Проблемы эвтаназии: за и против

Содержание

     Введение ……………………………………………………………………3

     1. История вопроса ……………………………………………………….4

     2. Философская оценка эвтаназии ……………………………………….6

     3. Oпределения, различия и общепринятое  разрешение.  ……………..10

     4. Эвтаназия - против …………………………………………………….13

     5. Аргументы в пользу эвтаназии  ……………………………………….18

     Заключение ………………………………………………………………24

Список литературы ……………………………………………………..25 

     Введение

     При всем многообразии проблем, существующих в современном обществе и новых  вопросов, которые ставит жизнь перед  человеком, живущим в начале 21 столетия, остаются так называемые «последние» (проклятые, по мысли К.Ясперса) вопросы, задаваемые человеком во все времена. К этим предельным понятиям, безусловно, относятся Жизнь и Смерть.

     Решение этих проблем менялось на протяжении истории человечества и обуславливалось, с одной стороны, принадлежностью  к той или иной культурной традиции, с другой стороны – степенью осознания  человеком своей включенности в  мировоззренческую картину. Нельзя не сказать также, что эти вопросы  рассматриваются в рамках разных научных подходов: от естественно-научного, в том числе, медицинского, до психологического, этического, философского. Ограниченные рамками жанра статьи авторы, конечно, не претендуют на всеохватность и  полноту анализа, но хотели бы обозначить свою позицию в названном проблемном поле.

     Я считаю тему эвтаназии актуальной всегда и поэтому выбрала ее для своей  работы.

     1. История вопроса

     Проблема  эвтаназии отнюдь не является новой  – она существует столько же веков, сколько живут и умирают люди на Земле или, по крайней мере, –  сколько существует медицина как  сфера профессиональной деятельности. В истории существовало масса  примеров применения эвтаназии в  качестве быстрой и легкой смерти. Так, согласно закону древней Спарты всех слабых младенцев убивали, сбрасывая  их со скалы Тайгет. В ходе средневековых  войн активно практиковалось умерщвление  тяжелораненых на поле боя, что рассматривалось  как акт христианского благодеяния. Существовали монашеские общества под  названием «утоли мои печали», которые  по договоренности с родственниками производили ускорение смерти тяжело больных. В буддизме и индуизме самоубийство представляет собой часть религиозного ритуала, и эвтаназия в принципе не может рассматриваться как  отрицательное явление. Тем не менее, в западноевропейской цивилизации  эвтаназия традиционно рассматривается  как недопустимое с этических  позиций деяние, выраженное императивом  клятвы Гиппократа: «Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного  замысла».¹

     Как уже упоминалось, научный статус термин приобрел благодаря английскому  философу Ф. Бэкону Веруламскому. В  своем трактате «О достоинстве и  приумножении наук» ученый пишет: «Я совершенно убежден, что долг врача  состоит не только в том, чтобы  восстанавливать здоровье, но и в  том, чтобы облегчить страдания  и мучения, причиняемые болезнями, и это не только тогда, когда такое  облегчение боли как опасного симптома болезни может привести к выздоровлению, но даже и в том случае, когда  уже нет совершенно никакой надежды  на спасение и можно лишь сделать  самое смерть более легкой и спокойной, потому что эта эвтаназия уже  сама по себе является немалым счастьем»². Чуть далее он продолжает, обращаясь к врачам: «Если бы они хотели быть верными своему долгу и чувству гуманности, они должны были бы и увеличить свои познания в медицине, и приложить все старания к тому, чтобы облегчить уход из жизни тому, в ком еще не угасло дыхание. Эта дисциплина должна получить развитие» Таким образом, Эвтаназия в Бэконовском понимании это, прежде всего, наука об облегчении умирания.

     Долгое  время данный термин обладал чисто  философским значением и был  включен в сферу медицины только в первой половине XIX в., когда священника подле умирающего заменил врач и  медиков стали привлекать в качестве специалистов для определения смерти. Но и тогда Эвтаназия в бэконовском  смысле оставалась, так сказать, на задворках медицины. Далее деклараций о необходимости такой науки  тогда дело не пошло. К тридцатым  годам XX столетия термин стал использоваться чаще.

