во всяком случае, по Платону, — это душа). Душа может  познавать лишь себя (об этом будет  ещё подробный разговор), а тело через ощущения может сообщать ей что-либо незнакомое, опять же чужое ей. Тело как бы принуждает душу верить во внешнее и заботиться о внешнем. Душа должна верить лишь себе, не опираясь на чувственный материал. Тело же, являясь связующим звеном между человеком и внешним миром, постоянно ставит душу перед фактами: огонь горячий, камень твердый и т.д. Душа вынуждена считаться с этими фактами, задумываться над ними, тогда как, по Платону, душа должна задумываться лишь над вечным и неизменным, а через ощущения мы узнаём (“узнаём” сказано условно) о противоположном — меняющемся и временном. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Заключение.