     В нацистской Германии была принято и  реализована «Программа эвтаназии», которая послужила организованной основой уничтожения 275 тысяч больных, страдавших самой разной патологией и зачисленных в категорию  безнадежных. Обвинительные приговоры, вынесенные Нюрнбергским трибуналом после  окончания второй мировой войны, а также составленные в те годы медико-этические декларации и кодексы  на несколько десятилетий сделали  невероятной даже саму мысль о легализации эвтаназией.

     Однако  прогресс новых медицинских технологий в области жизнеподдерживающего лечения, в частности искусственная  вентиляция легких, методы искусственного кровообращения, парэнтеральное питание, антибактериальная терапия и  т.д. позволил реально воздействовать на процесс умирания, отодвигая момент наступления смерти подчас на довольно значимый промежуток времени. Так по некоторым оценкам к началу 90-ых годов в США в стабильном вегетативном состоянии находилось около 10 тысяч пациентов,³  а к настоящему времени эта цифра как минимум удвоилась.

     Первые  судебные прецеденты о применении эвтаназии  имели место в США и странах  Западной Европы в семидесятые годы прошлого столетия. Постепенно отношение  к прекращению жизнеподдерживающих  мероприятий становилось более  терпимым: сначала эвтаназия допускалась  по отношению к пациентам с  неопределенно долгой утратой сознания, («стабильное вегетативное состояние»), с разрешения лиц, представляющих их интересы, затем круг патологии несколько  расширился и, в конце концов, в  некоторых странах применение эвтаназии  стало результатом свободного выбора. В разное время с помощью эвтаназии  ушли из жизни такие известные  личности как основатель психоанализа Зигмунд Фрейд, президент США  Ричард Никсон, президент Франции  Франсуа Миттеран и другие известные  личности. Все это привело к  тому, что тема эвтаназии из запретной  стала открыто обсуждаемой и  актуальной. О доводах сторонников  и противников эвтаназии пойдет речь в следующем разделе. 

     2. Философская оценка эвтаназии

     Философский анализ проблемы эвтаназии позволяет  обсудить проблему со стороны личной нравственности. Здесь я попытаюсь  проследить три вопроса, выделяемых философами: священность жизни, убийство или позволение умереть и доктрину двойного эффекта.

     Священность жизни.

     Обычно  люди, выступающие против практики эвтаназии, обращаются к принципу священности  жизни. Этот принцип утверждает, что  человеческая жизнь настолько уникальна, что мы никогда не должны прерывать  её. Эммануил Кант выступает с философской  защитой этой уникальности путём  своего категорического императива. Сформулированный простыми словами, его  принцип гласит, что мы должны всегда рассматривать разумные существа как конечную цель, а не как промежуточный этап. Я никогда не должен прерывать вашу жизнь только потому, что она затруднительна для Вас. Кант мог бы продолжить, говоря, что Вы не можете покончить со своей жизнью потому, что она невыносима для Вас. Данный поступок употребит волю для того, чтобы положить конец воле, что он считает противоречивым и, следовательно, противоречащим нашей разумной природе.

     Те, кто применяют принцип священности  жизни к вопросу эвтаназии, очевидно придерживаются точки зрения, что  прекращение жизни по любой причине  нравственно неправильно. Люди, считающие  так, должны тщательно проверить  последовательность своей позиции. Возьмём хотя бы ту же смертную казнь.

     Убийство  или позволение умереть.

     Второй  вопрос, который затрагивают философы в отношении эвтаназии, - это различие между убийством и позволением  умереть. Некоторые авторы утверждают, что пассивная эвтаназия не является эвтаназией вообще, но данный подход –  это только отталкивание проблемы в  сторону. Даже если позволение умереть  не является эвтаназией, необходимо показать, почему это позволение нравственно  и допустимо, тогда как убийство непозволительно, следуя подобному  раскладу вещей.

     «Кодекс Американской Медицинской Ассоциации, касаясь вопроса эвтаназии, гласит, что врачи никогда не должны прерывать  жизнь. Но, несмотря на это, врачи не обязаны продлевать жизнь, руководствуясь сверхъестественными усилиями, когда  восстановление здоровья невозможно. Таким образом, представляется, что  АМА делает два различия. Первое – между убийством и позволением  умереть – заключается в том, что убийство запрещено законом, а позволение умереть разрешено. Второе – это отличие сверхъестественных усилий от обычных»⁴.

     Если  мы зададим вопрос, что подразумевается  под сверхъестественными и естественными  усилиями, ответ, скорее всего, будет  дан в терминах расходов и частоты использования. Так, например, использование дорогой системы поддержки жизни для тяжёлого коматозного пациента считается сверхъестественным, тогда как недорогие антибиотики, предписываемые некоторым пожилым пациентам, больным пневмонией, считаются обычными. Глядя на эти примеры, можно с готовностью согласиться, что пациенту, страдающему пневмонией, должны прописываться антибиотики, тогда как система поддержания жизни не должна использоваться для поддержки безнадёжного коматозного пациента. Но не ясно, является ли стоимость или частота использования причиной нравственного разделения. Действительно, первоначальное нравственное отличие состоит в силе лечения, а не в его стоимости или обыкновенности. Сила и эффективность – полезные соображения, которые могут быть применены, если принимать во внимание утилитарный подход к нравственности. Но они беспомощны в попытках показать, что врачи никогда не должны убивать, а в некоторых случаях позволить умереть. Поэтому мы должны вернуться к рассмотрению вопроса о противопоставлении: убийство – позволение умереть.

     «Джеймс Рахелс в своём классическом труде  о данном различии утверждает, что  оно не должно содержать нравственного  бремени, которое АМА и другие возлагают на него. Он приводит пример утопления ребёнка с целью  овладения наследством в контрасте  с позволением ребёнку утонуть  тогда, когда его легко можно  спасти. Рахелс полагает, что если намерения  и вытекающие последствия сходны между собой, то и действия равно  достойны порицания»⁵.

     Если, в отношении эвтаназии,  намерение состоит в том, чтобы пациент умер без дальнейшего медицинского вмешательства, то почему активная эвтаназия запрещена, а пассивная разрешена? Неужели не может быть ситуаций, когда активная эвтаназия, полагающая конец страданиям быстрее, более гуманна?

     Нет необходимости доказывать, что убийство иногда более гуманно, чем позволение умереть, чтобы отвергнуть различие, указанное АМА. Жизненная поддержка  может быть включена или выключена. Лечение может продолжаться или  завершиться. Если намерение в обоих  случаях состоит в том, чтобы  пациент умер, то тогда одно действие нельзя считать более приемлемым нравственно, чем другое.

     Такой подход будет доминировать до тех  пор, пока мы не станем рассуждать как  пацифист, который утверждает, что  не в праве отнимать жизнь, хотя и  не обязан так же пытаться сохранить  ее. Конечно, если врач утверждает, что  намерение его заключается не в том, чтобы позволить умереть, но только в сбережении препаратов, то он обращается к следующему принципу, принципу двойного эффекта.

     Доктрина  двойного эффекта

     Третий  вопрос, который уместен в случае рассмотрения эвтаназии – это  принцип, который получил название «Доктрина двойного эффекта». «Он  гласит, что если обдуманное действие будет иметь более одного последствия, оно является намеренным результатом, несущим нравственный вес»⁶. Например, известной практикой в области медицины является применение болеутоляющих препаратов для неизлечимо больных пациентов. Конечно, большие дозы морфия могут не только облегчить боль, но и ускорить смерть пациента. Доктрина двойного эффекта, применённая в данном случае, может утверждать, что если намеренный эффект заключается в облегчении боли, то действие нравственно позволительно, даже если этот акт вызывает «убивающий» эффект.

     Намерение важно. Последствия также важны. Но каждый должен быть осторожным, применяя подобный принцип, как двойной эффект, удостоверяя себя в абсолютной честности  в отношении обоих. Если доктор знает, что определённые дозы морфия ускоряют смерть, то, прописывая их, он не может  говорить, что это не является его  намерением. Это отчётливая часть  его намерения, которую он присовокупил к намерению облегчить боль. И если врач прописывает дозу, превышающую болеутоляющую, то он должен признать, что его первоначальным намерением было ускорение смерти.